Будущее без прошлого ( параллели Iii )

— 4 —

Серес вышел на ближайшей к историческому центру Москвы станции монорельсовой дороги, спустился по эскалатору на нижний уровень и пешком направился в сторону огромного здания на Лубянской площади. Сергей Безымянный, человек, чью память мутант вобрал в себя, жил в недалеком по меркам тысячелетней цивилизации прошлом и благодаря полученным в наследство от него воспоминаниям Серес знал, что раньше в здании располагался магазин детской одежды и игрушек. Теперь оно расширилось вверх и вниз, соединилось в единый архитектурный комплекс с соседним корпусом центра службы Советника по внутренней безопасности, а размещался в нем Институт Памяти.

Несмотря на то, что жилые кварталы города усиленно охранялись, горожане старались не поселяться на нижних этажах домов и передвигаться только по пешеходным дорожкам, проложенным над землей, но Кремль и прилегающая к нему территория, где теперь расположились все правительственные учреждения, не имела второго уровня. Считалось, будто подобный шаг олицетворяет преемственность власти и символизирует политическую и экономическую мощь страны. Опасная близость к земле пугала Советников гораздо меньше, чем потеря престижа. Правительство, обещающее людям светлое будущее не должно прятаться от опасностей. Да и меры безопасности предпринимались необычайно высокие, например все выходы из станций старинного подземного метро засыпали и залили высокопрочным бетоном.

Как обычно, рядом с институтом присутствовало большое количество плохо одетых людей с плакатами, обличающими демоническую сущность мутантов. При виде Сереса их активность в несколько раз увеличилось.

— Убирайся к себе в преисподнюю, дьявол.

— Пусть мир погибнет светлым.

— Слугам тьмы нет места среди людей.

Для Сереса их крики уже стали привычными, и он спокойно прошел мимо демонстрантов. Его только поражало, каким образом протестующие умудрялись проникать к Институту через двойное кольцо вооруженного оцепления, контролирующего доступ в центр города.

— Гражданин Серес, здравствуйте. Пройдите на сканирование мозга, пожалуйста, — попросил охранник. Просьба являлась стандартной формой приветствия и не несла в себе никакого смысла, поскольку попасть в Институт, минуя подвальное помещение, где и проводилась сканирование, было невозможно.

Операция сканирования мозга считалась хоть и терпимой, но не очень приятной процедурой. Сереса уложили на специальный стол и жестко зафиксировали тело, чтобы он не мог шевелиться. Начальный этап сканирования был самым болезненным. На лицо опускали приспособление, которое широко раздвигало глазные веки, и удерживало их в таком положении, не позволяя закрыть глаза, пока луч считывающего устройства проникал через зрачок в мозг.

— Все нормально. Ничего предосудительного, — радостно объявил оператор у пульта управления, — Можете приступать к работе.

— А ничего и не могло быть, — проворчал Серес, пока его отстегивали от операционного стола и капали в глаза восстанавливающие зрение капли. Выбравшись, наконец, из помещения, которое мутанты называли между собой "пыточной", он оказался в просторном холле. Широкую, лишенную окон стену украшала красочная мозаика, изображающая человека имеющего до отвращения слащавое лицо. С умильной улыбкой человек взирал на земной шар в своих руках. Рядом красовалась надпись: "Первое правило поведения мутанта — мутант не должен причинять вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред. Второе правило поведения мутанта — мутант должен подчиняться всем приказам, данным человеком, кроме тех случаев, когда они противоречат Первому правилу. Третье правило поведения мутанта — мутант может заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму правилам".

Панно Сереса раздражало своей напыщенностью и глупостью. Достаточно наивно было применять к мутантам вычитанные в фантастических романах законы роботехники и надеяться, будто никто их не распознает. Каждый день при виде панно Серес пытался понять, что двигало людьми, его создавшими: самонадеянность, презрение к мутантам или страх перед вырождением? Страх такой силы, что ни для каких других чувств места в душе не оставалось.

Из холла мутанты поднимались в лифте на верхние этажи и расходились по своим отделам. Около лифта одиноко стоял хорошо знакомый Сересу мутант Воган. Будучи в прошлой жизни шофером, он считался специалистом по вождению военных боевых машин. Выглядел Воган усталым и сонным.

— Привет, плохо выглядишь. Ты чего такой? — поздоровался Серес.

— Срочное задание. Всю ночь водителей из службы безопасности реанимировал. И ведь никто выходной не предложит. Не явишься в нужное время в Институт эти же ребята, с восстановленной тобой памятью тебя же и ликвидируют, как элемент, угрожающий безопасности человеческого общества.

— Знаешь четвертое правило поведения мутанта? Когда мутант спит он не может нарушить правила один, два и три. Раз ты уже в Институте, сделай так, чтобы тебя долго искали, и отсыпайся, — с улыбкой посоветовал Серес.

— Над самым святым издеваешься, над "Правилами" нашего поведения, — рассмеялся Воган, — Да ладно тебе. Разве можно людей осуждать? Они не виноваты, что природа загнала их в угол.

