Аннотация
Продолжение приключений девушки, волею сверхъестественных сил заброшенной в мир, напоминающий древний Китай или Корею эпохи Чосон.
Избежав ареста, как член семьи государственного преступника, главная героиня пытается найти новый путь в жизни, но обстоятельства (или те, кто ими управляет) посылают ей всё новые и новые испытания.
Резистенция Платины.
Resistentia (лат.)— сопротивление, стойкость.
Не задавай вопросов, слушая сказку.
Часть 1
Глава I
Чего она никак не ожидала.
Тобой рассчитан план, хитёр он и умён,
Но от беды внезапной не спасает он.
Неизвестный автор
Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
Мрачно клубившиеся всё утро облака после полудня окончательно разбежались по краям небосвода. Не по-весеннему жаркое солнце, купаясь в бесконечной синеве, щедро оделяло теплом землю, где после снегов и зимней слякоти буйно расцветала новая жизнь.
Радуясь погожему дню, горожане, улыбаясь, щурились от яркого света. Прекрасная погода одинаково радовала дворян и чернь, богачей и бедняков.
Одним потребуется меньше дров, чтобы протопить свои убогие домишки, другие смогут больше времени проводить под открытым небом, не кутаясь в тяжёлые, подбитые мехом одежды.
Кое-кто из простолюдинов тоже облачился в короткие куртки, но многие по-прежнему щеголяли в длиннополых кафтанах из толстого сукна.
Поэтому стражник у городских ворот без особого удивления посмотрел на вывернувшую из-за угла молодую пару, одетую слишком тяжело для столь тёплого дня.
Однако, того, кто выглядел как стройный юноша с большой котомкой через плечо, насторожил даже этот мимолётный взгляд служителя правопорядка, поскольку в мужской одежде скрывалась приёмная дочь начальника уезда Букасо-но-Хайдаро. Она сбежала из дома, после того как узнала, что приёмного отца арестовали за государственную измену.
Пусть даже родственников и слуг преступников, злоумышляющих против власти, в Благословенной империи милостью Сына неба уже не казнят, а отдают в рабство, идти в кабалу девушке совсем не хотелось. И не только потому что она выросла в мире, где подобное отношение к человеку считается пережитком самого дремучего варварства, но и из-за своего короткого, но весьма впечатляющего опыта пребывания в неволе.
Сейчас Ию не покидало ощущение, что она чем-то выделяется среди снующих туда-сюда горожан, и её вот-вот разоблачат. Всеми силами скрывая свой страх, девушка старалась держаться как можно непринуждённее, чтобы не привлекать внимания окружающих.
Её спутница, совсем молоденькая девочка в тёплой серой накидке поверх платья, также несла в руке узел с вещами и время от времени оглядывалась, нервно облизывая пересохшие губы.
— Башкой не верти! — шёпотом одёрнула её приёмная дочь бывшего начальника уезда, направляясь через крошечную площадь к лавчонке, торгующей дешёвыми сластями.
— Слушаюсь, барышня, — в смятении пролепетала собеседница себе под нос.
— Сдурела?! — ошарашенно зашипела та, зло зыркнув на неё через плечо. — Какая я тебе барышня?!! Вдруг кто услышит?
— А как же мне вас звать? — испуганно втянула голову в плечи спутница.
"Действительно, как?" — девушка даже невольно замедлила шаг, придя в лёгкое замешательство от подобного вопроса.
Когда-то в своём мира она была Ией Николаевной Платиной, очутившись здесь и войдя в семью начальника уезда, получила фамилию приёмного отца, а имя лишь немного изменила, приведя его в соответствие с местными обычаями. Вот только Ио Сабуро никак не может носить мужскую одежду да ещё и ту, в которой ходят простолюдины.
Убегая из дома названного папаши, она едва успела прихватить кое-какие вещи, но даже не подумала о том, как будет отвечать на неизбежный вопрос: кто она такая? и куда направляется?
