"Этот ужасный день"

Схватив медкарту с кушетки, я кивком попросил его следовать за мной.

— Джанет, Дик должен приходить на прием раз в неделю и так полтора месяца. Запиши его к доктору Тони, пожалуйста. — Я не стал называть фамилию отца, чтобы Рик не провел аналогию с "Хиропрактикой Беллов".

— Я не хочу на прием к другому доктору. Я хочу к вам.

Он схватил меня за руку, словно я его единственное спасение. Меня скорчило от отвращения.

— У меня все расписано на два месяца вперед.

— Нет, вы ошибаетесь. — Джанет сунула мне под нос регистрационную книгу, не обращая внимания на мои умоляющие подмигивания — наверное, она решила, что у меня начался нервный тик. — Видите? — Она покачала головой, закатила глаза и взяла карандаш. — Я запишу вас к Алексу, мистер Сондерс.

О Господи... именно это было написано на лице Рика. В момент озарения он сложил два плюс два и ошеломленно смотрел на меня, видимо, вспоминая похожего на клубничину подростка и сравнивая со взрослым мужчиной, стоящим перед ним. В животе все будто перевернулось, тошнота подступила к горлу. Уверен, лицо у меня посерело. По-моему, меня сейчас вырвет.

Когда Рик смог поднять челюсть с пола, он ткнул в меня указательным пальцем.

— Александр Белл? Ты Алекс Белл!

Знаю, я сжался — это было рефлекс, выработанный со школы. Он видел, как я напуган, да и чувствовал я себя точь-в-точь как тогда — затравленным, забившимся в угол подростком, в то время как он и его придурки-друзья угрожали пробить мне череп. Восемь лет прошло, а эти синие глаза все еще наполняли меня ужасом. Рик ни разу не бил меня, но постоянно шпынял вместе с друзьями. В школе я постоянно чувствовал себя полным ничтожеством.

Я выбежал из приемной и запер за собой двери.

* * *

Слава богу, фортуна наконец-то мне улыбнулась, и следующий пациент отменил прием. Мне понадобилось минут сорок пять, чтобы взять себя в руки. Иногда я представлял себе, как случайно натолкнусь на Рика, мечтал, что смогу отомстить ему за годы издевательств. Когда большую часть жизни ты толстый, страшный парень, над которым все смеются, ты молишься о том, чтобы однажды проснуться сногсшибательным красавцем. О том, чтобы больше не пришлось шить форму на заказ, потому что в обычную ты не влезаешь. Хочешь, чтобы прыщи, брекеты, очки пропали, и ты шел бы по улице, зная, что все оборачиваются по правильным причинам.

Когда Джанет влетела в ординаторскую, шепотом ругая дешевые ручки, которыми приходится пользоваться в клинике, я отвернулся.

— Ни одна не пишет. — Она бросила передо мной четыре ручки. — Как я должна работать, если в этом забытом богом месте нет ни одной приличной ручки?

— Не знаю.

— И вам все равно?

— В данный момент, — и тут я расплакался, — да.

Я ждал, когда за этот ответ на меня падет ярость разгневанного демона.

— Алекс! Дорогой! — В следующую секунду она крепко обняла меня и прижала лицом к груди. — Дорогой, что случилось? Почему вы плачете?

В ту секунду мне уже было трудно разобраться, плачу ли я из-за своей трудной жизни или от того, что пара грудей оказалась гораздо ближе, чем мне бы того хотелось. Она прижала меня так крепко, что ткань ее рубашки забивалась мне в рот каждый раз, когда я пытался вдохнуть. В Джанет никогда не было материнского инстинкта, даже в те три недели, что она не страдала от ПМС. Наверное, это — еще одна сторона гормонального сдвига, и пугает она, по правде говоря, не меньше.

— Расскажите мне, что не так? — Она начала укачивать меня, ероша рукой мои уложенные волосы. — Хотите, я позвоню вашей матери?

Нет, только не маме! Но хотя мне и хотелось ответить, я не мог, потому что мое лицо все еще прижималось к ее огромной груди, поэтому я покачал головой. Ну, или попытался покачать.

— Знаете...

О боже, теперь и она плачет. Что может быть хуже?

