Гарри махнул рукой на свою виртуальную проекцию. — Смотри — Титан кишит жизнью. Таков основной вывод группы зондов, которые на протяжении веков вращались вокруг Титана, проникали в плотные слои его воздуха, ползали по его поверхности или зарывались в ледяной песок. Но суть не в жизни. Вся Солнечная система полна жизни. Жизнь — обычное дело. Вопрос в разумности. А разумность задерживает прогресс.
— С нами такое случалось и раньше, — сказал мне Майкл Пул. — То есть с консорциумом разработчиков, который я возглавляю. Тринадцать лет назад мы создавали интерфейс червоточины на объекте Койпера под названием Готовая Аляска, на окраине системы. Наш план состоял в том, чтобы использовать лед в качестве реакционной массы для заправки ВЕС-кораблей (ВЕС — великая единая сила). Ну, мы обнаружили там жизнь, своего рода жизнь, и это было незадолго до того, как мы определили критерии разума. Ксенобиологи назвали это место Лесом предков. Проект был приостановлен; нам пришлось эвакуировать это место...
— Учитывая обстоятельства, при которых вы привезли меня сюда, — сказал я, — я даже не собираюсь изображать интерес к вашим военным историям.
— Хорошо, — сказал Гарри. — Но ты можешь видеть проблему с Титаном. Послушай, мы хотим открыть его для разработки. Это фабрика углеводородов и органики. Мы можем производить воздух, пригодный для дыхания: азот из атмосферы и кислород, добываемый из водяного льда. Мы можем использовать весь этот метан и органическую химию для производства пластмасс, топлива или даже продуктов питания. Титан должен стать стартовой площадкой для открытия внешней системы, более того, звезд. Но нам не позволят разрабатывать Титан, если там есть разум. И наша проблема в том, что в этом мире с богатой биохимией и примитивной жизнью никто не доказал, что там тоже нет разума.
Я начал понимать это. — Итак, вы хотите организовать быструю и грязную экспедицию — попутно нарушив аспекты законов о разумности, касающиеся защиты спутника — доказать, что там, внизу, нет значительного разума, и получить разрешение на работу землеройных машин. Верно? — И я увидел, как Билл Дзик, Мириам и Майкл Пул обменялись недовольными взглядами. В команде были разногласия по поводу морали всего этого, трещина, которую я мог бы использовать. — Зачем вам это так сильно нужно? — спросил я.
Так они мне сказали. Это была сага о межпланетных амбициях. Но в основе всего, как это всегда бывает, были деньги — или их отсутствие.
3
Гарри Пул сказал: — Ты знаешь наш бизнес, Йовик. Наша разработка червоточин прокладывает через систему маршруты быстрого транзита, которые открывают целое семейство миров для колонизации и развития. Но у нас более грандиозные амбиции.
Я спросил: — Какие амбиции? Звездолеты? Я читал об этом.
— Это и многое другое, — сказал Майкл Пул. — Последние несколько десятилетий мы работали над экспериментальным кораблем, который строится на орбите Юпитера...
И он рассказал мне о своем драгоценном проекте "Коши". Протащив портал-червоточину по кругу диаметром в световые годы, ВЕС-корабль "Коши" установил бы мост-червоточину — не через космос, а через пятнадцать столетий, в будущее. Итак, уже соединив миры человечества своей подземкой-червоточиной, Майкл Пул теперь надеялся самостоятельно замкнуть прошлое и будущее. Так, по крайней мере, казалось в идеале. Я посмотрел на Пула с новым уважением и некоторым страхом. Этот человек был гением или сумасшедшим.
— Но, — сказал я, — чтобы финансировать такие мечты, нужны деньги.
Гарри сказал: — Йовик, ты должен понимать, что такой мегаинженерный бизнес, как наш, безжалостно пожирает наличные. Это похоже на времена первых железнодорожных строителей в девятнадцатом веке. Мы финансируем каждый новый проект за счет прибыли от наших предыдущих предприятий и новых инвестиций, но эти инвестиции зависят от успеха предыдущих схем.
