Как я хотела выйти замуж, и что из этого получилось

Автор: Степанида Воск

Как я хотела выйти замуж, и что из этого получилось

Выйти замуж стремиться почти каждая девушка. И, как правило, эта мечта сбывается. Но только не у Вероники Пропащей. Ей почему-то все никак не везет. То ли женихи перевелись, то ли она не в ту сторону смотрит.

"Меня зовут Вероника Пропащая и я не замужем..."

Я зачеркнула эту строчку в своем дневнике и написала "девушка на выданье".

— Вот. Так звучит гораздо лучше. Надо правильно формулировать свои мысли. А то вот напишу, что "не замужем" и так все и останется. А я не хочу. Я замуж хочу. Правда, никто не берет. И чего им только не хватает? — задумалась я, принявшись вертеть шариковую ручку. Я имела в виду мужчин.

Я была хороша собой, воспитана, образованна, имела в меру вредный характер, хорошо готовила (по крайней мере, никто не жаловался), у меня были длинные ноги (обычно про такие говорят — растут от ушей), третий размер груди (что было моим выдающимся достоинством), я практически не лгала, могла вышивать крестиком. Да и, вообще, у меня положительных черт было значительно больше, чем отрицательных.

Однако мужчины почему-то не стремились сделать мне предложение и повести к алтарю. В постель звали и не раз, чего скрывать. Было дело. Я даже не отказывалась. Иногда. В конце концов, я современная молодая женщина без извращенных наклонностей и с нормальными потребностями организма.

Кроме того, не мною придумано, что хороший секс полезен для здоровья. Особенно женского. Жаль, что не весь секс, который у меня в жизни имел место быть можно было назвать хорошим, но полезным безусловно.

Я так себе и говорила, когда понимала, что партнер никакой в горизонтальном плане, что только из-за здоровья его и терплю.

Недавно в одном женском журнале прочитала, что человек сам строит свое счастье. Вот я решила подобным заняться. Для чего первым делом завела дневник, в который собралась заносить все свои тайные мысли и желания.

Вот в данную минуту я хочу пирожное эклер. Так что мне так и писать в дневник? Наверное. И я вписала эту строчку. "Хочу пирожное эклер". Потом зачеркнула, увидев как мои возвышенные мысли о замужестве переплелись в тугой комок с мыслями о желании съесть что-нибудь жутко вредное и ужасно калорийное.

Еще моя бабка говорила, что пока не выйду замуж о пирожных стоит забыть. Как же о них забудешь, если они перед глазами стоят как стойкие оловянные солдатики? Теперь мысли о еде не отпустят до самого утра.

Плюнула на все и резвой кобылкой поскакала на кухню, где в бумажной коробке лежали маленькие эклерки купленные по случаю начала новой жизни.

Я, решив заняться самопрограммированием, собралась отметить это дело.

Эклерка была выужена двумя пальцами из коробки, осмотрена с головы до ног. Ни головы, ни ног у нее не оказалось, пришлось начинать есть сбоку. Сразу же вспомнила приключения Гулливера. Я еще удивлялась в детстве, что можно спорить по поводу конца с которого надо начинать бить яйцо. Да какая разница? Можно просто уронить на пол. Яйцо и разобьется.

— Твою мать..., — пока думала по поводу яйца эклерка выскользнула из пальцев и благополучно упала на пол, проехав приличное расстояние на попе.

Интересно, а у эклерки попа есть? У меня точно есть, а у нее не знаю, но похоже, что именно ее она мне и показала.

Пришлось идти за тряпкой и затевать в кухне уборку, ибо несанкционированное падение пироженки оставило жирный след на моей плитке. Если сразу все не замыть, то это грозило мне непредсказуемыми последствиями. А головой я своей дорожила, впрочем, как и копчиком. Почему именно этими местами? Потому что голова это слабое место, а у всего что ниже пояса плохая координация движений в случае падения.

Окончив с делами на кухне, так и не утолив своего желания изничтожения сладенького, отправилась воплощать первоначальную идею по поводу программирования жизни.

