| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"Адмирал, то есть капитан-генерал моря, которым является дон Васко да Гамба (так в тексте. — Aspar), тот, кто открыл Индию; это в высшей степени почетная должность, которую сей светлейший король дал упомянутому дону Васко, сделав его адмиралом; даже если он не очень благодарен Его Высочеству, потому что он человек несдержанный, без всякого здравого смысла (homo destemperado, senza alcuna ragione); во время своего путешествия он совершил в Индии много деяний, которые не снискали расположения Его Высочества; но так как он проложил этот путь в Индию и открыл ее, сей светлейший король назначил его адмиралом и даровал ему замок, от которого он получает доход (intrada) в 1500 дукатов; в настоящее время его доход составляет 4000 дукатов, а также у него есть привилегия от Его Высочества, что он может использовать 200 дукатов по пути в Индию, которые он может вложить в покупку любых специй, каких захочет, без уплаты каких-либо пошлин; так что это большой доход, даже если бы у него не было другого: он находился в низком положении (bassa condizione), но в настоящее время стал фидалгу, то есть дворянином (gentiluomo), живет достойно и считается одним из величайших вельмож этого королевства" (18).
Упомянутый "замок", очевидно, был Синишем, который все еще оставался проблематичным, поскольку Д. Жоржи (которого Ка Массер до сих пор называет в 1506 г. своего рода претендентом на перстол) отказывался передать его либо короне, либо Гаме. Имели ли место в 1506 или начале 1507 г. по этому поводу какие-то дальнейшие ожесточенные ссоры? В настоящее время у нас нет документов по этому вопросу, но мы знаем, что в 1507 г. ситуация ухудшилась. Тогда дон Жоржи обратился к королю с петицией о том, что он больше не может допускать вмешательства адмирала в дела этого города, который, в конце концов, все еще принадлежал его Ордену; он желал, чтобы его немедленно выслали из его резиденции. Дон Мануэл теперь сделал резкий поворот и решил, что вообще не будет поддерживать Гаму в этом деле. Королевский приказ (алвара), изданный в Томаре 21 марта 1507 г. и обнародованный доном Жоржи в Сантьяго-де-Касем 26 июня того же года, давал Гаме всего тридцать дней, чтобы покинуть Синиш. Он звучал так:
"Мы, король, доводим до вашего сведения, дон Васко да Гама, адмирал Индий и член нашего Совета, что мы считаем правильным и необходимым, что по определенным причинам, которые движут нами, вам следует в течение тридцати дней после издания этого приказа уехать вместе со своей женой и всеми вашими домочадцами из города Синиш, где вы в настоящее время пребываете. И ни вы, ни ваша жена и домочадцы не могут вернуться или войти в упомянутый город или его пределы, кроме как с разрешения моего горячо любимого и высокочтимого племянника магистра [дона Жоржи]. И если кто-либо из вас войдет в город без его разрешения, со своей семьей или без нее, мы считаем правильным, чтобы вы заплатили 500 крузаду штрафа для пленников [т.е. в качестве выкупа за заложников на Берберийском берегу], и, кроме того, мы оставляем за собой право наказать вас так, как подобает наказывать тех, кто не повинуется приказу своего короля и повелителя..." (19)
В постскриптуме прямо упоминаются "строительные работы" (obra das casas), начатые Гамой в городе (и продолжавшиеся еще в середине 1507 г.), которые должны быть немедленно прекращены. Историки XIX века, такие как Тейшейра де Арагао, считали, что дело было мотивировано злобным доном Жоржи, которого он изображает (в уничижительной сноске к своей работе) как худшего распутника и мота. Возможное политическое значение этой ссоры ускользнуло от его внимания; мы же видим здесь то, что дон Мануэл использовал удобную жалобу с довольно неожиданной стороны, чтобы поставить Гаму на место. Усугублял дело с точки зрения Д. Жоржи тот факт, что где-то в первой половине 1507 г. Гама решил пойти по стопам Д. Франсишку де Алмейды и окончательно перейти из Ордена Сантьяго в Орден Христа. Неясно, надеялся ли он таким образом вернуть себе королевскую милость; но это, конечно, не помогло ему расположить к себе Д. Жоржи. Следовательно, Гама был вынужден вернуть комменды Могелас и Шупаррия, которые он получил от Ордена Сантьяго; последняя уже 9 июня 1507 г. была передана некоему Франсишку де Лемосу (20).