— Ах. И теперь вы спотыкаетесь. Да? И все это имеет отношение к Сатурну.
Гарри вздохнул. — Транзит к Сатурну был логичным развитием событий. Проблема в том, что никому не нужно туда лететь. Сатурн бледнеет рядом с Юпитером! У Сатурна есть ледяные спутники; ну, их много на орбите вокруг Юпитера. Атмосферу Сатурна можно было бы добывать, но то же самое можно сделать и с Юпитера, находящегося наполовину ближе от Земли.
Мириам сказала: — Сатурну также не хватает чрезвычайно энергичной внешней среды Юпитера, которую мы сами используем при изготовлении "Коши".
— Очаровательно, — солгал я. — Значит, вы тоже инженер?
— Физик, — смущенно ответила она. Она сидела с Майклом Пулом, но не рядом с ним. Мне было интересно, было ли между ними что-то более глубокое.
— Суть в том, — сказал Гарри, — что на Сатурне нет ничего, ради чего вы хотели бы туда отправиться — нет причин использовать нашу дорогую червоточину. Ничего, кроме...
— Титана, — сказал я.
— Если мы не можем войти легально, нам нужен кто-то, кто взломает протоколы безопасности и доставит нас туда.
— Итак, вы обратились ко мне.
— Последнее средство, — сказал Билл Дзик с отвращением в голосе.
— Мы звонили вашим коллегам, — сказала Мириам. — Они все сказали "нет".
— Что ж, это типично для этой кучки придурков.
Гарри, всегда бывший дипломатом, улыбнулся мне. — Итак, нам приходится нарушить несколько правил для придирчивых, но ты должен видеть перспективу, чувак, ты должен видеть высшее благо.
— Так ли это? На самом деле вопрос в том, что мне от этого будет? Вы знаете, что я и раньше был близок к редактированию. Почему я должен рисковать и помогать вам сейчас?
— Потому что, — сказал Гарри, — если ты этого не сделаешь, тебя наверняка ждет перезагрузка. — Итак, теперь мы перешли к грязным вещам, и Гарри взял управление на себя; он явно был ключевым оператором в этой маленькой клике, а инженеры были явно не в своей тарелке. — Мы знаем о твоих побочных делишках.
С замиранием сердца я спросил: — Каких делишках?
И он использовал свой виртуальный дисплей, чтобы показать мне. Один из моих подправленных зондов вонзился стрелой в плотный воздух Титана, серебряная игла, выделявшаяся на темном органическом фоне, предположительно с обычной миссией мониторинга, но на самом деле с совершенно другой целью.
Прямо под поверхностью Титана можно найти залежи жидкой воды — полузамерзшие кратерные озера, сохранявшие тепло в течение нескольких тысяч лет за счет остаточного тепла от образовавших их столкновений. Теперь мой зонд проник через ледяной панцирь одного из этих кратерных озер прямо в жидкую воду под ним. Гарри перемотал пленку вперед, и мы увидели, как возвращаемый модуль зонда выходит из озера и поднимается в воздух, направляясь к базе моих коллег на Энцеладе.
— Вы берете пробы подземной жизни из озер, — строго сказал Гарри. — И продаете результаты.
Я пожал плечами; не было смысла отрицать это. — Думаю, вы знаете предысторию. Существа там, внизу, связаны с земной жизнью, но очень отдаленно. Разное количество аминокислот или что-то в этом роде — я не знаю. Мельчайшие образцы — золотая пыль для биохимиков, целый новый инструментарий для разработки лекарств и генетических манипуляций... — У меня был один выход. — Вам будет трудно доказать это. К настоящему времени на поверхности не останется и следа от наших зондов. — Что было правдой; одним из многих плохо изученных аспектов Титана было то, что зонды, отправленные на его поверхность, быстро выходили из строя и исчезали, возможно, в результате каких-то геологических изменений.