Для этого дела у меня был приобретен дневник веселого салатового цвета, на обложке которого красовались выдавленные цветочки, и такого же колера шариковая ручка, милая до безобразия. Я взяла в руки приятную вещь и задумалась, что же дальше написать на бумаге. Поскольку особым талантом словосложения я не обладала, то накалякала — хочу замуж, свадьбу, белое платье, фату и мохнатых голубей.

Почему у меня голуби оказались мохнатыми я и сама не знала, но раз такое определение пришло в голову, то ничего менять не стала. После написания нескольких слов на меня напал полнейший ступор. Сколько я не пыталась выдавить из себя хоть строчку, хоть одну единственную буковку не получалось.

Тогда я решила поступить как всегда поступала одна известная стерва — сказала:

— Об этом я подумаю завтра, — и отложила ручку в сторону, а дневник закрыла, защемив между страницами ленточную закладку.

Стоило только мне принять ванну, выпить чашку ромашкового чая на ночь и улечься спать, смежив веки, как раздался душераздирающий звонок домашнего телефона.

Я подскочила в кровати, словно ужаленная. Сколько раз зарекалась выключать этот злосчастный аппарат, но всякий раз забывала. Потому как в век высоких технологий, сотовых телефонов, всевозможных гаджетов доисторической техникой практически никто не пользуется. Мой домашний номер знали от силы два-три человека, которым он был известен с незапамятных времен, а больше никто. Я держала стационарную связь не из необходимости, а скорее по привычке. Когда-то в квартире жили мои предки и соответственно жили достаточно давно, с тех самых пор и остался аппарат. А у меня все не доходили руки пойти отказаться от услуги. Так телефон у меня и работал практически вхолостую.

Подняла трубку, из которой услышала жалобное протяжное:

— Она меня не любит, — мне хватило этой фразы, чтобы догадаться о личности звонившего.

— Савка, опять ты нажрался. Сколько можно? — выдала я.

Звонивший был моим старым знакомым Савелием Говоровым, высоким, кареглазым, черноволосым, атлетически сложенным, имеющим ямочку на щеке, мужчиной.

— Я не нажрался, а немного выпил, — икнул друг детства в трубку.

— Нажрался, — сказала, как обрезала. — Кто в этот раз? — то, что Савка мог перебрать лишь на почве неразделенной любви к женщине я узнала давно. Обычно он не пил, так, выпивал немного, как и все нормальные мужики, но вот до такого состояния, в котором он находился в настоящее время, доходило только в экстренных случаях.— Как ее зовут? Марина? Света? Галя? Лариса? — принялась я перечислять женские имена, чтобы облегчить другу жизнь и процесс идентификации пассии.

— Откуда ты знаешь? Ты за мной следишь? — пьяным Савелий становился жутко подозрительным.

— Ага. Больше мне делать нечего, как за тобой болезным следить. У тебя же одни и те же грабли, лишь имена меняются, — как маленькому принялась я объяснять мужчине.

— Лариса, — выдохнул он в трубку.

— И что? — подбодрила я мужчину.

— Я ей нужен только для денег. Я им всем нужен только из-за этих чертовых бумажек, кредитных карт и тех прелестей, что могу предложить, — начал жаловаться он мне.

— Так правильно, подрулил, небось на лексусе, посигналил, предложил прокатиться, повел в ресторан, а потом в номер отеля, а она тебе после ночи страстной любви выставила счет, — зевнула я, зная о чем будет дальше говорить мне Савка.

— А что я должен ездить на трамвае или автобусе? У меня нормальная машина, — кажется, зря я затронула больную тему. Савка отличался нездоровой любовью к автомобилям, причем он их любил в любых размерах, от больших до маленьких. Эта любовь у него была с самого детства. Он еще меня заставлял с ним играть в машинки. А мне ничего другого не оставалось, как подчиняться. Какая же я была глупенькая.

