Англия Тюдоров. Так строилась империя.

Великие короли становятся великими не потому, что обладают какими-то исключительными качествами и чертами характера. В конечном итоге, за короля говорят его дела. То, что он смог сделать для своей страны.

Когда королева Элизабет, Елизавета I, села на трон Англии, у нее на руках оказались три главные проблемы внутренней политики: пустая казна, религиозный раскол, и отсутствие элементарной дисциплины среди подданных. Мэри, вопреки своей посмертной репутации, была слишком большой гуманисткой и прямолинейным человеком, чтобы быть эффективным правителем.

Проблемы с казной начались еще в последние годы правления короля Генриха (французская компания обошлась дорого), а правительство его сына было слишком занято личным обогащением, и не предприняло ничего для улучшения ситуации. Проще говоря, казну при Эдварде VI нагло разворовали.

Мэри храбро начала расплачиваться по долгам своего брата, и сама увязла в финансовых трудностях. Финансовая реформа в ее правление была намечена многогранным Гардинером, но ее было совершенно невозможно провести, потому что короткое царствование Мэри было слишком насыщено кризисами и бунтами. Неурожаи несколько лет подряд не облегчили ситуацию. Плюс, Мэри просто по складу характера была неспособна ввести в меридиан своих наглых ноблей при помощи плахи, а Филиппу приходилось аккуратно балансировать в английской политике, чтобы никому не наступить на мозоль.

Двенадцать лет страной правили юристы и теологи. Поэтому Элизабет и унаследовала то, что унаследовала в плане финансов и дисциплины.

Морские границы Англии охраняли "аж" семь мелких военных судов и восемь купеческих бригов, приспособленных для патрулирования. В портах находился 21 корабль, из которых только девять водоизмещением превосходили обычные боты. Потому что адмирал Сеймур, дядюшка малолетнего короля Эдварда, флот развалил. Что касается артиллерии, то вся огневая мощь королевства ограничивалась парой сотен фальконетов, миньонов и кульверин, плюс луками и стрелами для 3 000 человек. Были еще девять крупных пушек. Да, "грозная" сила для страны, находящейся в состоянии войны со второй по мощи державой в Европе.

С религиозным расколом ситуация была несколько другой. По сути, его именно в стране-то и не было. Большая часть англичан была вполне довольна мессами, святыми, красивой атрибутикой соборов и исправно проходящими свадьбами, крестинами и похоронами. Католичество в Англии никогда не было таким пламенным, как, скажем, в соседней Франции. Поэтому глобального протеста оно само по себе и не вызывало, особенно после того, как богатства монастырей перестали принадлежать священникам.

"Еретиков" легко переносили, если только они не пытались заставить окружающих думать и жить на свой лад. Были слегка скорбные на голову фанатики-проповедники, как были они в Англии всегда, еще с времен Плантагенетов. Была пестрая группа реформаторов, которых удалось вытеснить из Англии прочь, в эмиграцию, а непонятливых уничтожить. Кто-то оказался в этой группе по причинам далеким от духовных поисков, кто-то — именно в результате духовных поисков, но и в этом не было ничего из ряда вон выходящего.

Из ряда вон выходящим было то, что Элизабет, имеющая, казалось бы, несомненные права на английский престол, юридически была очень сомнительным претендентом. Интересно, что не только Мэри, но и она сама признавала, что линия Марии Стюарт "чище". Что ж говорить о многочисленных европейских аристократических домах, помешанных на генеалогии! Те же французы, услышав о том, что Элизабет была провозглашена королевой после смерти Мэри, немедленно послали в Рим протест, в котором убедительно доказывалось, что дочь Анны Болейн никак не может быть законной преемницей престола.

Единственным способом осуществить волю короля Генриха и посадить на трон, после Мэри, Елизавету, было сделать ее желанным лидером протестантской оппозиции. Драматические события последних лет царствования Мэри, когда она оказалась в ловушке союзнических обязанностей в интересах дома Габсбургов и в оппозиции к Риму, логически не оставляют другой возможности, кроме сговора сестер и гигантского спектакля с протестантской оппозицией. На плечи весьма молодой женщины была взвалена обязанность провести эту реформацию так, чтобы она не затопила страну кровью, к чему "женевские волки" были вполне готовы. Впрочем, Мэри, наверняка, верила в то, что ее сестра сохранит связь с Римом и союз с Испанией, обведя вокруг пальца тех, кто приведет ее на престол.

В плане внешней политики, дела тоже обстояли не лучшем образом. Франция угрожала Англии из Кале и из Шотландии, Мария Стюарт поместила на свой щит символы английского королевского дома, Ирландия была нестабильна, королевство оставалось связанным договором с Испанией, и привязанным к общеевропейской политике через Рим. Граф Фериа опасался, что Франция просто завоюет Англию в таких условиях, и на интересах Испании в Нидерландах и Англии будет поставлен крест.

Позже, в своем разговоре с испанским послом Гусманом де Сильвой, Елизавета признается, что в начале своего правления она не была свободна в своих решениях. Что, конечно, могло быть и очередным политическим маневром, но было, скорее всего, правдой. В сложившихся обстоятельствах, она и не могла быть свободной. Здесь, вольно или нет, ей здорово помогли испанцы. Не потому, что Филипп имел именно тогда какое-то уважение к своей ныне коронованной родственнице по браку, а потому, что Елизавета и еретическая, но свободная Англия были лучше, чем Мария Стюарт, которая объединила бы Францию, Англию и Шотландию против Испании. По этой самой логике Филипп и прикрывал Елизавету в Риме целых 15 лет. Папа опоздал с созданием крестового похода против еретической Англии, и время было упущено. За эти 15 лет Елизавета навела порядок в своем доме, и стала хозяйкой положения. Хотя не стоит забывать и завещание Мэри, которая возложила на мужа обязанность защищать Англию. Филипп был обязательным человеком.

К 1574 году Елизавета стала настолько свободна, насколько в Англии король вообще мог быть свободен. Корона была свободна от долгов, и при этом казна была полна. Кредит английской королевы, ее личный кредит, на международном финансовом рынке был максимальным. При этом, ей не пришлось обдирать до нитки своих подданных. Она была богата, популярна и свободна.

Дело в том, что традиционным методом воздействия на своих монархов у англичан был вопрос финансирования. Король не мог решать единолично вопрос сбора средств на свои проекты. Елизавета же изобрела способ вести политику, которая не только не требовала капиталовложений, но еще и обогащала казну. Поэтому управлять этой королевой было совершенно невозможно. С ней можно было только совещаться.

Вполне возможно, что за маниакальной щепетильностью с выплатами долгов брата и сестры стояла не только и не столько ответственность Елизаветы, сколько именно стремление к полной и абсолютной независимости от своих подданных и министров, которые, с ее точки зрения, тоже были только подданными — что бы они о себе не воображали. Известно, что она вполне серьезно считала, что не подданные управляют королем, а король — подданными. И ни о какой независимости управления не может идти речь, пока суверен финансово зависим от своих подданных.

Елизавета в свои молодые годы предпочитала управлять отдельными личностями, а не массами. Она набрала в свой управленческий аппарат людей сильных волей и убеждениями. С такими на одной харизме далеко не уедешь. Не думаю, что она хоть на минуту простила поучения сэра Николаса Трогмортона о том, как ей следует жить и управлять. Еще менее она была склонна игнорировать факт, что ее ближайший помощник, Сесил, не очень тайно считал женщин слишком слабыми для управления королевством.

И она интриговала со своим правительством, с чужими правительствами, делала, как в танце, шаг вперед и два назад, потом и вовсе прыгала в сторону, вводя этих мужчин в отчаяние своей непостижимостью. Ее считали за это вечно колеблющейся, неспособной принять конкретное решение, но она упорно вела свое королевство именно туда, куда считала нужным. И лихорадочно собирала деньги, экономя на чем можно, прибирая к рукам все, что плохо лежит, и не забывала при этом вооружать свое королевство. Быть непредсказуемой, богатой и сильной — вот ее путь к свободе.

Приблизительно к тому же времени, к 1570 году, вместе со своей королевой вступила в эпоху процветания и вся Англия. Со времен Елизаветы осталась бездна всевозможных материалов по разным аспектам жизни всех классов английского общества того времени. Мы знаем, как они женились и расходились, как питались, где покупали продукты. Мы знаем, как они одевались, какие запахи предпочитали, чем болели и как лечились.

Об этом периоде истории Англии написаны великолепные работы Энтони Фроде, Лизы Пикард, Дэвида Старки, Лоры Говинг, Джона Беллами. Включенные в этот обзор истории — не переводы из чужих работ, а, скорее очерки, в которые включен фактический материал, собранный перечисленными авторами и многими другими.

О том, как они жили