Глава 1

Теперь уже нордка прекрасно осознала, что победить ей было не суждено. Алдуин не считал её ровней себе. Да и она, чего уж таить, не была ему ровней. Он игрался с ней, тянул время, дабы понаблюдать за её тщетными попытками победить. Пожиратель Миров и не предполагал варианта своего поражения. Он был абсолютно уверен в своей победе. Не без частички рационализма, разумеется, он это полагал. И сейчас, когда они остались тет-а-тет, её уже ничего не спасёт. Только чудо или что-то ещё.

Девушка устало вздохнула и подняла взгляд в небо: там, наверху, бушевали ураганы чистой, концентрированной магии, гранича с Этериусом тонкой пеленой. Вспышки света, несколько созвездий, отличающиеся характерными для них цветами, завораживали и убеждали нордку, что всё-таки нет ничего прекраснее Совнгарда. Ей достался уникальный шанс побывать здесь живой, не после смерти. Блондинка мысленно хмыкнула, когда в её голове всплыла мысль о том, что скоро она здесь побывает. Только уже после смерти. Вошедшие в Совнгард не возвращаются обратно — и она, по-видимому, не являлась исключением из этого правила.

Девушка опустила взгляд на дракона, который, видимо, понял, что та уже смирилась с судьбой, и поэтому дал ей несколько секунд, дабы попрощаться со своей жалкой жизнью и в последний раз ощутить запахи, прикосновения ветра и вообще весь спектр чувств, которые ощущает человек, но не ощущает призрак. Но всё же всему когда-нибудь приходит закономерный конец, вот и время подошло к своему логическому завершению. И время Драконорожденной тоже.

— Можно последние слова? — нордка, видно, даже не пыталась что-нибудь предпринять, увидев разницу между их весовыми категориями.

Дракон лишь заинтересованно наклонил морду, всматриваясь в девушку. Со стороны казалось, будто это разговор двух давних друзей, в котором нет ни капельки агрессии и напряжённости. И вправду — агрессии уже не было. Уже.

Девушка выдохнула, собралась с мыслями, и произнесла...

— Fus Ro-Dah! — внезапно выдала блондинка и при помощи Крика отбросила дракона на несколько десятков метров назад. Тот пусть и успел среагировать и сориентироваться в пространстве, начав махать своими огромными крыльями, дабы сохранить равновесие и воспарить в небо, но это ему не особо помогло — прилетевший вдогонку снежный ураган немного приморозил крылья, не позволяя тому подняться в воздух и вынуждая остаться на земле.

— Думаешь, я так просто отдамся тебе, ящерка?! — воинственно заорала Хониннг, начав забрасывать Алдуина заклинаниями различной степени сложности и разрушительности. В дракона тут же врезалось несколько молний, заставляя того издать болезненный визг, а появившиеся из неоткуда грозовые атронахи поддержали эту атаку и начали палить по чёрному молниями. Стремительная и неожиданная атака выбила Пожирателя Миров из колеи на короткое время, но он не был бы Чёрным драконом, коле бы не умел сориентироваться за считанные секунды и произвести контратаку. К огромнейшему сожалению Хоннинг, она сумела вывести дракона из себя, и поэтому тот не особо думал над методом борьбы с назойливой нордкой: Крик "Огненное дыхание" за мгновения испарил призванных атронахов, а последующая атака в виде огненного потока для отвлечения внимания Довакина и наступающего за ним Смертным приговором, который, стоило ему пройти сквозь тело Драконорожденной, тут же заставил девушку прекратить своё нападение и остановиться на месте, словно в ступоре. Глаза девушки расширились от осознания факта, что теперь она больше не жилец, а ноги тут же стали ватными и подкосились. Нордка рухнула на травку, пытаясь сфокусировать взгляд на драконе, потерявшему к блондинке интерес и начавшему залечивать полученные раны с помощью магии. Во время этого он взмыл в воздух и начал кружить по Совнгарду, словно ожидая, пока его кровный враг умрёт окончательно, чтобы покинуть Совнгард без сомнений в своей окончательной и безоговорочной победе.

