|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава шестнадцатая
Ближе к своей остановке Алёна снова вспомнила о Станиславе, но, как и предполагала, его мысленный образ не вызвал в ней никаких чувств. Для "снежной бабы" парень стал одним из той говорливой толпы, что сидела за столом в гостиной.
Хотя, пока Алёна проверяла себя, пару раз она ощутила небольшую тошноту. Колдовство, направленное на саму себя, тоже могло вызывать странное и чаще неопознаваемое чувство. Это она понимала, но решила выстоять до победного.
Правда, реальный Станислав наотрез отказывался от участи быть забытым ею.
Он встретил её на остановке.
— Алёна, давай всё-таки поговорим! Помнишь, в тот раз ты привела меня к ступенькам двухэтажного здания? Давай и сейчас там побудем? Посидим, поговорим?
— Я устала и хочу отдохнуть, — сухо сказала она, пока он переходил дорогу вместе с ней, неожиданно вежливо отняв пакет с тесьмой. — И завтра мне на работу, в отличие от тебя.
— Мне завтра тоже на работу, — хмуро сказал он, стараясь идти за бордюром асфальтовой дорожки, по завядшей траве, чтобы ей было удобно.
— Ты имеешь в виду — с той гадалкой поедешь на кладбище? — фыркнула она.
— Нет. Там и без меня теперь обойдутся. А я... Мы с братом реально работаем. У нашего дяди своя автомастерская, и дедушка Андрей нас специально к нему пристроил, чтобы мы могли и заработать, как обычно, и колдовством заниматься, когда ему нужно отпросить нас. Подстраховал нас, в общем. Эти три дня в мастерской работал один Роман. С завтрашнего дня — и я буду. Алёна, давай посидим! Я не буду приставать — честно!
Они уже стояли на крыльце у подъезда. На его просьбу Алёна отрицательно помотала головой, а потом вздохнула и спросила:
— Чего ты добиваешься?
— Хочу вернуть то, что было между нами до сегодняшнего вечера.
Она взглянула на него изучающе. Неужели он не понимает?
— Тогда было доверие. Сейчас его нет и не будет. Я всё время буду ждать от тебя подвоха... подлянки. Станислав, честно... Зачем ты это сделал? Сможешь ответить?
Он отвернулся посмотреть на фонарь, чей свет стал белым фоном для чёрных берёзовых ветвей. Потом взглянул на девушку и тут же опустил глаза.
— Я хотел... ты видела — чтобы твоя ладонь прижималась к моей щеке. Я видел, что она тёплая, а у меня был упадок сил, мне было холодно... Но я лежал. И решил, что, если просто попрошу, ты сочтёшь, что я позволяю себе... — Он замялся, снова отводя глаза.
Алёна с недоумением смотрела на него и ждала, договорит ли он. А потом восстановила картинку, как она сидела, а он лежал, — и добавила к ней его слова. И вспомнила, как напрягалась, пока он лежал с прислонённой к своей щеке её ладонью. И именно что боялась: а вдруг он позволит себе лишнее.
Поняла. Картинка получила своё объяснение. Он не поверил, что она выполнит его просьбу, потому что лежал и потому что выглядело бы всё, что он и в самом деле собирается позволить себе лишнее... Вроде бы всё разрешилось, но... Это он сейчас колданул — из-за такой малости. А если в следующий раз будет что-то посерьёзнее? Веры ему уже нет.
Он постоял немного, глядя на подъездную дверь. Алёна нетерпеливо передёрнула плечами: хотелось побыстрее добраться до сухой и тёплой квартиры... Станислав взглянул на него и негромко сказал:
— Даю слово колдуна, что больше такого не повторится. И пусть меня поразят гром и молния, пусть мои колдовские силы уйдут навсегда, если я это слово нарушу.
— Поздно, — чуть помедлив, откликнулась она. — Мне это уже неинтересно. И той Алёны, которую ты знал, тоже нет. Пусти меня. Меня дома ждут.
Он вдруг чуть-чуть склонил голову к плечу. Алёна, собравшаяся уже развернуться к двери и приложить ключ к кнопке домофона, насторожилась. Это был уже не тот виноватый Станислав, чьё лицо было просительным, а потому вроде как мягкое — или размякшее от тревоги. Как и она, этот Станислав преобразился: черты лица обострились так, что отчётливо стали видны скулы. Приподнятые жалобным домиком, брови разгладились и хмуро сомкнулись. И серо-голубые глаза прояснели.