Поэтому в первую очередь необходимо имя. Словно только этого и дожидаясь, в памяти всплыло их единственное "нормальное" свидание с бароном Тоишо Хваро. Тем вечером они ходили смотреть выступление танцовщиц в "закрытом", то есть предназначенном исключительно для дворян, заведении с поэтическим названием "Гнездо соловья на ветках сливы". Встретив там своего знакомого, молодой человек сказал, что она его слуга, и даже придумал ей имя.
— Зови меня Пагусом, — решила Платина и, услышав предостерегающий окрик, попятилась, освобождая дорогу большой телеге, запряжённой здоровенным тёмно-серым волом.
Шагавшая позади спутница, словно не удержавшись, ткнулась девушке носом в спину, торопливо прошептав на ухо:
— Как вы сказали, барышня?
Вряд ли её мог кто-то услышать за скрипом колёс, криками уличных торговцев и ворчанием возницы, что-то громко выговаривавшим идущему рядом молодому парню с синяком на кислой физиономии.
Тем не менее Ия резко развернулась и вновь зашипела, с трудом удержавшись от того, чтобы влепить ей пощёчину.
— Издеваешься?! Думаешь, это смешно?! Зачем тогда бежала, если хочешь, чтобы нас схватили прямо сейчас?! Только теперь тебе ещё и палок за побег отвесят! Месяц сидеть не сможешь!
— Простите, — побледнев, отпрянула собеседница. — Я не нарочно. Само сорвалось. Боюсь я. И в рабство не хочу. Простите, пожалуйста.
— Запомни! — шёпотом рявкнула девушка, отчеканив: — Меня зовут Пагус. Я твой старший брат. Родители послали нас на рынок.
— Нельзя так, го... — запнувшись, спутница тем не менее энергично запротестовала: — Никак нельзя! Не похожи вы на крестьянина!
— А на кого похож? — растерялась приёмная дочь бывшего начальника уезда.
— Может, лучше вам назваться дядей? — после короткого раздумья предложила девочка. — Вы приказчик у купца. И я у него служу. Мы идём навестить родителей.
— Пусть будет так, — легко согласилась Платина, заметив, что запряжённая приметным волом повозка остановилась, а её владелец, кланяясь и заискивающе улыбаясь, что-то доказывает в миг посуровевшим городским стражникам. — Потом всё обговорим. Сейчас пойдём быстрее, пока они заняты. И не зови меня на "вы", не то пропадём.
— Да, Пагус, — послушно кивнула спутница, поправляя накидку.
Сестра приёмного отца госпожа Амадо Сабуро — настоятельница монастыря, где Ия рассчитывала найти помощь и приют, говорила ей, когда они зимой шли в Букасо, что стражники обязаны опрашивать у каждого, кто входит в город, его имя и цель визита. А вот те, кто его покидал, их особо не интересовали.
Тогда только ссылка на начальника уезда избавила путешественниц от настойчивого любопытства местных правоохранителей.
Тем не менее девушка решила не рисковать и идти через ворота только тогда, когда стражники на что-то отвлекутся.
К счастью, долго ждать не пришлось. Та самая телега, гружёная мешками и корзинами, вызвала живейший интерес постовых. Кажется, те намеревались устроить тщательный досмотр груза на предмет поиска ценностей, украденных в свадебном караване дочери рыцаря Канако.
Возница клялся Вечным небом, что в повозке только его вещи и продукты, закупленные на свадьбу сына.
При этих словах он ткнул кулаком в бок парня с синяком, заставляя его ещё ниже кланяться храбрым воинам.
Однако те, проявив служебное рвение и завидную принципиальность, ссылаясь на приказ самого начальника уезда, никак не желали выпускать подводу без надлежащего обыска.
Увлечённые перепалкой, они, казалось, не обращали никакого внимания на приближавшуюся к воротам парочку.
"Давно бы сунул им "на лапу" и ехал дальше, — слушая заискивающий лепет возницы, усмехнулась про себя пришелица из иного мира, ступая под сень невысокой, кряжистой башни. — Дэпсы везде одинаковы".
