Не так давно я основательно присела на "Магистра дьявольского культа", о котором где-то слышала вскользь, но внимание не обратила. Сейчас же эта новелла Мосян Тунсю находится у меня в определённом фаворе, и, положа руку на сердце, признаюсь — это отличная книга. Да, не без некоторых изъянов, однако сама книга из-за этого хуже не стала. Посмотрев и почитав отзывы и комментарии самого разного толка, я решила написать не только свои впечатления, но и ответить на некоторые особенно упоротые комментарии. Разбор ЛВПГ и ОЧМЛ, который я затеяла около года назад, пока тормозится, поскольку его должен предварять внушительный раздел по контексту, чтобы стало понятно, почему я высказываюсь именно так, а не иначе, и проблема сейчас в подразделе о книжных блогерах, из-за которого я, собственно, и топчусь на месте до сих пор. Этот фрагмент общего разбора "Магистра" в целом должен познакомить тех, кто заинтересуется, с тем принципом, через призму которого будет разбираться и ЛВПГ и ОЧМЛ. О Цзян Фэнмяне я написала в первую очередь, поскольку обвинения в его адрес кажутся абсолютно абсурдными, и кто-то должен был за него вступиться.

Примечание: При перечтении заметила одну довольно существенную ошибку и несколько мелких в написании имён. Не удивительно — писалось, по сути, по горячим следам, но в полном варианте эти ошибки будут обязательно исправлены.

О бедном Фэнмяне замолвите слово

Покрутившись среди отзывов и комментариев вокруг "Магистра", я привыкла ко многому. Я с должной долей юмора отношусь к высказываниям в адрес Сянь-Сяня типа "малолетний бухарь" или "пьёт всё, что горит и с акцизом". Меня уже не коробит писаное в адрес Ванцзы "Лань-пьянь" — я искренне умиляюсь на то, что он творит под мухой. Я даже в чём-то соглашусь, что Цзян Чэн та ещё истеричка — характер у него местами не сахар. Но каждый раз, как мне попадался комментарий, ругающий Цзян Фэнмяня, у меня начинало пылать не хуже солнышка.

Как только главу ордена Цзян не называли! "Плохой отец", "никудышный глава клана", просто "тюфяк"... Да, такое впечатление может сложиться, но только если читатель/зритель упускает из вида общую обстановку и простые вещи, которые обсуждались и описывались уже не раз. А таких сейчас полно, и они большей частью запоминают либо то, что им нравится, либо самое броское. При этом необязательно быть профессором-китаистом или Нобелевским лауреатом, чтобы сложить полную картинку и сообразить, насколько бессмысленны и откровенно несправедливы подобные обвинения.

Начнём с самого начала. После того, как сформировались и укрепились кланы и большие ордена заклинателей, между ними, что вполне естественно, начались усобицы за земли, влияние и прочие плюшки. В какой-то момент все эти безобразия достигли пика, и глава ордена Цишань Вэнь решил вмешаться. Судя по всему, тогда орден возглавлял достаточно жёсткий, но разумный человек, и он сумел навести порядок. Все интриганы были, грубо говоря, загнаны под шконку, а орден Цишань Вэнь стал этаким гарантом спокойствия. Так продолжалось достаточно долго, и всё бы ничего, но вот наследники этого самого главы стали откровенно путать берега и позволять себе лишнего. Когда орден возглавил откровенный садист Вэнь Чжохань, наглость и бесчинства ордена Цишань Вэнь стали превосходить все разумные пределы. Клан Вэнь к тому времени находился на пике своего могущества, а его "правление" отличалось такой жестокостью, что мало кто осмеливался возражать. Не раз в книге было упомянуто, как легко Вэнь Чжохань расправлялся с маленькими кланами, и это было отличной демонстрацией того, что будет с тем, кто вздумает бунтовать. Крупные ордена он пока не трогал, но это было уже вопросом времени — достаточно вспомнить, что было с главой ордена Цинхэ Не, отцом Не Минцзюэ и Не Хуайсана.

И именно в это время во главе ордена Юнмэн Цзян встал Цзян Фэнмянь. По тому, как он описан в книге — с поправкой на стиль повествования — можно уверенно сказать, что он был человеком мирным, который будет применять силу только в самом крайнем случае, если не помогает дипломатия. Всё же он был заклинателем и прошёл основательное обучение, в молодые годы не единожды ходил на ночную охоту и завоевал себе отменную репутацию. При правлении ордена Цишань Вэнь нарываться было попросту опасно, и даже одно неосторожное слово могло привести к печальным последствиям. А если ты заботишься не только о своих близких, но и о людях, что стоят за твоей спиной, то ты будешь сидеть тихо, не гавкать и при необходимости идти на уступки. Осуждать за подобное попросту глупо.