— ... иногда жизнь становится невыносимой, и нам просто необходимо дать выход эмоциям. — Несколько шумных вдохов, и она продолжила. — Поплачь, детка.

Детка? Какого...?

— Поплачь, а я буду обнимать тебя. Ты в безопасности. Здесь ты в безопасности. — Теперь она целовала меня в лоб. — Мир жесток, безжалостен и неумолим, но со мной ты в безопасности.

Мои плечи задрожали, все тело затряслось. Она еще раз повозила меня лицом по груди, отчаянно пытаясь унять мой истерический смех, который, видимо, приняла за... ну... истерический, какой же еще!

Через несколько минут я смог достаточно успокоиться, чтобы вырваться.

— Я в порядке, правда. А ты?

— Я тоже... буду в порядке. — Она сжала мое лицо в ладонях. — Я люблю вас, Алекс.

Чеееерт, эти гормоны — ужасные и могущественные штуки.

— Я тоже тебя люблю. — Твою мать, ну надо же мне было что-то сказать? Я не мог оставить бедную женщину одну, когда она смотрит на меня как потерявшийся щенок.

— Ты хороший мальчик, милый, добрый, мягкий и очень хороший.

— Наверное, нам лучше умыться, пока не приехал следующий пациент. — Замечательный предлог встать и ретироваться, пока она не начала снова душить меня своими дойками.

Будучи джентльменом, я терпеливо ждал под дверью туалета, пока Джанет поправляла макияж. Зазвонил телефон, и я выругался, потому что отвечать на звонок придется мне. У Джанет и Кармель есть своя система. Проблема в том, что ни папа, ни я ее не понимаем. Мы наверняка сделаем где-нибудь ошибку и запишем кого-нибудь дважды.

— "Хиропрактика Беллов", доктор Алекс Белл слушает, — произнес я мужественным голосом.

— Алекс, это Рик Сон...

Я бросил трубку. Какого черта он звонит? Ну почему он позвонил именно в те несколько минут, когда Джанет накладывает тушь?

— Надеюсь, вы никого на прием не записали, Алекс? — К регистрационной конторке подошла Джанет. — М?

— Нет. — Оперевшись на стол, я уронил лицо на руки. — Из всех клиник мануальной терапии во всех городах мира он должен был прийти именно в... — Подождите-ка. Я нахмурился и опустил руки. А это не из Касабланки? — Я широко распахнул глаза. — Джанет, парня из Касабланки случайно звали не Рик?

— Мой любимый фильм, — воскликнула она. — Особенно люблю ту часть, где Рик...

— Ненавижу Рика! Ненавижу! — Я сломал карандаш, который схватил, отвечая на звонок, и закинул его в другой конец приемной. — Все думают, что он великолепен, но он просто дерьмо. Сукин сын разрушил мне жизнь.

Джанет отодвинулась, вскинув бровь.

— Это всего лишь фильм, дорогой.

— Если бы... тогда я мог бы просто выкинуть все это из головы и больше не думать о Рике.

В приемную вошел следующий пациент, и Джанет взяла меня за руку.

— Попытайтесь подумать о другом фильме — том, что вас не так расстраивает.

Моя очередь идти в туалет. Я вышел, бросив через плечо:

— Если позвонит Рик и попросит меня к телефону, скажи ему, что я ушел домой. Я не желаю с ним разговаривать!

— Конечно. — Бедная женщина, она выглядела абсолютно огорошенной, наверное, решив, что я спятил. — Хотя сомневаюсь, что он позвонит. Богарт давно умер.

* * *

В двенадцать тридцать я предложил купить Джанет ленч, вышел из клиники и направился к кафешке напротив. По моему скромному мнению, здесь продаются лучшие в мире сэндвичи с куриным салатом и отличнейший кофе. Из-за того, что день оказался таким дерьмовым, я пошел в разнос и купил еще и два куска шоколадного торта. Обычно я строго соблюдаю диету. Мне совсем не хочется снова набрать все те килограммы, что удалось сбросить. Хотя иногда не мешает себя баловать.

Стараясь не разлить кофе и не помять пакеты с ленчем, я подождал, пока остановятся машины, и перешел дорогу. Я не мог дождаться, когда смогу засесть в ординаторской и устроить праздник живота, чтобы заесть тоску.