Повозка почти перегородила проход, поэтому Платиной пришлось буквально протискиваться боком, вжимаясь в неровную кладку стены, следя, чтобы ноги не попали под дёргавшиеся колёса, и склоняя голову, стараясь прикрыть лицо узкими полями шляпы.
Её спутница вообще отвернулась, что-то тихо бормоча себе под нос.
— А ну стой! — резанул по ушам грубый, требовательный окрик. — Куда прёшь?!
Вздрогнув, девушка невольно втянула голову в плечи. Внутри всё сжалось от ужаса. Мочевой пузырь вмиг отяжелел, а на лбу выступили мелкие бисеринки холодного пота.
До призывно светившегося выхода из башенных ворот оставалось какая-то пара-тройка шагов. Стоит их пройти, и она окажется за городом, где дороги, поля, леса и горы. Там этим увальным за ней ни за что не угнаться. Если, конечно, кто-нибудь не поможет.
— Ой, мамочка! — испуганно пискнула за спиной бывшая служанка.
А Ия продолжила делать вид, будто не слышала грозного оклика или не приняла его на свой счёт. Пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы не сорваться на бег, преодолевая последние метры.
Когда она вышла под открытое небо, сзади донеслось:
— Стоять, я вам говорю! Не видите, мы ещё с этим не закончили?!
В ответ раздалось неразборчивое бормотание, и Платина рискнула обернуться.
С противоположной стороны башни возле телеги сгрудились носильщики с большими тюками за спиной и в своих "форменных" шапочках со смешными белыми помпонами.
Ноги у девушки ослабели, так что пришлось опереться рукой о стену.
— Как же я испугалась, барышня! — еле слышно выдохнула её спутница, вытирая лоб рукавом.
— Оки! — простонала обессиленная Ия. — Ну что ты делаешь?! Нас же убить могут.
— Прости, Пагус, — чуть склонила голову девочка, предложив: — Пошли отсюда скорее.
Только отойдя метров на сто, они, переведя дух, замедлили шаг.
Понимая свою беспомощность в местных реалиях, Платина решила прояснить ситуацию, обговорив маршрут предстоящего путешествия и детали их "легенды".
— Куда мы сейчас пойдём?
Спутница деловито огляделась по сторонам. Впереди им навстречу шла небольшая группа бедно одетых простолюдинов и катил запряжённый осликом фургон в сопровождении трёх слуг. Позади влекомая волом телега наконец-то выехала из города, а стражники остановили носильщиков, кажется, угрожая обыском и им.
— Дойдём до Исаво, там переночуем, — принялась отвечать Оки, переложив узел из одной руки в другую. — Оттуда пойдём в Дабали. Из него в Амабу, а оттуда до монастыря рукой подать.
— Хорошо, — кивнула Ия и с сомнением спросила: — А то, что ты одна ходишь с таким молодым дядей, не навредит твоей репутации?
Насмешливо фыркнув, собеседница наставительно заявила:
— Это благородные дамы по домам сидят. А нам, простолюдинкам, и в поле работать надо, и бельё на речке стирать, и в лес за хворостом ходить, и на базар. Как тут с чужим мужчиной не встретиться? У нас на такое не глядят. Главное, чтобы родня крепкая была и приданое хорошее.
На несколько секунд замолчав, она продолжила уже не столь уверенным тоном:
— Конечно, если девушка себя не блюдёт и крутит с кем попало, это всеми осуждается... Давайте, вы всё-таки будете мне родным братом?
— Ты же сказала, что я на крестьянина не похож, — напомнила приёмная дочь начальника уезда, предложив: — Может, скажем, что я тоже слуга?
— Вы и на слугу не похожи, — вздохнув, покачала головой девочка. — Красивы очень. Держитесь совсем не как слуга. Разве что как хозяйский любимчик. Ну, из тех, кто... с мужчинами... спят.