В тот период времени, когда Вэй Усянь и Цзян Чэн проходили обучение в ордене Гусу Лань, ни о какой Аннигиляции Солнца и речи не шло даже в ближайшей перспективе — кланы скрипели зубами и копили недовольство. Это отлично иллюстрирует случай с бездонным омутом, который орден Цишань Вэнь попросту выгнал на территорию ордена Гусу Лань, чтобы не возиться самим — разбираться с ним это та ещё морока! — и тем пришлось за ними разгребать, поскольку у них под боком уже были жертвы из местных. Последней каплей стали сожжение Облачных Глубин, "перевоспитание" наследников кланов и их лучших учеников — читай " вся будущая правящая верхушка" — и нападение на Пристань Лотоса. Вэнь Чжохань и его наследники показали своё истинное лицо, и ордена всё же объединились. А пока, как уже сказано, до этого было ещё далеко.

На тот момент перед Цзян Фэнмянем стояли следующие, вполне естественные задачи:

1) сохранение статус кво ордена;

2) обучение и подготовка адептов, чтобы к началу полномасштабных военных действий они были готовы;

3) обучение и воспитание будущего преемника, чтобы в худшем случае тот продолжил его политику, а в лучшем смог заключить прочный союз с другими кланами и орденами и привести свой орден к победе без лишних потерь.

И если первые два пункта всего лишь требовали больших усилий и времени, то с третьим возникли определённые сложности, поскольку тем самым преемником должен был стать именно Цзян Чэн. По итогу из него получился не самый плохой глава ордена, однако Фэнмяня не мог не волновать один недостаток наследника — его привычка говорить, не подумав. А при достаточно порывистом характере Цзян Чэна, унаследованном от матушки, этот недостаток вполне мог порушить всё, что его отец так старательно создавал и оберегал. Напомню — Аннигиляция Солнца тогда казалась уделом более отдалённого будущего.

Кто-то вполне резонно возразит, что при подобном раскладе Фэнмянь должен был уделять сыну больше внимания и сосредоточиться главным образом на нём, а обучение адептов поручить кому-нибудь не менее опытному. Не осаживать сына словами по типу "Закрой рот!" или "Ты сам понял, что сказал?". Да, тут можно поспорить, однако здесь серьёзным оправданием Фэнмяню может стать проблема всех больших начальников, которые из-за служебного долга не могут уделять достаточного внимания семье. Как говорится, хочешь, чтобы было сделано как надо — сделай это сам. В книге нет достаточного количества упоминаний, насколько напряжённой была ситуация во времена детства Цзян Чэна — об этом вообще не было сказано, будем откровенны — но зато было упомянуто, что проявления любви от отца мальчик видел так мало, что после каждого по нескольку месяцев ходил счастливый. Можно уверенно предположить, что тогда Фэнмянь был слишком плотно занят укреплением позиций клана и подготовкой адептов, чтобы обеспечить как можно больше мирного времени для своих. Из-за этого львиную долю воспитания будущего главы клана взяли на себя госпожа Юй и старшая дочь Фэнмяня Янли. Янли по характеру больше была похожа на отца, а вот госпожа Юй... Но о ней стоит поговорить потом.

Не правда ли, это несколько меняет взгляд на конкретного персонажа?

Таким образом, вместо добродушного мишки или слабохарактерного тюфяка мы видим перед собой человека, несущего на плечах непомерный груз. Цзян Фэнмянь отнюдь не был такой безвольной амёбой, как полагают некоторые, и это отлично доказала его старшая дочь во время происшествия на большой охоте на горе Байфэн, когда она вступилась перед всеми за Вэй Усяня. Почтительно, спокойно, но твёрдо и уверенно, приведя более чем разумные аргументы. Определённо, Янли была истинной дочерью своего отца. Родилась бы она мальчиком — бедняге Цзян Чэну не пришлось бы так тяжело.

Справедливости ради стоит добавить и то, что Фэнмянь, не имея возможности проводить достаточно времени с сыном и зная крутой нрав жены, подарил Цзян Чэну нескольких собак, к которым мальчик был очень привязан. С появлением в семье Вэй Ина от собак, к сожалению, пришлось избавиться — Вэй Ин боялся их до полупомешательства — но взамен расстроенный Цзян Чэн получил не только отличного товарища для игр и проказ, но и настоящего брата, почему расставание и прочие события и стали для него настолько болезненным ударом. Не вина Фэнмяня, что всё сложилось именно так — слишком много всего случилось попутно.

Что касается обвинений в адрес Фэнмяня, дескать он чужого ребёнка любил больше, чем своего, то здесь мне тоже всё более-менее ясно. Он никак не мог не любить своих родных детей, и то, что Янли девочка — плохое объяснение. Бог его знает, любил ли Фэнмянь на самом деле мать Усяня, но то, что они были очень дружны и близки — это факт. Они не раз вместе ходили на ночную охоту, а кого попало с собой не возьмёшь, если ты достаточно опытен и разумен. Ночная охота, судя по некоторым описаниям — мероприятие небезопасное, и ты должен быть уверен в своём напарнике и согруппнике, чтобы по итогу вернулись живыми все. Точно так же Фэнмянь был близок и с отцом Усяня Вэем Чанцзэ, что тоже не вызывает сомнений.

В экстра-главе "Семейное пиршество" Вэй Усянь вспоминал, как подобные торжества проходили в Пристани Лотоса, и этой традиции уже очень много лет.Орден Юнмэн Цзян, по имеющимся сведениям, был основан странствующим заклинателем, которого в некоторых местах назвали рыцарем. Уж не знаю пока, что конкретно это означает в китайской традиции, но по итогу можно сделать вывод, что человек, заложивший традиции ордена Юнмэн Цзян, был человеком демократичных взглядов и высокого благородства. Навроде бедняги Сяо Синчэня. Орден Юнмэн Цзян, и правда, является самым демократичным из великих. Он всегда был куда ближе к простым людям, чем те же Гусу Лань или Ланьлин Цзинь. Он не имеет серьёзных защитных укреплений — ни природных ни искусственных, что по итогу и использовал Вэнь Чжохань, послав своих людей. На пристани всегда было шумно и многолюдно, в том числе и по ночам, чего стало заметно меньше при Цзян Чэне, за пиршествами без помех могли наблюдать дети и подростки со всей округи, после чего часто просились адептами в орден. И было отчего — помимо обильного и вкусного угощения, эти торжества были пропитаны духом равенства, а в глубоко традиционном обществе Древнего Китая, которое легло в основу социальной иерархии мира заклинателей с его строгим разделением по классам и регламентацией отношений даже внутри семьи, подобная свобода кажется идеалом и выглядит достаточно привлекательно. По тому, как Цзян Чэн и Вэй Усянь общались со своими товарищами — и в основном повествовании и в экстра-главе "Отцветшие лотосы" — это тоже видно, и вряд ли всё было иначе во времена юности самого Фэнмяня.

Народная молва могла и преувеличить степень чувств Фэнмяня к Цансэ Санжэнь. Достаточно вспомнить, как госпожа Цзинь на горе Байфэн сказала Янли, что покидать охоту в обществе одного только Вэй Усяня не стоит — мало что люди подумают про двух вполне себе взрослых молодых людей, ещё не связанных узами брака, на что Янли дважды напомнила, что Вэй Усянь её младший брат, и поводов для слухов нет никаких. Могло и иметь место достаточно сильное чувство, однако когда родители Усяня стали парой, Фэнмянь не стал вмешиваться, чтобы не мешать счастью своих близких друзей, и это характеризует его как благородного человека высоких моральных качеств. Можно ли такого человека заподозрить в нелюбви к своему родному сыну? Я в этом сильно сомневаюсь. Да и вряд ли, если Фэнмянь был человеком иного склада, и имел место какой-то серьёзный конфликт на подобной почве, он стал бы искать сына своих бывших друзей, принимать в свою семью и растить наравне с собственными. Да, мать Вэй Усяня стала бы прекрасной хозяйкой Пристани Лотоса, но случилось как случилось.

Не стоит и забывать, что родители Вэй Ина погибли примерно в то самое время, когда Цзян Чэн недополучал любви и внимания отца. То есть, если я права, это было непростое время, когда глава ордена как никогда должен был быть на своём месте. Однако Цзян Фэнмянь покинул Пристань Лотоса и отправился на поиски. И нашёл мальчика, копавшегося в отбросах и регулярно спасавшегося от бродячих собак. То есть, на это было потрачено отнюдь нелишнее время. Говорить это может о том, что его связь с родителями Вэй Ина была достаточно прочна. И если изначально этот жест был продиктован стремлением почтить память друзей и позаботиться об их ребёнке, то впоследствии Фэнмянь вполне мог искренне полюбить бойкого улыбчивого мальчика как родного ради него самого. Маловероятно, чтобы до того они были хоть как-то знакомы, но это не так уж и важно. Важно то, что в не самое спокойное время в Пристани Лотоса и семье главы ордена появился подобный человечек. Именно тогда, когда поводов для веселья было не так много, как хотелось бы.

Сомневаюсь, что Вэй Ину перепадало больше внимания, чем Цзян Чэну, однако та благодарность, что он испытывал к своему покровителю, с лихвой это всё перекрывала. Как и Янли и сам Цзян Чэн. А вот та снисходительность, которой не доставалось Цзян Чэну, более чем объяснима, и об этом говорил сам Вэй Усянь, когда вернулся домой после сражения с Черепахой-Губительницей.

Я очень сильно сомневаюсь, что Вэй Ин, попав в семью Цзян Фэнмяня, не заметил бы разницы. Особенно после той родительской любви, в которой долгое время жил сам. Да, его память обладает странной избирательностью, однако он всегда отличался наблюдательностью, незаурядным умом и смекалкой, благодаря которым, собственно, и достиг таких высот в заклинательстве — не только на пути меча, но и в тёмных искусствах. А при достаточно тёплых отношениях с Цзян Фэнмянем мальчик вряд ли бы не нашёл времени, чтобы просто подойти и спросить. И скажите мне, пожалуйста, стал бы такой человек, как Фэнмянь, рассказывать малышу все тонкости современной политики и делиться своими заботами и опасениями? Да нет, конечно. Он просто объяснил на том уровне, на каком Вэй Ин мог понять в то время, и больше таких вопросов не задавалось. Тем более, что какие-то вещи ребята неизбежно узнали бы сами — в процессе обучения, взаимодействия с другими орденами и просто по жизни. Что, в сущности, и случилось. И я не исключаю, что те самые слова были почти полным пересказом того, что сам Фэнмянь говорил Вэй Ину.

Теперь по поводу того, что Цзян Фэнмянь был отвратительным главой ордена. Со всей ответственностью заявляю, что это бред сивой кобылы. Или измышления не самого внимательного зрителя или читателя. Во-первых, орден Юнмэн Цзян не был мелким местичковым кланом, а входил в число великих, а это звание кому попало не присвоят. При Фэнмяне орден достаточно успешно удерживал свои позиции, а без толкового главы сделать это было бы проблематично. Достаточно вспомнить, насколько упал авторитет ордена Цинхэ Не, когда погибшего Не Минцзюэ сменил его младший брат Не Хуайсан. Да над новым главой насмехался даже уличный шарлатан! Репутация ордена и его авторитет держались, похоже, исключительно на остатках былого величия. К счастью, Хуайсан в своей интриге против Цзинь Гуанъяо показал себя достаточно умным и проницательным человеком, который неплохо вписался в политические круги и сумел не выдать себя и свои подлинные намерения. С таким багажом ему не составит труда вернуть своему ордену прежнее величие — надо только поработать. Перед Цзян Фэнмянем такой проблемы никогда не стояло, а то, что нападение на Пристань Лотоса состоялось в его отсутствие, показывает, что Вэнь Чжохань и его советники считали его достаточно серьёзным противником и сильным лидером. А если ещё накинуть сверху, что в его отсутствие на хозяйстве осталась взрывная и раздражительная госпожа Юй, тоже немало известная в заклинательских кругах личность, то просчитать возможные действия было легче, чем если бы глава клана был на месте. Цзян Фэнмянь по сути поспел к развязке, а при таком раскладе, когда большая часть бойцов уже убита либо неспособна сражаться — вспоминаем Вэнь Чжулю — и численном перевесе противника, который заранее спланировал нападение и отменно подготовился, что, кстати, поняла даже сама госпожа Юй, то шансов уже не было никаких. И дело было отнюдь не в скверной подготовке адептов, а внезапности нападения, в котором без уверенного руководства и необходимого количества предпосылок к тому самому нападению сразу грамотно организовать хотя бы оборону не получится.

↓ Содержание ↓