Наконец-таки Драконорожденную покинули последние силы, дух покинул тело, искра жизни погасла, и взор её остекленел. На это по Совнгарду разнёсся рёв, полный превосходства, а чёрный дракон, кружащий над трупом девушки, создал червоточину в пространстве и покинул измерение умерших.

Только вот не всё было совсем так, как показалось Алдуину на первый взгляд: погасшая искра жизни не погасла, а лишь стала настолько слабой, что её просто было невозможно увидеть даже существу такой силы, как Пожиратель Миров. Спустя несколько секунд эта искра разгорелась в бушующее пламя жизненной энергии, а тело Амалии, окутанное ярким ядовито-зелёным светом, обвили десятки выросших из неоткуда щупалец, утаскивая в созданный под девушкой портал.

Адамантиновая башня. Через три минуты после дуэли в Совнгарде.

Величественное помещение Адамантиновой башни являлось местом, где все Эт"Ада собирались и решали вопросы мировой важности. Создание Нирна, пленение Лорхана, а теперь и, возможно, грядущий конец всего сущего в этом мироздании. Опасность Алдуина была чрезвычайно высока, и игнорировать подобное было бы ошибкой. И поэтому произошёл созыв всех, абсолютно всех Аэдра и Принцев Даэдра, дабы совместно прийти к консенсусу и предотвратить нависшую над Нирном угрозу. Но пока в зале никого из приглашённых не наблюдалось.

Лишь один седовласый старец, облачённый в светлые золотые одеяния, сидел на высоком величественном троне и листал книжку. На обложке виднелась надпись "Похотливая аргонианская дева, том 1", а по лицу старика было видно, что тот очень вдумчиво читал это произведение искусства, буквально по нескольку минут вникая в каждое написанное слово — настолько ему было интересно заниматься чтением книги.

Луч, исходящий от искусственно сотворённого источника света где-то вдалеке, наверху невозможной высоты башни, освещал пространство вокруг старца, но вот осветить то, что находилось за границей симметричных колонн, расположенных по всему кругу помещения, они были не способны: абсолютная, кромешная тьма властвовала там. Лишь линия равноотдаленных друг от друга колонн становилась чёткой границей тьмы и света.

Старик перелистнул страницу и продолжил сеанс чтения, но тут же нахмурился, стоило темноте за колоннами начать сгущаться, а чужая, не менее могущественная аура появилась в радиусе считанных метров. Книга тут же исчезла из рук старца, рассыпавшись на миллионы золотистых осколков, и разумный поднял свой взор в темноту. Оттуда прямо на него любопытно смотрело несколько десятков глаз разных размеров.

— Херма, — скорее больше утвердительно, чем приветственно произнёс старец, вглядываясь в тьму и пытаясь определиться, в какой именно из десятков глаз ему смотреть.

— Акатош, — из темноты прозвучал очень низкий и громкий загробный голос, а колонны по всему залу тут же начали обвивать длинные чёрные щупальца, наверняка производя очень большое впечатление на любого смертного. Но только не на сильнейшего Аэдра, коим и являлся мирно восседающий на троне мужчина.

Завязалась неловкая пауза, во время которой Ауриэль просто рассматривал новоприбывшего Хермеуса Мору (а никем иным это существо быть не могло) и отказывался что-либо говорить. Как и, впрочем, сам бог Мудрости и Знаний. Во время этого молчания Акатош анализировал случившееся недавно в Совнгарде событие: это точно не было хорошо. Сильнейший Аэдра, разумеется, не надеялся, что Драконорожденная одержит победу и уничтожит его сына, но вероятность такого исхода событий всё-таки существовала. Маленькая, ужасно мизерная вероятность, но она была. И шанс того, что ему не придётся принимать крайние меры, существовал, но теперь, когда нордка безвозвратно канула в лету, остановить Алдуина всё-таки нужно будет своим непосредственным вторжением в дела Нирна. Он не хотел этого делать, но, по-видимому, придётся.