Гарри отнесся к этому с презрением, которого оно заслуживало. — У нас есть полные записи. Образцы материала, который вы украли с Титана. Даже заявление под присягой одного из ваших партнеров.
Я вспыхнул от этого. — Кто? — Но, конечно, это не имело значения.
Гарри мягко сказал: — Дело в явной незаконности, совершенной тобой, куратором, чья работа как раз и заключается в том, чтобы предупреждать подобные вещи. Если это дойдет до твоего начальства, тебе придется вернуться к редактированию, друг мой, и на этот раз даже папа не сможет тебя выручить.
— Так вот оно что. Шантаж. — Я изо всех сил постарался придать своему голосу нотку нравоучительного презрения. И это сработало; Майкл, Мириам, Билл избегали встречаться со мной взглядами.
Но с Гарри это не сработало. — Не то слово, которое я бы использовал. Но, в общем-то, так оно и есть, да. Так что же это будет? Ты с нами? Ты отведешь нас к Титану?
Я пока не собирался сдаваться. Я поднялся на ноги. — По крайней мере, дай мне подумать об этом. Ты даже не предложил мне этот кофе.
Майкл взглянул на Гарри, который указал на диспенсер на подставке возле моего дивана. — Воспользуйся этим.
В салоне были и другие диспенсеры — почему именно этот? Я отложил вопрос в сторону и подошел к диспенсеру. По команде он выдал кружку с чем-то, что пахло кофе. Я с благодарностью отхлебнул из нее и сделал шаг по полу к прозрачному куполу.
— Подожди, — рявкнул Майкл.
— Я просто хочу полюбоваться видом.
Мириам сказала: — Хорошо, но ничего не трогай. Иди по этой желтой дорожке.
Я ухмыльнулся ей. — Ничего не трогай? Я что, заразный? — Я не был уверен, что происходит, но попытка разгадать эти маленькие тайны должна была помочь. — Пожалуйста. Пройдитесь со мной. Покажите мне, что вы собираетесь делать здесь.
Мириам заколебалась на мгновение. Затем, с выражением глубокого отвращения на лице, она поднялась на ноги. Она была выше меня, гибкая и сильная на вид.
Мы вместе прошли через жилой купол, представляющий собой полусферу диаметром в сто метров. Диваны, панели управления и порты ввода и вывода данных были сгруппированы вокруг геометрического центра купола; остальная часть прозрачной площади пола была разделена перегородками высотой по плечо на лабораторные помещения, камбуз, тренажерный зал, спальную зону и душевую. Планировка показалась мне навязчиво простой и функциональной. Это было место человека, который жил ради работы, и только ради нее; если это был корабль Майкла Пула, то это был его мрачный портрет.
Мы добрались до изогнутого корпуса. Взглянув вниз, я увидел хребет корабля, сложную колонну длиной в пару километров, ведущую к глыбе астероидного льда, используемого в качестве реакционной массы модулем ВЕС-привода. И повсюду вокруг нас интерфейсы червоточин дрейфовали, как снежинки, в то время как через огромные шлюзы бесконечно проходил внутрисистемный трафик.
— Все это — проявление видения твоего возлюбленного, — сказал я Мириам, которая стояла рядом со мной.
— Майкл не мой любовник, — раздраженно парировала она. Электрически-голубой свет каркасов из экзотической материи играл на ее скулах.
— Я даже не знаю вашего полного имени, — сказал я.
— Берг, — неохотно ответила она. — Мириам Берг.
— Хотите верьте, хотите нет, но я не преступник. Я не герой и не притворяюсь им. Я просто хочу прожить свою жизнь и немного повеселиться по пути. Меня здесь не должно быть, и тебя тоже. — Я намеренно дотронулся до ее плеча. Небольшой физический контакт мог бы пробить эту сдержанность.
Но мои пальцы прошли сквозь ее плоть, распадаясь на туман пикселей, пока они не отделились от ее плоти, а затем восстановились. Я почувствовал отдаленную боль в голове.