Изгнанный из своей прежней резиденции, адмирал, кажется, переехал в Эвору, где безуспешно пытался в 1508 г. купить себе еще одну небольшую должность, на этот раз в Рибатежу — должность алькайд-мора Вила-Франка-де-Шира. Но хотя в 1508 г. Д. Мануэл дал разрешение Луишу де Арке, алькайд-мору города, на продажу, сделка, похоже, не состоялась (21). Местная традиция в Эворе склонна связывать Гаму с серией домов с фресками в этом городе, которые, по общему мнению, были написаны по приказу адмирала во время этой фазы "изгнания", особенно с одним на улице Руа де Вальдевинос (22). На этом этапе он продолжал посылать агента для сбора налогов и пошлин, которые были дарованы ему в Синише, Сантьяго-де-Касеме и Виланова-де-Милфонтес, хотя — как мы видим из предостерегающего письма Д. Мануэла от ноября 1511 г. — не без определенных трудностей. Его старый орден, Орден Сантьяго, не довольствуясь унижением адмирала, по-видимому, чинил препятствия даже этому процессу (23).
ПРЕДЕЛЫ КОРОЛЕВСКОЙ ЦЕНТРАЛИЗАЦИИ
Теперь мы должны иметь в виду, что эти "темные годы" для Гамы, и особенно период примерно с 1505 по 1514 гг., также были периодом, когда дон Мануэл в наибольшей степени укрепил свое внутриполитическое положение. Нам все еще крайне не хватает подробных исследований на монографическом уровне, которые позволили бы получить истинное представление о взаимоотношениях между королевской властью, государством и гражданским обществом в Португалии в эпоху Д. Мануэла (24). Однако существует достаточно свидетельств того, что Корона в этот период пыталась продолжить некоторые существенные аспекты линии развития централизации, намеченной Д. Жуаном II, при этом значительно расширив ее масштабы. Главной мишенью Д. Жуана была титулованная и земельная аристократия, поддерживавшая открытые или тайные связи с Католическими монархами; он также сопротивлялся увеличению числа титулованной знати и за время своего правления создал только один титул для португальца. На уровне международных отношений его также в значительной степени занимало соперничество с Испанией, будь то в отношении Западной Африки или Атлантики. Однако в процессе реализации своей программы Д. Жуан II стал символом формы персонифицированного, в высшей степени автократического правления в Португалии, о котором вспоминали с благоговением, смешанным с долей ужаса, как о "совершенном принце".