— Значит с алгоритмом действий ты согласен? — улеглась поудобнее, чтобы и дальше вести беседу с пьяным другом детства, потому как это было всерьез и надолго.

— Нет. Все было не так. Мы в клубе познакомились.

— Ого. У тебя явный прогресс. Теперь ты не сразу кадришь, а с оттяжечкой.

— Я туда за другом приехал, — пояснил Савелий.

— И по пути тебе встретилась Лариса. Так?

— Так.

— И ты не смог пройти мимо. Так?

— Так, — вновь подтвердил мужчина.

— А дальше все как обычно? Может быть ты не будешь мне рассказывать? Я только спать собиралась лечь. Уже в постели.

— И ты меня не любишь, — Савка жалобно всхлипнул. — Даже слушать не хочешь. Еще друг называется.

Я как представила эти несчастные карие глаза, так во мне сразу же заговорила совесть. Ну не могла я бросить друга в беде. Тем более в такой ответственный момент. Мужчина был мне не чужой. Друг все же. Когда-то давно, еще в детстве, мы поклялись на крови, что будем поддерживать друг друга в любой ситуации, чтобы не случилось. Сейчас у Савелия был не самый лучший день. Неужели я в состоянии его бросить. Да ни за что.

— Люблю, Сава. Люблю. Как друга. Как брата. Бескорыстной любовью. И не требую от тебя никаких материальных благ.

— Спасибо, Веточка. Чтобы я без тебя делал? — мужчине, судя по всему, следовало с кем-то поговорить.

— Сав, ты где?— решила узнать местоположение друга.

— В баре. Приезжай ко мне. Выпьем. Посидим вместе. Про нас вспомним, — голос мужчины стал протяжен.

— Сав, ехал бы ты к жене. Она тебя уже небось заждалась, — друг детства был женат на милой женщине, которая сейчас, наверное, место себе не находила, ожидая блудного мужа, наверняка, уверенная, что он задержался на совещании или в своем любимом гараже.

— Моя благоверная на островах бока греет. Туземцев тузит. Не. Не тузит — грузит, какой ей муж достался непутевый и неблагополучный, забывая за чей счет на эти самые острова отправилась.

Эллина, жена Савелия, на самом деле любила пожаловаться на жизнь первому встречному, по поводу того, что муж ей всю жизнь испортил, что она из-за него институт бросила, положив себя на алтарь семейной жизни. Однако я-то знала, что бросила учиться она не по этой причине, а потому как ее практически отчислили с пятого курса за неуспеваемость и прогулы. Эля девушка видная, ноги от ушей, шикарные волосы и кукольное личико все вместе это та приманка на которую мужики слетались, как мухи на мед, а Сава был самой жирной мухой. В смысле перспективной. Хотя я до сих пор не могла понять что подвигло Савелием жениться на глупенькой, хоть, и красивой, девушке. Дураком он никогда не был, подвох чуял за версту, влюбленным до одури не являлся, даже беременностью в их браке не пахло. Да что там говорить, даже мальчишник у него был не совсем мальчишник, потому как пили перед началом семейной жизни мы с Савой вдвоем. Почему-то все остальные друзья мужчины не смогли прийти, у кого-то машина сломалась по дороге, к кому-то дальние родственники внезапно нагрянули, а кто-то и вовсе не смог позвонить и предупредить о своем отсутствии, вот мне и пришлось составлять компанию Савелию, чтобы тому не было грустно и одиноко.

— Так она отдыхает. А я и не знала, — протянула, чуть позевывая. Кровать звала в свои жаркие объятия со страшной силой.

— А ты многое не знаешь, — с укоризной произнес мужчина.

— Сав, не начинай. Мы взрослые люди, у каждого свои проблемы, дела, мы же не можем по каждому поводу и без повода друг другу названивать.