К слову о нордке. Акатош задумчиво взглянул на Хермеуса, когда в его голове всплыла картина фигуры Драконорожденной, и в разуме раздался звонкий щелк. Он усмехнулся, когда сопоставил дважды-два и получил удовлетворительный результат. Проходит битва в Совнгарде, разумеется, фатально для Довакина, которая в процессе закономерно трагически погибает, будучи уничтоженной Пожирателем Миров. Он, Акатош, созывает совет в Адамантиновой башне, дабы решить дальнейшую судьбу Нирна коллективно. И тут приходит Мора, стоило заметить, на пятнадцать минут раньше назначенного времени (даже при том, что время для Эт"Ада — относительное понятие), после чего загадочно молчит, вперившись в Ауриэля взглядом. Части пазла сложились в единую картину, стоило богу вспомнить и тот забавный факт, что Хоннинг являлась Чемпионом Моры и приняла его покровительство, пренебрегая предложениями от других Эт"Ада.

— Она жива? — задал закономерный вопрос старец, стоило догадке посетить его голову.

Несколько секунд Акатош не мог удостоиться ответа, но всё же он последовал:

— Я позволил себе вмешаться, — низкий голос не выдавал вообще никаких эмоций, будучи абсолютно индифферентным ко всему сейчас здесь происходящему.

— Стоило предвидеть, что так просто ты не отдашь её в покровительство Лорхану, — понимающе кивнул старец, слегка усмехнувшись: он был очень даже не против такого исхода, потому что имел давний зуб на Шора и поэтому не особо горел желанием отдавать тому Драконорожденную. И даже если она по праву должна была попасть в Совнгард, он не хотел этого. Из личной неприязни к старому Принцу Даэдра.

— Я пообещал ей ключ к бессмертию и величию, когда предлагал стать моей подданной, — проговорил Мора.

— Ну и что ты намерен делать сейчас? Алдуин жив, она проиграла битву. И вскоре он почувствует, что что-то явно не так, и вернётся в Совнгард, чтобы проверить, насколько качественно умертвил единственную помеху на пути к абсолютной власти, — властный голос Ауриэля разнесся по огромному залу, когда тот начал фактически "читать" грядущее: он говорил абсолютно верно, и его слова не вызывали каких-либо сомнений в своей правдивости. — И тогда, когда он узнает, — а он узнает, ведь это лишь дело времени — моё чадо начнёт рыть землю в поисках девчонки. И рано или поздно его поиски выведут на тебя. И тогда тебе несдобровать.

— У него не будет веских причин нападать на меня, — прозвучал лаконичный ответ, — ведь её он в Апокрифе не найдёт. При всём желании, даже я не смогу её найти в своём же Плане.

На это Акатош лишь недоуменно вздернул бровь, но ничего не произнёс, как бы намекая, чтобы его коллега продолжал. Но тот упорно не желал ничего произносить и вынуждал верховного Аэдра задать наводящий вопрос.

— Ну и что же ты придумал, Мора? Зная тебя, это опять нечто гениальное? Ведь это ты подарил двемерам знание создания долгосрочных механизмов, а после спрятал в некоторых из них свои артефакты, дабы искатели приключений натыкались на эти непроходимые двери и не могли их открыть, чтобы получить желаемую бесценную награду. А после приходил ты и предлагал свою помощь. И вынуждал этих людей становиться твоими рабами, тем самым распространяя своё влияние по всему Тамриэлю.

Вместо лишних слов Принц Даэдра сделал то, чего Акатош не ожидал: одно из множества щупалец, уже обвившее почти весь зал, отделилось от всеобщей массы и вытянулось по направлению к самому верховному Аэдра. Спустя мгновение на кончике щупальца засиял небольшой источник света, а ещё через секунду после яркой вспышки над чёрной конечностью Хермы Моры появился массивный свиток. Выглядел он богато и величественно, а исходящая от него аура прямо-таки давала понимать, что этот артефакт древности поистине древний.

— Свиток Солнца, — констатировал факт Ауриэль, стоило ему почувствовать характерную ауру этого предмета, — зачем он тебе? Спрашивать, откуда он у тебя, я не буду. Такое в твоём репертуаре.

— Вот почему я так держусь за Драконорожденную, так это потому, что она приносит мне выгоду. Небывалую, — сказал Мора, и Свиток так же исчез во вспышке, как и появился. — Именно она принесла мне этот Свиток. Я хочу отблагодарить ей за всё, что она сделала для меня, и отправить в отпуск. Ты понимаешь, к чему я.

— Разумеется. Хочешь повторить то, что с моим нерадивым сыном сделали Языки на Глотке Мира? — поинтересовался, впрочем, чисто для справки, Акатош.

— Отправить её в будущее. Для нас, Эт"Ада, время очень относительное и незначительное понятие. Для нас вечность — это пустяк. Для неё же вечность, проведённая взаперти в Зале Доблести, будет подобно злому року, пытке. Она заслужила свободу от своих обязанностей избранной за всё содеянное. Она — мой чемпион, а мои чемпионы вознаграждаются за верную службу своему единственному божественному покровителю. Она — особенная. И я хочу помочь ей избавиться от всей тяжести происходящих в данный момент событий. Грядет что-то большое, Ауриэль, и я не хочу, чтобы она встречала закат мира, будучи запертой в Совнгарде. Довакин либо увидит свет будущего, либо даже не узнает о том, что будущего больше нет.

После слов даэдрического принца старец задумался. Он пришёл к выводу, что во всём был прав бог Мудрости и Знания, по праву носящий это имя, и грядёт нечто серьёзное. Нечто, что способно пошатнуть текущий баланс сил в Нирне и разрушить тысячелетние труды самого Акатоша и его "коллег". Порождение больной фантазии Лорхана дошло до слишком далёкой стадии, чтобы брать и просто уничтожать его. И его нужно защитить. Во что бы то ни стало. А Довакин... Довакин заслужила отдых. Какой бы он ни был, этот отдых.

— Я согласен, — сказал Акатош, — делай, что считаешь нужным, Мора. Я тебя не выдам, никто не узнает об этом.

— Благодарю за понимание, Ауриэль. Засим я откланяюсь: одна наша общая знакомая уже очнулась и начала искать себе летальной встречи с луркером.

Обвивавшие колонны щупальца начали стремительно таять, спустя несколько секунд уже полностью исчезнув, а после и исчезло ощущение присутствия могущественного существа в этом зале. Акатош задумчиво потёр подбородок и собрался уже вернуться к чтению книги, как вдруг заметил, что на полу, рядом с местом, откуда исходил голос Хермеуса, лежит книга. На её обложке было написанно "Похотливая аргонианская дева, том 2".

Апокриф

Сознание медленно возвращалось. Перед глазами то и всплывали картины прошлого: детство, начало серьёзной жизни, первая попытка убраться из Скайрима с последующим арестом и запланированной казнью. Спасение из экс-крепости Хелген благодаря чёрному дракону, по странному стечению обстоятельств оказавшемуся в нужном месте в нужное время. Путешествия, странствия. Седобородые, Партурнакс, Клинки, Коллегия, Гильдия Воров. Года приключений, но одна-лишь цель — остановить бич монархов, чья жадность бы весь мир пожрала. Кто же знал, что-то существо, которому девушка была благодарна за случайное спасение от неминуемой гибели, окажется её главным противником, а так же тем, кто станет этой самой гибелью? Хоннинг не могла и предположить, что пройденная дорога оборвётся на этой ноте. Она ведь... так молода. И хотя психологически ей мог бы позавидовать любой мудрый старец, погибать в таком юном возрасте двадцати семи лет — неправильно.

Девушка отпустила свои воспоминания и приняла смерть, как данность. Она ничего не может изменить даже при всём желании. Такова судьба, и изменить её не представляется возможным.