Психологически, а также с точки зрения инструментов, которые он использовал, Д. Мануэл значительно отличался от своего предшественника, как уже предполагает его посмертное официальное прозвище "Счастливый король" (O Rei Venturoso). Во время его правления было создано довольно большое количество новых титулов (восемь новых графов), что свидетельствует о его изменчивом положении в отношении аристократии. Гораздо менее уверенный в своей легитимности, чем Д. Жуан II, он, похоже, пытался править, используя модифицированную систему совещательных органов, которая, однако, в разные моменты связывала ему руки. Одним из возможных ответов на эти тупиковые ситуации было утверждение, что король напрямую руководствовался божественным вдохновением, тактика, которую нужно было использовать с осторожностью, чтобы она была эффективной, и которая, на первый взгляд, вряд ли произвела впечатление на скептически настроенных противников короля. Институтом, который постепенно приобрел значение в этот период, был desembargo do paco, который сопровождал короля и собирался на заседания раз в неделю для рассмотрения назначений магистратов и обсуждения политической и экономической ситуации; при Д. Жуане II desembargo имел лишь консультативное значение. Еще одним широко обсуждаемым учреждением являлся сам Королевский совет; и хотя к настоящему времени было идентифицировано около шестидесяти членов Совета в правление Д. Мануэла (включая Васко да Гаму), до сих пор, похоже, не предпринималось никаких попыток установить их принадлежность к тем или иным политическим фракциям. Мы также понимаем, что влияние при дворе могло осуществляться не только через Королевский совет, но и другими способами. Для справки отметим, что менее половины членов совета имели право использовать приставку "дон"; среди немногих титулованных аристократов из их числа были могущественный vedor da fazenda Д. Диогу Лобо, барон Алвиту, и Д. Жуан Коутиньо, граф Редондо. Для периода правления как Д. Мануэла, так и Д. Жуана III мы имеем следующую общую формулировку, вышедшую из-под авторитетного пера Жана Обена:
"Следует отметить, что Совет был далеко не однородным органом. Великие сеньоры, враждебно настроенные по отношению к королевской бюрократии, сидели бок о бок со своими критиками, letrados, и с фидалгуш самого разного происхождения и образа жизни, призванными присутствовать на заседаниях ради их заслуг. Должность члена Совета в любом случае была по существу почетной. Король правил вместе с очень небольшим числом советников, чаще всего с четырьмя или пятью, а иногда и с меньшим числом. Политические дела решались небольшими комитетами. Когда обсуждался особо значимый вопрос, король советовался с более широкой группой. Так было во время дискуссий о сохранении или оставлении гарнизонов в Марокко [в правление Д. Жуана III]" (25).
Мы можем предположить, что то же самое имело место и тогда, когда при Д. Мануэле обсуждалось решение об отказе или продолжении присутствия в Индийском океане. Но в игру были вовлечены и другие силы. Похоже, что в первое десятилетие царствования происходило неуверенное (иногда просто беспорядочное) "прощупывание" различных элементов равновесия. Так, Д. Мануэл с самого своего вступления на престол стремился заключить союз с Католическими монархами, женившись на одной из их дочерей, предпочтительно на самой старшей, донье Изабель, "девственной вдове", по некоторым современным сообщениям, Д. Афонсу (ум. 1491, сын и наследник Д. Жуана II), но, в противном случае, на их третьей дочери, донье Марии. Этому союзу противостояла одна группа при португальском дворе (в том числе маркиз де Вила-Реал и его сын Д. Фернанду, а также Д. Жуан Мануэл), которая совершенно справедливо опасалась влияния Кастилии на колеблющегося Д. Мануэла, но его поддерживали другие, особенно Д. Фернанду Маскареньяш, Д. Алвару де Португал, а также Д. Франсишку де Алмейда (который после своего пребывания в Испании пользовался большим уважением Католических монархов). В первой половине 1496 г. казалось, что Д. Мануэлу придется довольствоваться младшей и менее престижной из двух сестер, но в конце концов упрямая и мистически настроенная Д. Изабель смирилась. В свою очередь, она (возможно, действуя по настоянию своих родителей) выдвинула ряд предварительных политических условий Д. Мануэлу, который, по-видимому, был готов пойти на компромисс, чтобы приблизиться к испанскому престолонаследию (26).