— Я и не осуждаю.

— Вот и не надо. Давай я тебе лучше анекдот расскажу. Встретились три мутанта памяти: русский, американец и немец и заспорили, кто из них лучший. Решили проверить, кто больше выпьет и ничего не забудет, тот и чемпион. Выпил американец две рюмки виски и все забыл. Выпил немец пол литра шнапса и тоже все забыл. Стал пить русский. Пьет и пьет, но все помнит. Весь алкоголь закончился, а он просит: "Водки еще принесите пока я собутыльникам память восстанавливать буду". Смешно?

— Если честно, не очень.

Звякнул колокольчик, сигнализирующий о завершении подъема и дверцы лифта раскрылись.

— 5 —

Серес твердо верил, что в момент рождения, когда прожитая Сергеем Безымянным жизнь заполняла память ребенка волшебными видениями прошлого, в голову мальчика вместе с ними ворвалась полная счастья мысль его предшественника "Я снова жив", наполняющая душу немыслимым восторгом. Вряд ли возраст малыша позволял осознанно воспринимать себя и скорее всего факт нафантазировал сам мутант немного повзрослев, но будь чувства реально пережитыми или придуманными в любом они так и остались для мальчика самым радостным мгновением в жизни. Случалось в жизни маленького Сереса и самое горькое мгновение, когда в голове возникла мысль о том, что он бесконечно одинок и никому не нужен. Он стоял рядом с мамой в зале громадного супермаркета, дергал ее за подол платья и плакал, а та смотрела на него пустыми глазами и повторяла одну и ту же фразу: "Ты кто, мальчик?". Один из многочисленных случаев мгновенной потери памяти. Мать Сереса помнила, как ее зовут и зачем она пришла в магазин, но не помнила своего сына и все чему ее так долго обучали в школе и институте. Система реанимирования тогда еще не работала, и ребенок лишился матери навсегда.

Потом последовало несколько лет скитаний по приютам, пока Советники не организовали системный поиск мутантов и Серес не оказался в специализированном интернате. Там он впервые почувствовал себя среди родных, даже несмотря на неприлично большое количество сотрудников службы безопасности, живущих рядом с детьми.

Обучение мутантов не нуждалось в больших материальных затратах. Постепенно с возрастом из воспоминаний прошлой жизни само собой складывалась базовая система знаний. Необходимо было лишь определить сферу применения полученного в прошлой жизни опыта, потому что профессиональный уровень у мутантов оказался доведенным почти до совершенства. Например, если друг Сереса по интернату Гендаль, в прошлой жизни был скрипачом, то теперь он мог виртуозно играть на любом инструменте, а если Воган шофером, то теперь с ним не сравнился бы любой самый известный гонщик. В наследство самому Сересу достались навыки боевых единоборств, и в этом деле у него не стало равных.Также среди мутантов числились программисты, инженеры и рабочие разных специальностей. После завершения курса обучения в интернате их распределяли по филиалам Института Памяти, расположенных в главных административных и промышленных центрах страны.

Работа мутантов в Институте проходила по нескольким направлениям, но чем бы они не занимались, рядом с ними всегда должны были находиться трое сотрудников службы безопасности. Число три признали идеальным, поскольку с одной стороны позволяло не раздувать штат службы безопасности, с другой, вероятность того, что все трое охранников одновременно потеряют память казалась ничтожно малой.

Первое направление было историко-научным. Мутанты передавали в единую базу данных все исторические, научные и технические аспекты эпохи их прошлой жизни. Работа с базой длилась около часа, и именно с этого начинался каждый рабочий день. Второе, чисто практическое, заключалось в обучении людей, которое свели к минимуму. Люди должны были уметь читать, писать, считать и знать самое необходимое для продолжения работы по профессии. Смысла в среднем образование, которое все равно забудут не находили. Третьим и самым неприятным направлением являлась "реанимация", работа по восстановлению памяти у людей, её потерявших. Неприятной частью "реанимации" считалась возложенная на мутантов задача определения уровня реанимативности людей, ведь у каждого человека потеря памяти происходила глубоко субъективно. Некоторым достаточно напомнить о близких и мозг сам дорисовывал остальное. Другим требовалось для восстановления их навыков определенное время, но встречались и люди, которых приходилось всему обучать заново. Такие больные были обречены. У человечества не хватало средств и времени возиться с ними, и оно оставляло их на попечение родных или предоставляло право самостоятельно искать способы выживания, чем почти наверняка обрекало на гибель. На Сересе лежала ответственность за контролем и восстановлением сотрудников службы безопасности, чем он сейчас и занимался.

— Скажите, как вас зовут? — спросил мутант у хорошо знакомого человека. Еще недавно майор Кротов считался одним из лучших в своем ведомстве. Об операциях против террористических формирований "Сторонников конца света" с его участием ходили легенды. Он и сейчас держался уверенно, только в глазах зияла пустота.

— Михаил Кротов.

— А меня вы помните?

— Первый раз вижу.