— А давай начнём сначала, — вдруг легко предложил он.
— Ты забыл? — неприязненно спросила она. — Я другая. Но всё помню.
— Ничего, — хладнокровно сказал он. — Ты мне и другая нравишься. И ты кое-что забыла — о том, что мы с тобой связаны и что я должен тебя оберегать от тварей Нави. Это твой дедушка сказал. Так что завтра утром я приеду и отвезу тебя на работу.
С этим, обескуражившим девушку даже в её состоянии "снежной бабы" заявлением он протянул ей пакет с тесьмой. Пока Алёна машинально забирала его, парень шагнул к ней и поцеловал в щёку. И, пока она не опомнилась от его нахальства, он спокойно сказал:
— Спокойной ночи, Алёнушка.
Развернувшись, быстро, но не торопливо, сошёл по ступеням крыльца и, не оглядываясь, удалился по той же дорожке.
"Ничего, — бесстрастно подумала девушка, входя в подъезд. — Я ведь ничего не почувствовала ни во время, ни после поцелуя? Ну и пусть дальше целует себе. — Огляделась, пока поднималась к своему этажу, и решила: — Ему самому скоро всё это надоест. Может, сам поймёт, что целовать меня — всё равно, что целовать эти стены".
Она представила, как Станислав целует подъездную стену — холодную, крашенную неуютной синей краской. И поморщилась. Фу-у...
На коврике возле двери в квартиру сидел Котей. При виде девушки он встал и потянулся, широко зевая. И внезапно, когда Алёна уже подошла к нему, резко отпрянул в сторону, слишком очевидно шипя на неё, как на чужую. Удивлённая, девушка открыла дверь — Котей молнией влетел в квартиру. Полное впечатление, что обежал он Алёну по кругу, лишь бы быть подальше от неё.
Услышав звяканье ключа, в прихожую поспешила бабуля. Только было бросилась к внучке помочь снять плащ (явно заскучала в одиночестве), как вдруг попятилась от неё.
— Ты чего, бабуль? — удивилась Алёна, стряхивая плащ с плеч и вешая его на место.
— Нет, внуча, — строго сказала бабуля, — это ты мне скажи, что с собой сделала. Я, значит, к тебе с радостью, а ты... Как чужая, да? Дед знает?
— Знает, — сказала девушка.
Бабуля сгорбилась и ушла в гостиную. Даже не сказала, как обычно, что ужин на столе. Алёна пожала плечами и, разувшись, устремилась в свою комнату. Поставила пакет с тесьмой на стол, рядом с компьютером, и переоделась в домашнее, перенеся наузу "снежной бабы" с джемпера на футболку.
Странно. Чем дальше, тем как-то больше чувствовала себя пустой.
На бабулю не злилась. Бабуля умная. Потом, когда всё узнает, поймёт.
Прежде чем идти на кухню, взяла пакет и собралась вывалить его содержимое на кровать, чтобы ещё раз полюбоваться нечаянно свалившимся на неё богатством. Взялась за ручки пакета, донесла его до кровати — и замерла. "Куда торопиться? — подумалось. — Завтра посмотрю. При дневном свете". И отнесла тесьму во встроенный одёжный шкаф, запихала в нижний ящик.
На кухне нашла ужин. Есть не очень-то хотелось, несмотря на то что после работы так никуда и не забежала. Но вспомнила, что бабуля очень старалась с готовкой к её приходу, и съела всё. Правда, ужин показался каким-то несолёным, что ли, пресным ли... Вымыв посуду, вернулась в комнату, собираясь плести добавочные наузы "снежной бабы". Вот только... тесьму в руки брать не захотелось.
Постояла посреди комнаты и села перед столом с невключенным компьютером, бессмысленно глядя на его пустой экран. И сидела неподвижно — до времени, когда в комнату вошёл дед.
Он постоял на пороге, приглядываясь к внучке, а потом приблизился к ней и бесцеремонно сел на кровать. Алёна повернула к нему голову, но промолчала.