Брачный контракт был подписан по доверенности (через Д. Алвару де Португал) в конце ноября 1496 г., но только в конце сентября 1497 г., через три месяца после отбытия флота Гамы в Индию, Д. Изабель пересекла границу. Это стечение обстоятельств было любопытным, так как несколько дней спустя наследник, инфант Д. Хуан Кастильский, умер, открыв путь к испанскому престолу для Д. Мануэла и его новой невесты. Таким образом, на короткий период продолжительностью в восемь месяцев Д. Мануэл предстал в необычной роли не только короля Португалии, но и потенциального наследника королевств Кастилии и Арагона. Однако со смертью Д. Изабель при родах в 1498 г. эта возможность была утрачена, к облегчению многих при португальском дворе (27). Затем в 1500 году Д. Мануэл женился на другой незамужней дочери правителей Испании, донье Марии, от которой у него родились сыновья инфанты Д. Жуан (позже Д. Жуан III), Д. Луиш, Д. Фернанду и Д. Энрике. В этом смысле его политика сильно отличалась от политики Д. Жуана II, ибо Д. Мануэл снова и снова стремился использовать свои брачные связи, чтобы укрепить свой престиж. Это, в свою очередь, означало, что при каждых переговорах о браке он подпадал под влияние Испании. Было много споров о том, отражает ли указ об изгнании евреев и мусульман из Португалии, обнародованный в конце 1496 г., влияние на Д. Мануэла Католических монархов, или же он решился на этот поступок suo motu (по собственной инициативе (лат.)). Как бы то ни было, существуют неоспоримые свидетельства того, что Д. Мануэл испытывал в 1496-1497 гг. значительное давление со стороны своей невесты Д. Изабель, которая, по-видимому, рассматривала Португалию как рассадник еретиков и отступников. Кроме того, ясно, что это решение Д. Мануэла не могло не понравиться его будущим родственникам; позже они также использовали свое влияние, чтобы направлять политику Португалии в то или иное русло в соответствии со своими собственными целями. Действительно, как выразился испанский хронист, Д. Фернандо предложил свою дочь Д. Мануэлу в 1500 г., "чтобы португальцы не обратились своими помыслами к новым идеям" (28).
Помощь испанской короны была необходима для того, чтобы португальцы сохранили старейшее из своих заморских владений, то есть территории в Северной Африке. В политике Д. Мануэла, несмотря на растущее значение, которое приобрел Индийский океан, ключевая роль, тем не менее, отводилась Марокко, поскольку Д. Мануэл стремился извлечь выгоду из упадка власти династии Ваттасидов для укрепления португальского контроля над западным Магрибом. В начале XVI в. был предпринят ряд проектов строительства крепостей в местах, расположенных на побережье Атлантического океана, таких как Санта-Крус, Могадор и Сафи, а также, чуть позже, Аземмур и Мазаган, хотя некоторые из них были завершены только относительно поздно в царствование Д. Мануэла. Ключевым игроком в этих действиях был капитан Сафи Нуньо Фернандес де Атаиде, который организовал кампанию с союзниками из числа коренных народов, целью которой было нападение на внутренний центр Марракеша. Чтобы иметь возможность лучше управлять этой деятельностью, Д. Мануэл даже подписал соглашение с представителем Католических монархов в Синтре в 1509 г., чтобы скорректировать разделение зон влияния и будущей экспансии. Основная идея заключалась в том, чтобы атаковать южное "подбрюшье" Марокко с целью в долгосрочной перспективе открыть возможность создания "западного фронта" против исламского господства с центром в Египте и Палестине.
Итак, вот ключевые элементы крестового похода Д. Мануэла против ислама: вторжение в Северную Африку, отправка флотов в Индийский океан и надежда на союзника-христианина (возможно, Пресвитера Иоанна), который напал бы на мамлюков с тыла. Кроме того, в 1500 г. он предложил Папе 8000 человек для возможной совместной христианской армии в Средиземноморье, но вскоре понял, что это означает, что он выглядит нелепо, беднее даже короля Польши. Желая стать более крупным игроком в европейской политике, в 1505 г. он предложил целых 15 000 человек. Но где найти средства для финансирования этих сил с таким количеством других забот в Северной Африке и Индийском океане? В то время из зарубежных предприятий, которыми управляла Португалия, только Мина приносила регулярные и значительные доходы. Два рейса в Индийский океан (Гамы и Лопо Суариша де Альбегарии) принесли значительную прибыль, но на данном этапе ни в коем случае не приходилось рассчитывать на самоокупаемость присутствия в Индийском океане.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