Платина даже слегка смутилась от подобного сравнения. Насколько она успела узнать из книг, гомосексуальные отношения в Благословенной империи считались более чем неприличными и даже преследовались по закону.
Однако, ни для кого из образованных и информированных людей не являлось секретом, что родной дядя нынешнего императора: известный знаток поэзии и живописи, коллекционер древностей и щедрый меценат; редко балует вниманием свой гарем, предпочитая проводить время в компании юных дарований одного с ним пола.
Вспомнив данное обстоятельство, Ия вновь задала собеседнице всё тот же вопрос:
— Ну, а если все так подумают, это не испортит твою репутацию?
Сама она нисколько не комплексовала от того, что её примут за гея, однако девушке не хотелось доставлять спутнице неудобства. Вдруг ещё сбежит?
— Так мы же не станем говорить, что вы любимчик, — насмешливо фыркнула собеседница. — А другие пусть что хотят то и думают
— Правильно, — поддержала её Платина. — Скажем, что я... секретарь!
— Если так говорить, то все сразу поймут, что ты любимчик, — усмехнулась спутница. — И никто не удивится.
— Это почему? — живо заинтересовалась девушка.
— Потому что настоящих секретарей держат только важные чиновники и богачи, — наставительно, с заметным оттенком превосходства пояснила собеседница. — Это очень важная должность, и мальчишек на неё не берут.
— Да ну и пусть, — отмахнулась приёмная дочь бывшего начальника уезда, слегка задетая подобным тоном. — Я буду секретарём господина Всуо Ниито и твоим старшим братом. Так братом меня и называй.
Она решила воспользоваться именем и фамилией одного мелкого землевладельца, о котором слышала ещё в доме госпожи Андо, где обучалась правилам хорошего тона. Сей достойный муж пересидел эпидемию петсоры в Букасо, а когда узнал, что остался без арендаторов, едва не спился от огорчения.
— Лучше братиком, — смущённо поправила её Оки. — У нас в деревне так принято.
И озабоченно нахмурилась.
— Только бы на знакомых не наткнуться. Они-то сразу поймут, что мы не родственники.
Уж постарайся, чтобы так не случилось, — проворчала Ия. — Теперь, если поймают, то сначала палками побьют, а уж потом на каторгу отправят: куда-нибудь в горы или к белым медведям.
— А разве такие бывают? — удивилась собеседница.
— Бывают, — подтвердила Платина, с тревогой поглядывая на приближавшийся фургон. Сейчас ей лучше помалкивать. Поэтому, понизив голос, она попросила:
— Ты лучше расскажи мне о своей семье. Сколько детей у твоих почтенных родителей? На чьей земле вы живёте? Про себя расскажи. Чтобы я знала, что говорить, если спросят.
— Конечно, братик, — солидно кивнула девочка и принялась болтать о том, какие у неё замечательные мама с папой.
Пришелица из иного мира имела на сей счёт несколько иное мнение, но держала его при себе, внимательно слушая спутницу и краем глаза наблюдая за приближавшимися простолюдинами, судя по корзинам с инструментами, местными строителями.
Один из них что-то сказал, видимо, нарочно коверкая слова. Остальные вразнобой засмеялись, а Ия мысленно выругалась: "Вот же-ж! А вдруг меня по голосу узнают? Ну или заподозрят что-нибудь?"
Но тут же вспомнила свои ночные прогулки на улицу Тучки и дождя, где, кажется, никому и в голову не приходило, что она девушка. Так и принимали за молодого пацана из деревни.
Только тогда Платина почти ни с кем не разговаривала, а, путешествуя по четырём деревням, ей поневоле придётся общаться с людьми.
Может, стоит поручить все организационные вопросы Оки? Она девчонка бойкая, не растеряется. А приёмной дочери бывшего начальника уезда останется только важно кивать и надувать щёки.
Вот только проведя в этом мире уже полгода и кое-что уяснив о царящих здесь нравах, Ия с сожалением поняла, что подобное поведение неизбежно привлечёт к ним всеобщее внимание.