— Что? — негромко спросил он. — Быстро сдалась, да? Лапки сложила? А хочешь, скажу, что будешь дальше?
— Хочу, — бесцветно ответила она, ощущая, что лицо отяжелело от нежелания делать хоть мелкое движение — например, пошевелить губами и сказать хоть слово.
— Ведьмой тебе не быть.
Она тупо смотрела в чёрный экран компьютера, с трудом усваивая слова деда. Разомкнула сухие губы, чтобы объяснить:
— Он надавил на меня. Колдовски.
— А в ответ ты решила отомстить всем нам? — спросил дед. — Ты не единственная, кто подпадал под колдовское влияние. Нас всех ловили врасплох. Кого-то специально. Кого-то — шутя, не понимая, что именно делают. Мы выкарабкивались. Сами. Не предавая себя. Не изменяя себе, не изменяя себя, не заставляя других волноваться за нас. Даю тебе полчаса на раздумья.
— И что потом?
— Потом ты соберёшь свои вещи и уедешь в родительский дом. Я пригласил жить с нами внучку, но не чужую бесталанную девицу, которая не умеет противостоять судьбе в мелочах. Думай. Я даже не могу назвать тебя Алёной — так ты сейчас на неё не похожа.
Он грузно встал и вышел из комнаты.
Девушка посидела ещё немного и подняла руку к наузе.
Почему он сказал, что она сложила лапки?
И Котей сбежал. Раньше он сидел вместе с ней на кухне, а потом ложился на её кровать, так что приходилось сгонять его, прежде чем разложить постель для сна. А сегодня он так и не зашёл к ней. К чужой.
И бабуля ушла... обиженная.
Подняла другую руку и расстегнула булавку, крепившую наузу "снежной бабы" к футболке. Уронила на колени руки, держа наузу и булавку. Съёжилась и обняла плечи. Холодно. Но шевелиться не хотелось.
Шорох вывел из оцепенения. Алёна взглянула на дверь, не закрытую дедом. Котей внимательно смотрел на неё, наполовину спрятанный за дверью. Только голова с ушами торчком и изучающие глазища. Девушка положила наузу "снежной бабы" сначала на стол, но, посомневавшись, бросила её в средний ящик стола, куда убирала всё, с чем не хотелось разбираться прямо вот сейчас.
— Котей, — негромко позвала она и похлопала себя по колену.
Кот выждал немного и вошёл-таки, всё ещё не спуская с хозяйки комнаты насторожённых глаз.
Сел посреди комнаты, а потом окольным путём: кровать, стул, ножная швейная машина и компьютерный блок на коробках — добрался до девушки. Секунды спустя он мурлыкал, развалившись на её ногах и придерживаемый её рукой, подставив пушистый живот её бережной ладони. Глядя на него, блаженствующего под лаской, Алёна задумчиво сказала:
— Он... напортачил, а виноватой почему-то оказалась я. Почему так? Или я неправильно придумала? Но я наузница. Я думаю и живу наузами. Что делать, Котей? Завтра он будет вести себя как ни в чём не бывало. А я думаю об этом — и мне... обидно.
Ладонь остановилась на мягком кошачьем животе, и Котей нетерпеливо мыркнул, напоминая о себе и своём удовольствии... Алёна вновь начала гладить кота.
— И самое поганое — знаешь, в чём? Я, кажется, привыкла к нему... Мне хочется, чтобы он был рядом, но... Всё равно обидно. Извиниться — он извинился. И искренне. Я это знаю. Но он извинился, а доверия к нему нет. Мало ли он в следующий раз чего от меня захочет... Мне что — постоянно от него подлянки ждать?
Она склонилась к Котею, обнимая его. Но тому не понравилось. Расслабившись, кот выплыл из её объятий, съехав на пол. Помедлив, девушка последовала за ним, где и уселась на небольшом, но толстом ковре.
Наблюдая, как Котей приводит смятую шёрстку в порядок, Алёна поморщилась, а потом пожала плечами.
— У меня два выхода. Или в следующий раз я сама его подловлю так, как он меня. Или буду при каждом удобном случае напоминать ему, чей он внук. Может, удастся, довести его... В конце концов, чего я ему вообще доверилась? Знала, кто он, но вела себя с ним так, как будто он... ангел во плоти... Так что дед прав. Это не Стас напортачил, а я сама. Ладно, наузница, — вновь пожала она плечами, — примерное представление о том, как себя вести с ним, ты получила.
Холод "снежной бабы" постепенно покидал её. Алёна оживала и сама чувствовала это. Заглянул дед, улыбнулся ей, валявшейся на ковре, и ушёл.
Девушка нехотя усмехнулась. Нет, он прекрасно понял, что она не испугалась его шантажа: возвращение в родительский дом — или возвращение привычной Алёны. И она не была обижена на него. Но что делать завтра? Не хотелось, чтобы Станислав общался с ней, как обычно. Хмыкнула: а если она предложит ему не общаться пару-тройку дней? Ну, чтобы она успокоилась и забыла его промах? Что ж... Кажется, можно сделать и так, чтобы не нервничать из-за остатков обиды, которую она всё ещё очень остро помнила.
Прислушалась: кажется, открылась и закрылась входная дверь? Кто-то вышел. Дед, наверное. Но... куда и зачем?
И, пока вслушивалась, дошло, что она должна сделать, чтобы и отомстить, и спустить обиду.
Она выдохнула и, встав с пола, переместила Котея на кровать, против чего он уж точно не возражал...
И вдруг сумела улыбнуться: а наузы-то у неё получаются очень даже сильными! Это она вспомнила, как быстро поняла, что на неё колдовски надавили...
И тут же нахмурилась. А если Станислав совсем и не думает, чтобы ухаживать за нею, как за "своей девушкой"? А если он хочет быть с ней, потому что она, как ведьма, помогла ему несколько раз? Науза силы против Буки-Букачки тогда — сегодня из-за последствий того, что было с ним на кладбище... Один раз приехал — обнял её, чтобы успокоиться... Она медленно покачала головой: что бы там у него ни было, от дел с опасными сущностями Нави он не отказывается и не будет отказываться — насколько она успела понять его характер.
Посидев ещё немного, решилась. Взяла мобильник и позвонила.
— Алёна! — обрадовался Станислав.
— Подожди. Да, это я, но я хочу тебе кое-что сказать.
— Слушаю.
— Станислав, пожалуйста. Я хочу попросить тебя, чтобы ты дал мне два или три дня, чтобы я успокоилась.
— А... точнее?
— Как вариант... не приезжай за мной. А если приезжаешь, то относись ко мне, как будто я одна из группы. И на обед не приезжай.
— А почему... так?
— Если ты будешь вести себя, как обычно... — она вздохнула, — я буду чувствовать себя, как будто ты всё ещё давишь на меня.
После недолгого молчания он ответил:
— Ну... я постараюсь не надоедать тебе.
— ...Стас! — крикнули явно из глубины комнаты. — Тут к тебе дозвониться никак не могут! Поговоришь по моей мобиле?
— Я всё, — поспешно сказала Алёна, — спокойной ночи.
— Спокойной ночи! — с некоторым недоумением попрощался Станислав.
Посидела на кровати, гладя Котея и слушая его мурлыканье. И озадаченно гадала, сдержит ли он своё слово...
А потом махнула на всё рукой и нашла во встроенном шкафу пакет с тесьмой, чтобы, наконец, разобрать его, с интересом присматриваясь к материалу для будущих науз... И поняла, что одной рассматривать тесьму не хочется. Схватила пакет и побежала в гостиную — похвастаться перед бабулей.
Бабуля уже знала, что науза "снежной бабы" снята, а потому встретила внучку привычно ласково. Оглядевшись, Алёна с любопытством спросила:
— А где деда?
— Позвонили ему — собрался и ушёл, — объяснила бабуля, перебирая вываленные мотки и тут же распределяя их по цветным кучкам.
Деду позвонили раньше, чем Станиславу. Но Станиславу чуть позже стали звонить так, что настоятельно требовали от него ответить. Если позвонить ему сейчас, ответит? Или они оба: и дед, и Станислав — вместе на каком-то деле? Решила не заморачиваться. Но на всякий случай присмотрелась к тесьме и отобрала в отдельную кучу красную и чёрную. Эти цвета самые сильные. Из них-то весь вечер, если ей тоже не позвонят и не потребуют приехать, Алёна собиралась плести наузы силы.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
