↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Генеральный апгрейд. Глава 18. Авиапром СССР: гора, родившая дохлую летучую мышь.
Шпанов Н.Н. "Первый удар". Журнал "Знамя" № 1. 1939 г.:
«Волков вошел в один из домов, отведенных для отдыха летчикам его эскадры. Постели, диваны, столы, весь пол, даже подоконники были заняты людьми. Многие уже спали не раздевшись. Другие только еще укладывались.
Со шкафа раздавались звуки репродуктора. Молодой радист, без гимнастерки и сапог, ловил Коминтерн. Слышимость была хорошая, без помех. Динамик четко выговаривал слова утреннего выпуска последних известий:
«Сообщение о действиях советской авиации произвело в Европе огромное впечатление…».
…Волков тщательно прикрыл за собою дверь и на цыпочках пошел по коридору, стараясь не задеть лежащих и там летчиков. Иногда он наклонялся и заботливо поправлял выбившийся из-под головы мешок парашюта или сползшее пальто. Любовно вглядывался в лица спящих.
За дверью пробили часы. Они отсчитали пять звонких ударов.
5 часов 19 августа. Первые двенадцать часов большой войны».
Гальдер Франц. «Военный дневник (июнь 1941—сентябрь 1942)»:
«Наше командование ВВС серьезно недооценивало силы авиации противника в отношении численности. Русские, очевидно, имели в своем распоряжении значительно больше, чем 8000 самолетов. Правда, теперь из этого числа, видимо, сбита и уничтожена почти половина, в результате чего сейчас наши силы примерно уравнялись с русскими в численном отношении. Но боеспособность русской авиации значительно уступает нашей вследствие плохой подготовки их летного состава. Поэтому, например, во время вчерашних воздушных боев над Двинском и Бобруйском атаковавшие нас воздушные эскадры противника были целиком или большей частью уничтожены».
Маршал авиации А. Е. Голованов «Дальняя бомбардировочная…»:
«Полк получил приказание уйти из-под возможного удара, перелететь на полевой аэродром неподалеку от Ельни. Возвращаясь в машине обратно, я видел все ту же душераздирающую картину. Многие женщины, глядя на медленно проезжавшего мимо них военного, качали головами, и в их глазах были испуг, недоумение и немой укор, а перепуганные пожарами, сутолокой и криком ребятишки жались к своим матерям, озираясь по сторонам. При виде беззащитных людей, бросающих свой кров и бредущих в неизвестность, я чувствовал себя настоящим преступником, хотя сам недоумевал не меньше их…».
«Сталинград. Событие. Воздействие. Символ». М.: Прогресс-Академия, 1995. С. 301.:
«Сегодня весь день авиация немчуры не давала никакого покоя, хоть зарывайся на 100—1000 м, а достанет. Наших самолетов не видно было целый день, и это не только сегодня, но было вчера и будет завтра. Нет никакого сопротивления, что хотят, то творят с наземными войсками… Немецкие самолеты обстреливают наши войска и мирное население в тылу. Они летают так низко, как хозяева, а наших почему-то нет, а если появляются, то очень редко, а когда надо, их нет…».
Лев Мехлис в телеграмме Сталину после керчинского разгрома весной 1942 года:
«...Авиация врага решила исход боя. Мы опозорили страну и должны быть прокляты».
Дневник Командующего 4-м воздушным флотом Люфтваффе Вольфрама Рихтхофена, 21 августа 1942 г.:
«Красивое кровопролитие!»
«Приказ № 0685
9 сентября 1942 г., г. Москва
Об установлении понятия боевого вылета для истребителей.
Фактами на Калининском, Западном, Сталинградском, Юго-Восточном и других фронтах установлено, что наша истребительная авиация, как правило, действует очень плохо и свои боевые задачи очень часто не выполняет. Истребители наши не только не вступают в бой с истребителями противника, но избегают атаковывать бомбардировщиков. При выполнении задачи по прикрытию штурмовиков и бомбардировщиков наши истребители даже при количественном превосходстве над истребителями противника уклоняются от боя, ходят в стороне и допускают безнаказанно сбивать наших штурмовиков и бомбардировщиков…
…Летчиков-истребителей, уклоняющихся от боя с воздушным противником, предавать суду и переводить в штрафные части — в пехоту.
Приказ объявить всем истребителям под расписку.
Народный Комиссар Обороны
И. СТАЛИН»
История, почти библейская!
В предсмертной агонии гора родила двух мышей и…
И ещё одну гору.
Распавшись в 1932-м году на три части, ещё ленинский Высший совет народного хозяйства СССР (ВСНХ СССР) изверг из своего чрева «мышей» — наркоматы легкой промышленности (Наркомлегпром) и лесной промышленности (Наркомлеспром) и, «гору» — Народный комиссариат тяжёлой промышленности СССР (Наркомтяжпром), во главе с недоучившимся фельдшером — Серго Оржоникидзе.