На самом деле я бы с удовольствием звонила Савелию чаще, если бы не одно "но". Я прекрасно понимала, что постоянно отвлекать женатого мужчину это ненормально. Могут возникнуть разного рода кривотолки, а мне неприятности были совершенно не нужны. Мне одного раза хватило выслушивать упреки в свой адрес. Хотя, я всегда знала, что у меня есть друг, который прибежит, бросив все на свете.

— Но ты могла бы хоть раз сама набрать номер и спросить как у меня дела, — обиженно выдохнул в трубку мужчина.

Могла. Знаю, что могла, вот только всякий раз, когда рука тянулась к телефону другой я била себя по ладошке. Негоже это отвлекать серьезного занятого мужчину, а тем более женатого, своими девичьими проблемами. Да и какими проблемами, самыми что ни на есть обыкновенными. Не жаловаться же Савке, что я жутко как хочу выйти замуж, а никто не зовет. Он же первый надо мной посмеется и это в лучшем случае, а в худшем предложит сходить на мужской стриптиз, чтобы вдоволь посмотреть на обнаженные мужские тела и оскомину сбить.

— Сав, ты же занятой человек. У тебя работа, дела, жена, любовницы, в конце концов. Я боюсь помешать, — и тут же постаралась перевести разговор со скользкой темы куда-нибудь в сторону. — А когда у Лидии Степановны день рождения? Двадцать первого или Двадцать пятого?

Лидия Степановна это Савкина мама. Очень хорошая женщина, добрая, отзывчивая. Савка весь в нее. И у нее скоро день рождения. Надо будет обязательно поздравить.

— Вечно ты путаешь. Как с детства повелось. Каждый год тебе говорю, что двадцать пятого.

— Точно, — я даже себя по лбу стукнула, наверняка, Савке было слышно.

— Ты ударилась? Я слышал какой-то стук, — обеспокоенно произнес мужчина. — Что случилось? — в его голосе исчезла пьяная нотка, оставив вместо себя огромную толику волнения.

— Ничего. Не переживай. Это я, балда ивановна, зафинтилила себе по лбу.

— Осторожнее надо быть, Вероника, — когда Савелий называл меня полным именем это что-то да значило. А означало это только одно: из маленького веселого мальчика он превращался в нудного мужчину. И как у него только получалось? Вот я всегда оставалась самой собой, а он был, словно жук-перевертыш.

— Я буду, Савва, честное слово.

— То-то же, — назидательно произнес мужчина в ответ. — Ты отдыхай. Наверное, устала за день. Намаялась. Пока. Позже позвоню.

Вот таким рассудительным, обо всем думающим, предполагающим я Савку не любила. Не то чтобы совсем, но просто он напоминал мне уже кого-то другого, а если быть точнее, то отца, который нас с мамой бросил, уйдя к более молодой женщине. А нам пришлось туго, очень туго и если бы не помощь семьи Говоровых, то вряд ли бы у меня было радостное детство. Конечно, тогда, я не задумывалась ни о чем, была маленькая глупенькая всем довольная, это сейчас я понимаю всю тяжесть нашего с мамой положения, когда приходилось на ужин делить одну булочку на двоих, причем булочку съедала я.

От воспоминаний неприятно защипало в глазах. А тут еще Савка никак не мог распрощаться.

— Тебе может быть что-нибудь нужно. Помощь там какая? — вот же зануда. Надоел со своими вопросами. Да не надо мне от него ничего, кроме как его доброе расположение, пусть цацки любовницам остаются. Они им нужнее. А мне достаточно знать, что у меня есть друг. Хороший, настоящий друг, с которым и не грешно напиться в случае чего.

— Сав, у меня все есть, мне ничего не нужно, спасибо. Ты это... такси вызови, а то мало ли что. Я же переживать буду. И домой езжай. Пожалуйста. Как приедешь, позвони мне, а то я не усну.

— Эх, Ветка, хорошая ты ба...девушка, — вздохнул Савелий.— И где только глаза у мужиков?

— На уровне пояса, под штанами спрятаны, — засмеялась я, сквозь набежавшие слезы. Разговаривать с другом по поводу своей проблемы мне не хотелось.