— Эй! Алекс!

Кофе выскользнул их моих пальцев, заливая асфальт. За ним последовали пакеты с ленчем, шоколадный торт превратился в коричневую массу, а один из сэндвичей с куриным салатом вывалился из оберточной бумаги. Я так подпрыгнул, что пошатнулся. Увидев Рика, направлявшегося прямо ко мне, я бросился бежать. Вернее, хотел. Моя нога заскользила в лужице томатного соуса, и я плюхнулся прямо на задницу поверх всех своих пакетов.

Рик склонился надо мной и протянул руку. Я поднялся на ноги, униженный и испуганный. С моей манией быть готовым ко всему, в машине, конечно, была запасная одежда. По крайней мере, не придется заниматься пациентами в брюках, заляпанных кофе, кремом и кусочками курицы. Но в тот момент я думал совсем не об этом и бросился через парковку к клинике.

Чтобы не объяснять Джанет, что не принес ленч, потому что Рик напугал меня до чертиков, я сказал, что поскользнулся и уронил пакеты, возвращаясь из кафе. Это ведь не совсем вранье, да? Аппетит пропал, и я отказался от предложения Джанет все-таки купить мне ленч. Когда она вышла из клиники, я запер дверь и остановился у окна в приемной, чтобы в щелку между занавесками убедиться, что Рика на улице нет.

Мне двадцать шесть лет, у меня отличная работа, я выплачиваю кредит за замечательный дом, вожу БМВ, и у меня хорошие друзья. Думаю — пока не приспичит — никто не понимает, как издевательства в детстве портят взрослую жизнь. Тому, кто придумал поговорку "брань на вороту не виснет" явно не приходилось терпеть такого. Когда вернулась Джанет, я уже переоделся в чистые брюки и стоял перед зеркалом, и оттуда на меня смотрела гигантская клубничина.

Работа на время отвлекла меня. Я занимался пациентами, бумажной волокитой и даже умудрялся улыбаться, хотя Джанет продолжала возиться со мной как курица-наседка. Пожалуй, надо запомнить на будущее — лучший способ бороться с ее ПМС — разрыдаться. По крайней мере, сегодня сработало.

Я проводил пациента из кабинета в приемную. В вазе на столе гордо стоял огромный букет красных роз.

Джанет протянула мне небольшой запечатанный конверт.

— Думала, в муженьке наконец-то проснулся романтик. — Она фыркнула. — Увы. Они для тебя.

Розы для меня? У меня нет парня. Насколько мне известно, тайных поклонников у меня тоже нет. Разве что Таня, девушка, что работает в кафе. Но сегодня не День Святого Валентина и не мой день рождения. Кто мог послать мне дорогущий букет красных роз? Мой пациент продолжал стоять рядом — ему так же как и Джанет не терпелось утолить любопытство.

Я открыл карточку и прочел: "Прости. Рик".

— От кого они? — Наклонившись поближе, чтобы разобрать почерк, Джанет ухмыльнулась.

Какого черта сегодня происходит? Я забросил карточку в корзину для мусора.

— Оставь цветы себе, Джанет. Мне они не нужны.

Сердце заколотилось. С какой стати Рику, капитану футбольной команды, парню, который встречался с каждой хорошенькой девчонкой в школе, гомофобу и просто выдающемуся придурку посылать мне розы? Натуралы не дарят розы другим парням, даже если из-за них эти парни роняют на парковке свой ленч. Кроме того, розы явно недешевые. Их купили не на какой-нибудь там заправке или в супермаркете. Нет, Рик ведь не... нет, абсолютно невозможно. Да бразильский кофе не может быть натуральнее Рика Сондерса.

Хотелось, чтобы этот день наконец закончился. Хотелось залезть в постель и проснуться уже утром, когда все встанет на свои места. Это я, Александр Белл, парень, который ненавидит сюрпризы, которому нужно, чтобы все шло по плану, по расписанию, чтобы все было предсказуемо. К тому времени, когда ушел последний пациент, я чувствовал себя измученным и выжатым как лимон. Слава богу, сегодня пятница.

— Увидимся, Джанет — Розы глядели на меня с регистрационного стола. Одеваясь, я пытался притворяться, что их тут нет. — Спасибо, что не дала мне совсем расклеиться.