Тем не менее организаторские способности последнего были налицо и «гора» быстро набирала вес (экономический и политический) во время первых пятилеток.
Но кому-то это видимо не понравилось, поэтому Наркомтяжпром начали дербанить ещё до того — как Серго застрелился от переутомления, а в головы «ленинских гвардейцев» стали вносить строго дозированные порции свинца.
В 1936-м году гора (Наркомтяжпром) в свою очередь родила следующую гору — Народный комиссариат оборонной промышленности (НКОП), который по примеру «родителя» стал быстро набирать вес — в буквальном и переносном смысле. Сперва им руководил некто Моисей Львович Рухимович…
Но не долго!
И после того, как по вполне понятным причинам тот оказался шпионом, троцкистом и просто врагом народа, монстра оседлал Моисеевич…
Нет, вовсе не сын Рухимовича!
Представитель могущественного клана Кагановичей — Михаил.
За его спиной стояли два брата: член Политбюро Лазарь Моисеевич и Юлий Моисеевич Каганович, служивший первым секретарем Горьковского обкома партии.
Встав во главе говоря современным языком — военно-промышленного комплекса «одной шестой части глобуса», Михаил Моисеевич тут же затеял перестройку…
Чего думали?
Правильно:
…Своего кабинета.
В отданном под НКОП здании крушились перегородки, отделывались с особой тщательностью и роскошью стены, на которых устанавливались панели из красного дерева, а к потолку подвешивались дорогие люстры.
В то время как в других кабинетах, письменные столы стояли буквально впритык.
Однако, кто-то посчитал что Кагановичам будет слишком жирно и надавил на них с целью заставить поделиться.
От такого давления привычно распавшись, «гора» (НКОП) родила в 1939-м году три горы: Наркомат судостроительной промышленности (НКСП), Наркомат боеприпасов, Наркомат вооружений…
И Наркомат авиационной промышленности (НКАП), про который и пойдёт речь.
Последним, остался руководить Михаил Каганович.
При дележе совместно нажитого имущества, он раздал молодым наркомам по карандашу, оставив себе все административные здания, помещения и имущество в них, на словах напутствовав:
— Вы себе ещё наживёте!
Кроме вышеперечисленного, Каганович-старший оставил за Наркоматом авиационной промышленности 86 предприятий, 9 НИИ и КБ, 7 ведомственных институтов и 15 техникумов — на которых трудилось и училось 272 600 человек … В общей сложности — 44 процента от всего движимого и недвижимого, числившегося прежде за Наркоматом обороной промышленности1.
* * *
На этом почти библейская история кончается, начинается «житие».
Если повторяя за историками сказать, что «Коммунистическая партия и Советское правительство развитию авиационной промышленности уделяло первостепенное значение» — то это значит, вообще не сказать ничего!
Один-единственный пример, говорящий…
Всё!
Специально для постоянного ускорения развертывания авиапроизводства, по решению XVIII конференции ВКП(б), в ряде горкомов и обкомов были введены должности «секретаря по авиапромышленности». Так, 16 января 1941 года было принято решение Политбюро ЦК ВКП(б) «О секретаре Воронежского обкома ВКП(б) по авиационной промышленности», согласно которому в Воронежском обкоме ВКП(б) устанавливалась должность секретаря обкома ВКП(б) по авиационной промышленности. Было принято предложение Воронежского обкома ВКП(б) об утверждении на этой должности К.П. Тарасьева. Это делалось и в ряде союзных республик. Например, решением Политбюро от 21 января 1941 года «О секретарях ЦК КП(б) Белоруссии по авиационной промышленности и лесной промышленности» была установлена соответствующая должность секретаря ЦК КП(б) Белоруссии по авиационной промышленности, на которой был утвержден Г.Б. Эйдинов — третий секретарь ЦК КП(б) Белоруссии.
Другие отрасли советского военпрома — никакими «секретарями» в областях и республиках похвастаться не могли.
Да, что там какие-то «секретари»?
Такие важнейшие отрасли народного хозяйства, критически важные для обороноспособности страны — как тракторостроение, автомобилестроение, моторостроение, радиоэлектроника и даже…
Танкостроение!!!
…Накануне Великой Отечественной войны не имели собственных наркоматов…
А авиация — имела!
На предвоенный 1940-й год, его оборонный заказ составлял 7 миллиардов 285 миллионов рублей, что 23,5 % от всего военного бюджета СССР.
Однако, много это или мало?
Сухие цифры2 ничего не говорят: чтоб что-то понять, нужны сравнения.
Итак, сравниваем:
В августе 1939 года нарком ВМФ СССП Кузнецов представил Совету Народных Комиссаров (СНК) уточнённый «Десятилетний план строительства кораблей ВМФ» (на 1938—1947 годы), включавший постройку 15 линкоров типа «А», 16 тяжёлых и 32 лёгких крейсеров (в том числе шести типа «Киров») — не считая эсминцев, подводных лодок и прочей «плавающей мелочи».
