Момент невозврата

— Ну что, к запуску готовы? — прозвучал в наушниках вопрос, который он ждал вот уже не менее двадцати минут. Вздрогнули и увлажнились ладони, до того спокойно и неподвижно лежащие на удобном подлокотнике кресла в отсеке управления научно-исследовательским звездолётом.

— Готов, — немного сипло ответил Денис.

— Нажмите зелёный кружок и — счастливой дороги! — напутствовал голос заведующего лабораторией института химерологии.

Денис почувствовал, как на лбу начали проступать капельки пота, глубоко вздохнул и вдавил указательным пальцем кнопку старта. Корабль задрожал, загудел и понёсся вверх. Перегрузка, которой Денис в душе побаивался, почти не ощущалась, видимо, многочисленные тренировки не прошли даром. Через несколько минут звездолёт прошёл верхние слои атмосферы и направился по намеченному курсу.

Денис был добровольцем. Когда ему намекнули, что требуется человек, который согласился бы отправиться в космос на долгие годы в совершенном одиночестве, он ни минуты не колебался: мысль о том, что лететь должен именно он, была как бы заложена в подсознание. Конечно! Кто, если не он, — кандидат физико-математических наук, программист, биолог, медик, к тому же обладающий широчайшими познаниями в двух разных областях — лингвистике и криптографии, — сумеет расшифровать язык химер? А между тем проблема понимания этих тварей и налаживания с ними контактов волновала умы учёных, да и вообще всё человечество, уже далеко не одно десятилетие.

Устроившись в анабиозной камере, Денис принял нужные препараты и провалился в сон. Можно было, конечно, и без этого обойтись, но в целях экономии ресурсов корабля... В общем, решили, что так будет лучше. Проснуться он должен был по расчётам медиков спустя два года, когда звездолёт достигнет заданных координат.

Профессор Грынаев потирал руки: наконец начнут поступать данные непосредственно с места событий! Да не просто какие-то радиошорохи, а уже обработанные компьютером и — тут профессор усмехнулся — и расшифрованные молодым коллегой. " Что ж, — думал Грынаев, раскуривая трубку, набитую любимым табаком "Осенний Вечер" с ароматом кленового сиропа, — он же сам захотел, я только слегка подкорректировал его мысли и направил в нужное русло. Мог и отказаться", — тут он подмигнул своему отражению в маленьком настольном зеркальце и подправил мизинцем выбившуюся из общих зарослей бровину.

Длительность пребывания лаборатории в космосе была рассчитана на сорок земных лет, точнее, два года туда, два — на обратный путь, (звездолёт был запрограммирован на самовозврат), тридцать шесть лет — собственно на месте. На борту находились спортзал с тренажёрами и бассейном, сад, огород и даже большой аквариум с красивыми быстрорастущими рыбками. Денису предстояло не только пользоваться, или любоваться, или ухаживать за всем этим, не только выращивать овощи или фрукты, но и наблюдать поведение растений в условиях звукового фона, созданного химерами. С рыбами же предстояло возиться ещё больше — интересно было, как повлияет близость химер на их размножение. Результаты и выводы следовало оформить в отчёте.

Денис мечтал, что со своими знаниями принесёт людям максимум пользы, расшифровывая язык, изучая потенциал этих космических существ и возможное применение его в медицине. Работал он с увлечением, чувствуя себя героем вселенной. Целыми днями молодой человек прислушивался к фыркающим, тренькающим, рычащим и убаюкивающим звукам голосов химер, которые буквально кишели в этом участке пространства. Что их привлекало сюда? Сейчас, понятное дело, это был необычный космический объект, в котором находился Денис, а раньше? Учёные предполагали, что в этом месте происходит не то пересечение потоков сезонных миграций химер, не то их брачные игры, не то ещё что-то. Понаблюдав за процессом прямо на месте в течение семи лет, Денис был склонен принять мысль вторую — о центре знакомств и создания супружеских пар.

Особенно бурную деятельность химеры развивали в период циклического снижения активности местного светила, — тогда слушать их бормотание более четверти часа подряд становилось просто невыносимо. Денис записывал все на компьютер и пропускал через программы, анализирующие каждый речевой элемент, вводил в базу данных физические и другие характеристики. В этот же период рыбы метали икру в полтора раза чаще, чем в обычных условиях. К нарастанию светимости химеры несколько успокаивались, в их голосах появлялись новые сочетания и оттенки, и тогда Денис улавливал как будто хоровое пение: звуки были приятны, нежны, похожи на тихий шелест листьев на ветру или что-то другое, невыносимо знакомое...