— Это нестыдно — даже мужчинам иногда нужно показывать свои эмоции.

Нет, нет, только не плачь, Джанет, не плачь... ооо... слишком поздно. Опять.

— Идите сюда, дорогой. — Выйдя из-за стола, с полными слез глазами она обвила меня руками, выдавив весь воздух из легких. — Если бы мужчины не боялись показывать свои эмоции, они не были бы такими ублюдками.

— Я закрою клинику. — Я высвободился. — Можешь идти.

— Уверены?

— Да. Не забудь цветы.

— Нет, они ваши. — Она поцеловала меня в щеку. — И почему все геи такие понимающие и милые?

— Пффф. — Я посмотрел на нее, вскинув бровь. — Вовсе нет, поверь мне. Это миф.

— Нормальные мужчины не понимают, что такое судороги, перепады настроения, боли в спине, головные боли, не говоря уже о цене на тампоны...

Тааак, явный переизбыток информации, я сунул сумки ей в руки.

— Идите домой. Увидимся в понедельник.

Отделавшись от Джанет и убрав на столе, я запер клинику и направился к машине. Горячая ванна — здорово звучит. Горячая ванна и пиала с мороженым. Или торт. В конце концов, шоколадный я так и не съел. Может, остановиться по пути домой и купить такой торт, чтобы на целый час хватило?

— Алекс?

О, твою мать, только не снова! Отпрыгнув на шесть футов, я споткнулся и налетел на дверцу своей БМВ — взвыла сигнализация. Мое школьное проклятье превратилось в спятившего маньяка.

— Я вызову полицию! — закричал я, пытаясь заткнуть воющую машину. — Оставь меня в покое!

— Я просто хочу с тобой поговорить. — Угроза на него нисколько не подействовала, и теперь он стоял прямо передо мной. — Ты получил розы?

— Я уезжаю. — И уехал бы, если бы руки перестали трястись и удалось наконец попасть ключом в замок. — Увяжешься за мной — клянусь богом, вызову копов!

— Я ничего тебе не сделаю, Алекс. — Ключи выпали из моих пальцев, и Рик поднял их, сделав шаг ко мне. — Можно с тобой поговорить?

— Отдай мне ключи. — И почему мой голос так дрожит?

Он положил ключи в мою ладонь.

— Я просто хочу сказать...

— Что? Сказать что? — Вся горечь школьных лет вдруг хлынула наружу — В школе ты уже говорил мне все гадости, какие смог придумать. Что еще тут можно сказать?

Не думал, что Рик Сондерс способен на муки совести. Но даже в неярком вечернем свете я ясно мог видеть раскаяние в выражении его лица, слышать в его тяжелом вздохе, различать в движении пальцев, пробежавшихся по светлым волосам.

— То, что я говорил тебе и как с тобой обходился, было жестоко, и если бы я мог повернуть время вспять и все изменить, я бы это сделал. — Он слегка пожал плечами и перехватил мой взгляд. — Но я не могу.

Я фыркнул.

— А розы? Зачем ты послал мне розы?

— Чтобы попытаться выразить, как мне жаль. — Похоже, ему очень не по себе, а еще он выглядел взволнованным и нервничал. — Дело было не в тебе, Алекс. Я не тебя ненавидел.

— Да, а у меня создалось другое впечатление!

— Я ненавидел себя и срывал злость на тебе. — Он говорил почти шепотом. Странно. — Все знали, что ты гей, но никто не знал, что я — тоже.

Молния, ударившая мне в голову, не смогла бы удивить меня сильнее.

— Вся эта игра мускулами, издевательства — я делал это, чтобы никто не догадался, что мне тоже нравятся парни. — Покачав головой, он потер лицо и посмотрел на луну. — Я теперь детский консультант. — Он опустил голову и снова встретился со мной взглядом. — В основном, работаю с детьми, которые прошли через то же самое, через что тебе пришлось пройти из-за меня. Сегодня, когда я увидел, как ты реагируешь на меня после стольких лет, мне стало просто тошно. — Кто этот человек? Что он сделал с придурком Риком Сондерсом? — А потом из-за меня ты уронил свой ленч, упал и сбежал.