Я уставился на Мириам Берг. — Что ты со мной сделала?
— Прости, — серьезно сказала она.
Я снова сел на свой диван — мой диван, такая же виртуальная проекция, как и я, единственная в куполе, сквозь которую я бы не провалился, и отхлебнул кофе из своего виртуального диспенсера, единственного, к которому я мог прикоснуться.
Как и следовало ожидать, это был план Гарри Пула. — Просто на случай, если выкручивания рук из-за кражи образцов с Титана было недостаточно.
— Я виртуальная копия, — сказал я.
— Строго говоря, резервная копия личности...
Я слышал о резервных копиях личных данных, но сам никогда не мог себе их позволить, да и не особо любил. Прежде чем отправиться в какую-нибудь опасную поездку, вы могли бы загрузить свою копию в защищенное хранилище памяти. Если вы были серьезно ранены или убиты, резервная копия может быть загружена в восстановленное тело или выращенную в чане клонированную копию или даже сохранена в какой-либо виртуальной среде. Вы потеряли бы воспоминания, приобретенные после создания резервной копии, но это было лучше, чем несуществование... Такова была теория. На мой взгляд, это было потаканием богатым; вы видели, как виртуальные копии появлялись, как призраки, на похоронах своих оригиналов, с отвращением разделяя их чувства.
И, кроме того, резервная копия никогда не могла быть вами, тем вами, кто умер; выжить могла только копия. Это была идея, которая начала пугать меня сейчас. Я не дурак, и у меня богатое воображение.
Гарри наблюдал, как я перевариваю это.
Я едва смог задать вопрос: — А как же я? Оригинал. Я умер?
— Нет, — сказал Гарри. — Настоящий ты в трюме, в анабиозе. Мы взяли резервную копию, когда ты уже был без сознания.
Так что это объясняло боль в затылке: именно там они воздействовали на мою нервную систему. Я встал и прошелся по комнате. — А если я откажусь помогать? Вы шайка мошенников и лицемеров, но не могу поверить, что вы преднамеренные убийцы.
Майкл хотел ответить, но Гарри невозмутимо поднял руку. — Послушай, так не должно быть. Если ты согласишься работать с нами, ты, виртуальный ты, будешь загружен обратно в прайм-версию. У тебя останутся полные воспоминания обо всем эпизоде.
— Но я не буду собой. — Я почувствовал, как во мне нарастает ярость. — Я имею в виду копию, которая находится здесь. Я больше не буду существовать — не больше, чем существовал пару часов назад, когда ты активировал меня. — Это была еще одна странная и пугающая мысль. — Мне придется умереть! И это даже в том случае, если я буду сотрудничать. Ты предлагаешь отличную сделку. Что ж, в Лету с тобой. Если ты все равно собираешься меня убить, я найду способ причинить тебе боль. Я проникну в твои системы, как вирус. Ты не можешь контролировать меня.
— Но я же могу. — Гарри щелкнул пальцами.
И в одно мгновение все изменилось. Они вчетвером собрались у дивана Гарри, самого дальнего от меня. Я стоял; теперь я сидел. И за изогнутой стеной прозрачного купола я увидел, что мы погрузились в земную ночь.
— Сколько времени? — прошептал я.
— Двадцать минут, — небрежно сказал Гарри. — У тебя есть выключатель. Конечно, я могу управлять тобой. Так что же это будет? Постоянное исчезновение всех твоих копий или выживание в качестве следов памяти в твоем оригинале? — Его ухмылка стала жестче, а молодое-старое лицо стало холодным.
Итак, "Краб-отшельник" кружил в космосе, разыскивая интерфейс червоточины, который вел к Сатурну. И я, или, скорее, тот, кто на короткое время поверил, что он — это я, подчинился загрузке обратно в свое основное, в меня самого. Как иронично, что это было нарушением тех самых законов о защите разума, соблюдать которые было моим долгом.
Он, копия личности, умер, чтобы спасти мою жизнь. Я приветствую его.