В такие минуты Денису до отчаяния хотелось вспомнить детство, маму, отца, друзей. Но это никак не удавалось, образы, кажущиеся смутно знакомыми, неожиданно ускользали, лишь только Денис пытался приблизиться к ним своим сознанием. Память он потерял в семнадцать, во время автомобильной катастрофы: родители погибли, подросток же впал в кому, вышел из которой только через год. Затем его направили в интернат психологической помощи, где под наблюдением врачей такие же юноши, как и он, пытались адаптироваться к жизни в обществе.

Внешностью Денис обижен не был: немного выше среднего роста, стройный, мускулистый, с волнистыми каштановыми волосами и глазами цвета чёрного кофе. Дамы засматривались на него, особо когда он бывал на пляжах, или в бассейне, или занимался на тренажёрах. Но его самого женщины долгое время не интересовали: из разговора со своим психологом Денис понял, что влияние аварии и комы не прошло для его организма бесследно, а вылилось в равнодушие к противоположному полу. Заодно и ко вредным привычкам. А вот работа, — естественно, не бессмысленная, а полезная людям, — всегда приносила удовольствие: от положительных результатов он испытывал "кайф". (Это слово он случайно обнаружил в архивах интернета, и оно полюбилось.) Свободное время он посвящал книгам: новеллы О'Генри, японская поэзия, фантастика. Иногда он пробовал что-то написать сам, но, перечитав текст, выкидывал его в мусорную корзину.

Как-то пришлось ему по работе услышать обрывки довольно мелодичного разговора химер, которые случайно записали звездолётчики: "концерт" очень понравился, хотелось слушать такую музыку ещё и ещё. В последние несколько месяцев перед своей "длительной командировкой" он стал замечать за собой, что при виде хорошеньких девиц задумывается о сексе, и задался вопросом: не тот ли концерт повлиял на него так? Это сыграло не последнюю роль в его согласии на долголетнюю работу в космосе: хотелось проверить догадку. Буквально за неделю до отлёта ему представили новую ассистентку профессора Грынаева, только что закончившую обучение в их же институте, и внутри у него как будто что-то вспыхнуло: он предположил, что так проявляется сексуальное желание, но времени на развитие такового у него уже не оставалось. Молодая особа охотно приняла ухаживания красивого умного парня, и Денис даже успел размечтаться о детях: не с нею, нет, — ведь он только-только начал обращать внимание на женщин, к тому же он сомневался, что девушка станет ждать его сорок лет. С этим он и отправился в космос познавать мир химер.

Первое время он всё пытался как-то их увидеть, хотя бы засечь контуры, забывая, что существа эти состоят из чистой энергии, а потому незримы. Но где-то через год совершенно привык к такой "трансцендентальности" и целиком переключился на ловлю радиосигналов химер всяческими приборами, какие только имелись в его маленькой космической лаборатории, и расшифровку полученных данных на компьютере с помощью тех или иных программ, стараясь понять мысли и чувства этих обитателей Космоса.

Тем временем, работа на станции подходила к концу: дни пролетали довольно однообразно, хотя и увлекательно. За годы Денис написал несколько десятков статей по культуре общения и вариациям языка химер в определённые периоды и в различных ситуациях. Подтвердилось его предположение о влиянии бестелесных существ на сексуальное влечение: оказалось, звучание их голоса является весьма сильным источником ощущений, чувств и чувственности. Во всяком случае — у него, Дениса. К тридцать восьмому году был полностью составлен словарь элементов и фразеологизмов химерного языка, а также рекомендации по налаживанию общения между химерами и человеком. Например, то, что к контакту надо подходить с осторожностью, разработать правильную стратегию, чтобы не спугнуть утончённые создания. Сам Денис заговорить с ними так и не решился. Вообще он считал, что жизнь его состоялась, а мечта вполне осуществилась: он принёс пользу людям, и те могли гордиться соплеменником. Не хватало только любящей жены и детей.

Наступил момент возврата. Звездолёт приземлился. Денис вышел из анабиоза и ощутил, как необычайная неподвижность и тишина охватили его со всех сторон. Он почувствовал себя не совсем в своей тарелке: что-то было не так. Всё-таки, сорок лет в космосе, одиночество, наполненное шелестящими голосами химер, которые он уже научился ощущать клетками кожи... Теперь он их не слышал. Оправив ладонями волосы, отросшие за два года ниже плеч, (до этого он регулярно сам подстригался), с волнением и в то же время с гордостью он ступил на трап и начал спускаться туда, где не был так долго. Случайно глянул по сторонам и с недоумением заметил, что встречающих-то — раз, два — и обчёлся, даже провожали большим количеством...

Первым на земле встречал Грынаев: двинулся в сторону прибывшего с распростёртыми объятиями, этакий дородный, но подтянутый и моложавый, — земные технологии давно позволяли обращать процесс старения человеческого организма вспять до любого возраста, в зависимости от пожелания клиента. Денис тоже собирался попросить, чтобы его подмолодили лет этак до тридцати или тридцати пяти — немного старше, чем ему было, когда улетал: самое то, считал он, чтобы жениться и обзавестись парой здоровых, крепких ребятишек. Он непременно хотел двоих: мальчика и девочку. Или хотя бы одного, сына, как говорится, — наследника.

За спиной у Грынаева шушукались молоденькие девушки: крашеная блондинка и три брюнетки, одна явно восточного происхождения. "Значит, так до сих пор семьёй не обзавёлся, — подумал Денис, — по-прежнему ловелас. Или уже успел развестись, всё-таки сколько лет прошло", — и с интересом принялся разглядывать миловидные лица, обрамлённые кудряшками химической завивки, замечтавшись, как после курса омоложения наладит контакт с какой-нибудь симпатичной женщиной и... В это время Грынаев наконец добрался до него и, хлопнув по плечу так, что Денис вздрогнул от неожиданности, громко провозгласил:

— Добро пожаловать на Землю! — И, отойдя на шаг, будто чтобы получше рассмотреть, добавил: — Прекрасно выглядишь! Совсем не изменился!

Тут защёлкали кино— и фотокамеры, фейерверком рассыпались вспышки, запечатлевая весомую фигуру профессора в дорогом костюме цвета вишни на первом плане и, чуть поодаль за ним — Дениса в рабочем комбинезоне. Фотографировали недолго, всего несколько минут: сперва Дениса с Грынаевым, затем обоих с девушками. Потом все куда-то направились, и Денис тоже двинулся было за ними, но тут к нему подошёл какой-то незнакомый мужчина в тёмном и попросил подписать книгу возле — он ткнул пальцем — вот этой росписи. Денис охотно взял предложенную авторучку и книгу, собираясь поставить свой автограф, но заинтересовался, рядом с чьим именем ему предложили подмахнуть своё... Рука замерла в воздухе, когда он прочёл его, а также и название книги. Это был Полный Словарь Элементов и Фразеологизмов Химерного Языка. Дата выпуска — полтора года назад. Составителем указали профессора Грынаева. Под заголовком стояла его витиеватая роспись.

Денис почувствовал, как кольнуло сердце. Он открыл книгу в конце и увидел список своих работ: авторство принадлежало Грынаеву. У Дениса подкосились ноги. Выронив книгу и авторучку, он попытался схватиться за просителя, но тот с какой-то брезгливостью отшатнулся. Денис же, не найдя опоры, стал оседать на землю. Мужчина вынул мобильный, набрал чей-то номер и негромко сказал:

— Адэн два один закоротился, унесите на свалку.

Расшифровку Денис знал: Андроид Динамический Экспериментальный Научный Двадцать Первой Серии. Вновь почувствовал острую боль в груди, наклонил голову и увидел, как в том месте, где у него находится сердце, сквозь одежду просачивается дым. Мелькнула и тут же исчезла последняя мысль: "Я — Андроид?!"

... Денис вложил рассказ в тело письма и отправил в редакцию. Открыл новеллы любимого О'Генри, принялся читать их. Через час шеф ответил: "Опять чушь написал! Не может человек, даже если он андроид, прожить сорок лет без общения! Абсурд это! И герои почти не прописаны! И канцеляризмов тьма! Ну когда же ты наконец начнёшь писать сразу, как надо! Короче: даю четыре дня — переделывай!" Денис усмехнулся: хорошо, что хоть не сказал "фтопку", как это часто бывало. За четыре дня можно как следует всё обдумать, что-то изменить, что-то дописать... Вообще-то абсурдистика ему нравилась, к тому же он считал, что андроид, ещё и увлеченный проверкой собственной гипотезы, вполне может обойтись невидимым обществом химер... Если бы в редакции знали, как тяжело ему даётся каждый рассказ...

Он давно мечтал стать хорошим писателем, чтобы его книги нравились, поэтому прислушивался к мнению литераторов и старался, как мог. Хлебнул остывший кофе, посмотрел на пустую тарелку, почувствовал, как начала побаливать голова: всё-таки пара бутербродов с докторской колбасой на целый день умственной работы — маловато. Потянул из предплечья шнур и воткнул штепсель в розетку.