Рисунок 121. Дом, который построил… «Народный комиссариат авиационной промышленности СССР» (НКАП).
Выполнять план по строительству «большого флота» должен был «Наркомат судостроительной промышленности» (НКСП), имеющий в своём распоряжении 41 завод, 10 НИИ и КБ и 173 тысячи работников…
Чуть ли вдвое меньше, чем в «НКАПе».
…На производство боевых кораблей, в бюджете на 1940-й год заложили…
Сколько бы, вы думали?
…491 миллионов рублей или всего 1,5 % (полтора, Карл, полтора!!!) от всей суммы оборонного бюджета.
В «Наркомат среднего машиностроения» (НКСМ), отвечающего за производство танков, тягачей, тракторов и автомобилей и всего такого подобного им, вошли общей сложности с десяток разношёрстных заводов с собственными КБ, но без какого-нибудь единого научно-исследовательского центра…
Не считать же за таковой «НАМИ» — эту филькину контору.
Бюджет — 1 167 миллионов рублей, что составляет всего лишь 3,7 % от оборонного бюджета
В общем, думаю понятно — «где деньги, Зин?», да?
В результате такого перекоса, оборонно-промышленным комплексом страны в 1940-м году было выпущено 2 790 танков всех типов, 13 724 артиллерийских орудий всех видов и размеров, и…
10 565 самолётов!
В том числе 3 674 бомбардировщиков и 4 657 истребителей.
«Я другой такой страны не знаю,
Где…».
…Где бы на один произведённый самолёт — приходилось бы менее полутора выпущенных артиллерийских орудий и лишь пятая часть танка.
И это ещё не всё.
Ещё в 1939-м году было принято решение Правительства о строительстве 9 новых самолетных заводов и реконструкции 9 уже действующих. Тогда же Политбюро приняло постановление о развитии авиамоторных заводов, после пуска которых производство авиамоторов намечалось увеличить в 2 раза. Постоянно росло число входящих в НКАП вспомогательных заводов. Руководство наркомата приходило к выводу, что без развития агрегатных производств, строительство новых самолетных и моторных заводов бессмысленно. Поэтому в числе вспомогательных планировалось построить 9 самолетоагрегатных предприятий , 11 — мотороагрегатных, 9 — радиооборудования, 3 — приборных.
Но в 1940 году советское руководство получило, как впоследствии выяснилось, ложные сведения о существенном превосходстве германской авиапромышленности над отечественной по числу выпущенных самолётов… Не иначе как от Рамзаев со Старшинами и прочими — «предупреждающими» Штирлицами. В панической попытке добиться паритета, было решено об резком числа предприятий входящих в НКАП. Для этого в составе Наркомата авиапромышленности был создан специальный главк, ведавший капитальным строительством, в подчинении которого находилось 25 строительно-монтажных трестов. И это не считая подразделений пресловутого ГУЛАГа — работающих на строительстве заводов комиссариата авиации и главным образом — на заготовках древесины.
Аппетиты авиаторов всё росли и росли!
Усилился процесс перевода в подчинения главкам НКАП заводов других отраслей, выполнявших заказы Авиапрома. За 1940 год их было передано до полусотни и на начало 1941-го в подчинении НКАП находилось в общей сложности 135 непрофильных заводов, на которых работало 450 тысяч человек.
ЧЕТЫРЕСТА ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ РАБОЧИХ И ИНЖЕНЕРОВ!!!
Запомним эту цифру.
Дело доходило до абсурда. Так решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 24 марта 1941 года, было утверждено совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об организации опытного завода герметических кабин и реактивных двигателей Наркомавиапрома». Завод решено было создать…
На базе здания дома инвалидов-хроников им. Радищева в Москве!
Постановлением предписывалось освободить его к 15 мая 1941 года, а 200 инвалидов перевести в другие дома.
Как писал уже после войны сам бывший Нарком А.И. Шахурин, явно бахвалившийся перед потомками тем, что он творил со своей страной перед самой кровопролитной в истории страны войной:
«Области и города передали нам согласно решению партии и правительства многие действующие заводы, причем заводы крупные, хорошие, на которых можно было развернуть авиационное производство. Но были заводы и мелкие, которые далеко отстояли от авиационной техники. Случалось, отдавали просто помещения: в одном из городов — здание балетной школы, в другом — фабрику музыкальных инструментов, в третьем — предприятие по изготовлению пишущих машинок, в четвертом — гараж и т. д. и т. п. А один из руководителей Большого театра, с которым мне как-то довелось встретиться, в шутку заметил: «Послушайте, вы все берете, не заберете ли вы себе и Большой театр тоже?..
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |