Начало
— Эй, осторожнее! — меня толкнули в плечо, оттесняя с проезжей части в сторону тротуара. Опять уйдя с головой в свои мысли, я и не заметила, как пошла на красный свет. Мимо, обдав горячим ветром и запахом бензина, пролетел тонированный джип.
— Извините, спасибо! — не особо напрягая голосовые связки, отозвалась я. Привычка уходить в мысли с головой, однажды меня погубит...
— На дорогу смотри или вообще не выходи из дома! — тетенька средних размеров, воодушевленная наличием толпы на переходе, начала бушевать. — И это такие потом рожают!..
— Заткнись, — вызверилась я. Женщина подавилась воздухом, а толпа, до этого укоряюще скалившаяся в мой адрес, не смогла сдержать смешков. Не люблю людей за это: сначала на одном краю кантуются, а когда ветер переменится — на другом. — За машину спасибо, остальное не твоё дело.
Квартира встретила тишиной и напряженным мерцанием пары желтых глаз. Кот. Обычный кот, рыже-белого цвета. Подозреваю, что он мне вообще от предыдущих жильцов достался, не пожелавших тащить животное с собой. Просто так евнухи кошачьего рода на улице не встречаются...
Животина решила дать о себе знать, довольно-таки мелодично мурлыкнув и тронув меня лапкой. Откормленная туша, непонятно как, раз за разом умудрялась взбираться по росшему с наружной стены дома винограду и открывать окно на кухне. Кстати, его не мешало бы сменить: я даже деньги уже насобирала на новое.
Быстро закинув шмотки в стирку, и одевшись по-домашнему, я прошествовала на кухню под оптимистичное мельтешение под ногами. Поставить чайник — минутное дело, которому пушистая тушка не уделила и грамма внимания. А вот открытие холодильника произвело настоящий фурор: замерев подобно гончей, котик выжидающе уставился вовнутрь, впрочем, не делая резких движений — в прошлый раз, будучи пойманным за воровством палки колбасы, задумчиво мяукнув, он вылетел в окно. Холодильник был сменён на новый, не поддающийся на ухищрения мохнатой задницы, а котик, получив жизненный опыт, более не пытался совершать кражи съестного. Как он выжил при полете с третьего этажа, я не знаю, но вернувшись на следующий вечер в подбитом состоянии, начал жрать вообще всё, что предложат, чуть ли не двумя лапами запихивая содержимое своей мисочки, которую, под конец приема пищи, полировал как зеркало.
— Я властелин сарделек, ха-ха, — зловещим голосом бормотала, укладывая их на дно кастрюльки и заливая водой. Запевший к тому времени чайник был заменён на кастрюлю, а на просторы микроволн отправились вчерашние макароны. К тому моменту, когда заваренный чай уже можно было пить, а микроволновка приветливо дзынькнула, оповещая о конце процедуры нагрева, сосиски были готовы. Кот, исполняя танец победителя, воинственно задрав хвост, бросился к своей миске и укоряюще посмотрел на меня, как бы спрашивая: еще не положила?
Когда, наконец, все заняли свои места и приступили к позднему ужину, раздался телефонный звонок. С учетом того, что был вечер пятницы и, как следствие, начало выходных, то позвонить мне могли только одни люди — родители. Пожевывая еду, отстраненно слушала грустные мамины вздохи и вопросы о том, как там её дитятко. Дитятко в ответ силилось прожевать и что-то неразборчиво сказать. Мама не расстраивалась, а только удовлетворенно отмечала, что я не голодаю. Выслушивать подобные речи в двадцать три несколько неприятно, ведь кажется, что уже прожил жизнь и знаешь, что, как и почём. Но маман была непоколебима, и каждый мой визит к ней с папой в гости оканчивался тем, что я везла с собой килограммы еды. Кот был счастлив — я нет. Везла же я. Мама, зайдя однажды в мою квартиру, долго находилась в ступоре. Папа, зашедший следом, постоял немного, а потом испарился в неизвестном направлении. Найден был в дальней спальне, за рассмотрением старославянского меча. Оружие — моё увлечение, в доме все стены были увешаны им, а где нельзя было вешать колюще-режущие игрушки, висели картины или чертежи с ним же. Мама решительно не понимала такого повального увлечения и более официально не заявлялась ко мне домой. Хотя пару раз я отмечала, что пыль волшебным образом исчезала с моих любимцев, а в холодильнике появлялся свежий борщ.
И вот теперь, горько сетуя на то, что папа в очередной раз оказался занудой и грубияном, маменька жалобно просила внуков. Казалось, именно за этим она мне и звонила каждый раз, ибо разговор, так или иначе, всегда скатывался к этой теме. А что поделать-то, если мне просто не были интересны отношения. Сейчас, не вообще. Я только-только нашла себе работу после окончания университета, и не просто работу, а по специальности. И теперь, приходя домой уставшая как черт, я и думать не могла ни о чем ином, кроме как поесть и завалиться спать. Кузнечное дело выматывало сильно, а на накаченных мальчиков и дядечек в кожаных фартучках заглядываться можно было только по началу: потом была интересная и увлекательная работа, которая оттесняла всё остальное на задний план. Ребята, сначала удивившиеся такой работнице как я, потом лишь ободряюще улыбались: на инженера-механика я пошла только из-за мечты стать кузнецом. И теперь, когда она сбылась, я просто наслаждалась жизнью.
И с таким увлечением о поисках второй половинки не шло и речи: девушка, легко поднимающая средних размеров молот и увлекающаяся отнимающими жизнь орудиями, интересовала, в большинстве своем, только каких-то тронутых персонажей. Иного обозначения и не придумаешь. Мама вздыхала, папа хмурился, но новые железки посмотреть прибегал. На том и расходились.
Вот и сейчас, услышав грохот на заднем фоне, мама шепотом сообщила, что папа-таки разбил последний кофейник. И, от того, сильнее всего любимый. Пожелав родительнице удачи в успокоении горемычного, я положила трубку. Чай безнадежно остыл. Быстрым глотком осушив чашку, я задала себе цель — душ. Там меня и настиг второй звонок.
Дядя был персоной странной. Именно он заразил меня любовью к железкам. Но, именно он, узнав, что я стала страстным поклонником мечей, ножей, и иже с ними, заставил меня день ото дня тренироваться с ними. Спать с ними. Жить с ними. "Без умения пользоваться, ковать не будешь!" — таковы были слова дражайшего. Так что, еще в школьные годы нет-нет, да и находила у меня мама новые шрамы и порезы. Про ножи под подушкой вообще молчу. А ведь дядя, решив, что этого мало, и просто драться меня заставлял. Истерика у моей родительницы вообще стала непроходящей. Спасало то, что папа был полностью на стороне дяди, да и я не высказывала ничего против. Впрочем, какой-нибудь Ларой Крофт я не стала: мне были интересны, скорее, истории, связанные с возникновением и развитием этих искусств и приемов, чем сама практика. Так что, немного из одного места, немного из другого, и я была собой вполне довольна: выжить смогу, а там уже посмотрим.
А потом дядя начал брать меня с собой в путешествия в дальние страны. На лето. И, что самое интересное, забывать в самых разных местах. Нет, это не было тренировкой или чем-то похожим. Совсем не было. Просто дядя, по натуре являющийся человеком одиноким, но крайне общительным, никого кроме меня и не воспитывал. А так как в каждом городе у него встречалась пара десятков знакомых, с которыми просто в обязательном порядке нужно было пропустить по стаканчику-другому чего-нибудь горячительного, то в итоге, будучи в пьяном состоянии, он про меня просто забывал. Ну, не привык человек к ребенку, а попробовать себя в качестве родителя хотелось. А я, будучи крайне любознательной, только и искала повод, чтобы сбежать из этих компаний, где каждый почему-то считал своим долгом потрепать меня по щечке, приговаривая, какая красавица у дяди растет. Не знаю, что они красивого могли заметить в красных под конец пары таких посиделок щеках, но для себя я уяснила одно: не хочешь каждый вечер пародировать хомяка — беги гулять. Дня через два-три дядя, конечно, вспоминал обо мне, но я-то была уже далеко. Так у меня самой появилось множество знакомых, научивших еще десяткам других премудростей, в том числе и тому, как выживать на улицах незнакомого города и страны в целом. С тех пор в моем внутреннем каталоге прочно уместилось знание многих фраз на иностранных языках. Ну, а в дурных ситуациях помогала хитрожопость — русский человек, он на смекалку быстр.
В этот раз дядя лишь оптимистично заявил, что я, всего лишь, приючу у себя пару ребят, которые будут учиться на полиглотов в местном университете. И он уже всё решил. Я чуть в душе не утопилась, до жути напугав кота, сунувшего любопытную мордочку внутрь. Хитрая задница под названием "дядя" быстренько прочирикала мне, чтобы я приготовила на завтрашний вечер еды и две свободные комнаты. На том беседа и окончилась, оставив меня, стоящей в душе и тихо рычащей в динамик погасшего телефона. Дядя, свет его!.. Чтоб тебя Мироздание хранило!
Утром следующего дня в ближайшем к моему дому магазине ранние посетители удивленно оборачивались мне вслед. Злая и не выспавшаяся, я злобно метала взгляды по сторонам и искала пищу для готовки. Знакомые кассиры лишь меланхолично провожали меня взглядами да продолжали листать газетки: свежая пресса поступила лишь полчаса назад, и узнать что-нибудь новенькое, не просочившееся в мировую паутину интернета, было более чем возможным. Поэтому, когда я взмыленная, с полной кошелкой подъехала к кассе, мне пришлось еще пару секунд настойчиво сверлить прилизанную макушку девочки-тажерки. С ленцой оторвавшись от газетки она, бросив на меня взгляд, тут же зашевелилась в ускоренном темпе: ни мне, ни ей не хотелось, чтобы я задерживалась дольше, чем это было нужно. Злая я, расплатившись за покупки, лишь благодарно улыбнулась — девочка решила больше не читать на рабочем месте, несколько нервно обернувшись к следующему в очереди. И вот чего я ни в чем не повинное создание пугаю? Впрочем, уже давно работающие там женщины, лишь одобрительно улыбнулись мне в след: понтовую молодёжь с тонной штукатурки на лице, километрами накладных ногтей и гонором — папочками — связями здесь не любили. Были бы мозги, работать на кассу не пошла бы.
Дом вновь встретил мертвой тишиной и разозленной мокрой тушкой кота. Имени у этого гаврика не было. У меня дома имена были у чайника, у кактусов, у, чёрт возьми, носков. Только не у кота. Рыжее создание было и Ричардом, и Рыжиком, и Леопольдом и, даже, Бабаем. С учётом того, что мне было лень, а коту поровну на имена, он так и остался Котом.
При детальном осмотре квартиры стало известно, почему тушка была мокрая: вероятно, в поисках еды Кот залез на печку и попал под чайник, который я неустойчиво поставила. Нахалюга был наказан за то, что лазил там, где не надо, а я за то, что не усмотрела и не подумала наперед.
Ужин из борща, макарон с мясным гарниром и пирога был готов к пяти часам вечера. Осенью темнело рано, и сейчас уже начинали сгущаться сумерки — ноябрь. Почему я должна ютить у себя непонятно откуда взявшихся студентов, я не знала. Дядя так решил? Что ж, посмотрим на это его "решил". Я не лучший сожитель. Прождав еще некоторое время, я решила пойти спать. А ну нафиг этих человеков — звонок на двери есть, если в тепло захотят, сориентируются.
Так, где-то часов в восемь, дверной звонок ожил. Впрочем, раздавшийся следом скрежет в замочной скважине разрешил проблему — вероятно, дядя отдал им свои ключи, предугадав дальнейшее развитие событий. Скрип возвестил о том, что проникновение прошло успешно. Переглянувшись с котом и прихватив последнего подмышку, я на цыпочках прокралась в коридор и высунула любопытный нос наружу. Кто-то активно стучал по стенам в поисках выключателя, сдавленно ругаясь на непонятном языке. Не выдержав шлепков и непонятного бубнёжа, я выскользнула в коридор и нажала на язычок сама. Яркий свет озарил прихожую, заставив всех нас на мгновение сощуриться: после темноты теплый свет лампочки слепил. Когда я, наконец, смогла открыть глаза, то моему взору предстали два парня. Искавшим выключатель оказался темноволосый пацанёнок, с довольно-таки миловидными чертами лица. За его спиной маячил второй, блондин, примерно моего возраста и на голову выше ростом. Усталые серые глаза всё еще щурились от яркого света, но уже с интересом рассматривали помещение, меня и зажатого подмышкой кота.
— Кажется, ему не есть хорошо, — постарался как можно дружелюбнее произнести он, с легкой жалостью поглядывая на Кота. Тот, без жалости во взгляде, смотрел в ответ, явно подсчитывая количество еды, которое сможет съесть этот человек. Второй парнишка, сел на пол и принялся расшнуровывать высокие ботинки. Я, с удивлением посмотрев на него, перевела взгляд обратно на блондина.
— Лучше его не отпускать: он не любит посторонних.
— Мы тут надолго, ему придется привыкнуть.
— С чего ты взял, что задержишься тут? — парень лишь фыркнул в ответ и принялся стягивать кроссовки. Второй, наконец, закончив со своей обувкой, встал и, кивнув головой, представился:
— Мар.
— Странное имя для русского, — отметила я, чувствуя поднимающуюся волну неприязни.
— Это псевдоним, — шмыгнул он носом. — О, я чувствую запах еды! Покорми меня, а?
У меня задергалось веко. Кот, поймав момент, вывернулся из рук и подскочил к светловолосому, принявшись, подобно собаке, обнюхивать его. Тот, нагнувшись, безбоязненно погладил животное по спине, не получив в ответ лапой. А я, прежде чем найти общий язык с этим хвостатым, успела заработать множество царапин от когтей. Предатель.
— Меня зовут Эл. Тоже псевдоним, — качнув головой, отозвался блондин, на мгновение, переставая гладить кота.
— Так меня покормят или нет?! — возмутился Мар, изгибая бровки и упирая руки в бока. Я тебе что, швейцар и работник общепита?
— Сам разберешься, не маленький, — буркнула в ответ, несколько ошарашенно наблюдая за тем, как котик, немного помурчав, запрыгнул к Элу на руки и принялся ластиться. Мар, не обидевшись на мой ответ, подхватил свои сумки и, подвинув меня с прохода, прошел внутрь квартиры, вертя головой во всех направлениях.
— Эл, давай сюда! Ощущение, будто в оружейную лавку попал! — раздался его восторженный крик со стороны зала.
Эл, придерживая кота под живот, встал и, взяв свою сумку, пошел на голос, по пути ободряюще мне подмигнув. Не поняла?!
Ужин прошел в напряженном молчании. Напряжение организовывала я, остальные довольно-таки радостно жевали предложенную им пищу, на ходу перебрасываясь какими-то одним им понятными терминами. Котик, объевшись, валялся на подоконнике, задрав все четыре лапки к потолку, и пытался мурлыкать, периодически булькая. Мара, который, в общем-то, и перекормил его, это сильно смешило, и он, отрывался от еды, дабы почесать объемное брюшко кота. Тот, пытаясь благодарно мурлыкнуть, икал, чем еще сильнее смешил парня. Эл, снисходительно поглядывая на него, аккуратно доедал свой кусочек пирога. Чай был уже допит и, доев, он собрал всю грязную посуду и под моим насупленным взглядом отправился к мойке. Я лишь продолжала сверлить его спину взглядом, пока он отмывал тарелки, чашки, ложки, вилки.