— А вот этих людей? — между креслами, на которых сидели Серес и Кротов возникли голограммы жены и ребенка майора.

— Нет.

— Посмотрите внимательно. Может быть, они вызывают у вас подсознательные ощущения? Вам не хочется погладить ребенка по голове? Или, может быть, женщина вам кажется красивой и у вас возникло желание ее поцеловать?

— Что за глупость гладить чужого ребенка и целоваться с незнакомой женщиной?

— А своя семья у вас есть? Жена, дети? — впервые за время разговора во взгляде Кротова мелькнула растерянность. Он не знал, как ответить.

— Позвольте, я подскажу, — продолжил Серес, — Вы не помните, потому что больны. Болезнь выключила часть вашего мозга и почти полностью уничтожила память. Вы мне верите?

— Чушь.

— Скажите, сколько будет дважды два?

— Перестаньте делать из меня идиота и задавать детские вопросы. Я майор Михаил Кротов и совершенно здоров.

— Хорошо, гражданин майор, можете идти.

— Почему вы его отпустили, даже не проверив интуитивные навыки боевой подготовки, — резко спросил молоденький офицер службы безопасности, когда Кротов вышел. На экране камеры слежения было хорошо видно, как он стоит между доставивших его охранников и растерянно крутит головой, пытаясь при этом сохранить гордый вид.

— Бессмысленно. Вы же видите, он психологически не способен принять болезнь. Чересчур горд, самовлюблен и считает себя непогрешимым. В таком состоянии "реанимация" невозможна. Сначала требуются длительная работа психотерапевта. Она займет в лучшем случае не меньше месяца, а после такого срока, ни о какой интуитивности сознания не может быть и речи. Придется обучать с нуля. При том, что, таким как прежде он не будет уже никогда. "Реанимация" подорвет его веру в себя.

— Он прав, лейтенант. Кротова на списание. Распорядитесь, — угрюмо приказал более опытный сотрудник службы безопасности, который уже третий год следовал словно тень за Сересом по Институту Памяти, чем вызывал у мутанта искреннее уважение. Три года работы без "реанимации" — большой срок.

— Слушаюсь, гражданин капитан.

Лейтенант нажал кнопку на подлокотнике своего кресла и произнес в пустоту:

— Объект Кротов списывается. Данные объекта из базы сотрудников изъять, пустую "оболочку" доставить семье.

— Тебе нравится твоя работа, Серес? — зло спросил капитан, после того, как лейтенант отключился от связи.

— Я понимаю вас и адекватно воспринимаю вопрос. Вам жаль вашего друга, но я здесь не причем. Я только выполняю работу, порученную мне людьми.

— Понимаешь? Что ты можешь понимать в человеческих чувствах, мутант?

Капитан подскочил к Сересу, схватил его за грудки и вытряхнул из кресла. Несколько мгновений лицо сотрудника безопасности находилось так близко к Сересу, что он чувствовал его горячее дыхание. Потом капитан выпустил из рук комбинезон мутанта и хрипло произнес:

— Согласно расписанию, сейчас вы должны перейти в распоряжения сотрудников, дежуривших на праздничных гуляниях. Идемте, мы проводим вас к выходу из здания. До Васильевского спуска доберетесь самостоятельно. Вас там ждут.

— 6 —

Советники трепетно относились к традициям и верили в необходимости им следовать. Привычные праздники создавали у людей иллюзию покоя и незыблемости существования человечества. Поэтому в середине февраля, все, кто был в состоянии это делать, отмечали Масленицу. В общедоступной системе данных значилось, что праздник связан с древним обрядом проводов зимы и относится к самым любимым народом.

Серес помнил, как в конце двадцатого века во время Масленичной недели его прообраз обязательно приезжал с приятелями на Васильевский спуск, пил "медовуху", развлекался и угощался блинами с медом и красной рыбой. Давно тело Сергея Безымянного превратилось в чужой и одновременно не чужой для Сереса скелет, а традиция продолжала жить. Все также гремела музыка, трепетали на ветру гирлянды из разноцветных флажков и люди с радостными лицами угощались лакомыми блюдами. Вот только из-за острого дефицита волокон растительного происхождения флажки были из стекловолокна, а блины представляли собой сероватые ровные круги синтетической пищи с добавлением химических заменителей вкуса. Конечно с тем, что ел в своей прошлой жизни Серес, не сравнить, но зато они содержали все шестьдесят пять необходимых человеку аминокислот и микроэлементов, а естественная пища вследствие экологической катастрофы и упадка сельского хозяйства из-за нехватки рабочих рук продавалась буквально на вес золота.

Мутант не спеша прошелся между рядов с угощением и остановился рядом с оркестром, расположившемуся рядом с памятником национальным героям и гремевшему медью труб. Духовые инструменты сейчас оказались снова в моде, по той простой причине, что они играли громко и не требовали при этом затрат электроэнергии, которой и без того не хватало. За работой музыкантов присматривал Гендаль. Мутант радостно помахал ему рукой и в тот же миг услышал за своей спиной: