Теперь я пришёл в себя уже в тишине. Хотя тут тишины нет совсем. Аппаратура гудит и пищит, пшикает и щёлкает, повизгивает и поскрипывает. Люди ходят. Как же громко они все ходят... Разговаривают этим жутким оглушающим свистящим шёпотом. Но сейчас всё-таки немного тише, только аппаратура и совсем уж дальние звуки. Ночь наверно. Можно полежать и подумать спокойно. Почему меня совсем не обидело и не задело, что моя любимая, которую я так люблю, признаётся в любви не мне, а какой-то девчонке, которая "самая красивая и самая прекрасная"? Нет, я понимаю, что мы — мужики красивым всё простить готовы, но не тогда, когда твоя любимая ей в любви признаётся. В конце концов, есть же всему пределы!... Вот теперь лежи и думай! А у меня голова не такая большая, я же не лошадь, чтобы большой головой думать. Но давай начнём с начала. Я — Сергей. Ну, мне так кажется... Ладно! Считаем, что не кажется, а является фактом. Я — Сергей, Серёжа, Серый, Серёга... Нет, точно, Серёга. И что я делаю по жизни? Откуда мне знать, если я даже фамилию свою не помню. Это значит, что у меня анестезия... Нет, не анестезия, а амнезия. Это когда память пропала, я это точно знаю! Тут помню, а тут не помню... Откуда я знаю про амнезию, я что, доктор? Нет! У меня уже была амнезия... Так... И тут на меня навалилось всё сразу. Богиня. Моя первая жизнь. Институт. Мама и бабушка. Наше взорванное общежитие. Толстый Барсик. Тело корейской девочки. Любимая Мульча и "природная красота"...
— Доктора позови! У неё пульс участился и она плачет. Вон слёзы текут... — И я снова куда-то проваливаюсь, только теперь я знаю, почему моя любимая Лапочка меня девочкой и Юной называет...
Несколько следующих пробуждений я смотрел все три свои жизни. Я смотрел и наверно проживал их заново. Как я маленький выпросил мороженое и так гордился, что я уже большой, что наотрез отказался от маминой помощи, в результате измусолил вафельный рожок, и подтаявшее мороженое протекло мне на рубашку и штанишки. И я почему-то не сказал об этом никому. А потом, когда я подбежал поцеловать и обнять свою любимую мамочку, присевшую для этого на корточки, оказалось, что этим мороженным я напрочь испортил мамино любимое платье. Мама весь путь домой сердилась и была очень расстроена, платье правда было ей очень дорого и красивое. А я в ответ сильно обиделся, я то уже давно забыл про мороженое и полез к маме обниматься со всей детской радостью, а она это не оценила, ещё и наругала... Теперь я вспомнил грустные, почти тоскливые мамины глаза и как она говорит: "Серёжка! Как же ты так?..." — и сейчас от стыда и чувства вины я готов был в землю провалиться, а тогда я всё это забыл, только дулся до самого дома... Потом без всякой связи пережил момент, который детская память отлично сохранила. Я тогда со всего маху треснулся коленкой об камушки дорожки, когда спрыгивал с какой-то тумбы, было очень больно, наверно я орал дурным голосом. Но запомнилось мне, как ко мне словно какая-то волшебная птица буквально летит в распахнувшемся плаще моя мамочка, как пушинку подхватывает меня — вполне упитанного бутуза лет пяти, и мне становится так хорошо, защищено и уютно... Мы сидим на диване в гостиной, только, что ушла моя учительница музыки и мама гладит и целует мои пальцы, шепча: "Мой маленький музыкант"... И другие сценки проносились ярким калейдоскопом то радостей, то маленьких детских печалей. Вот на море папа учит меня плавать, ох, и наглотался я тогда солёной воды... А вот папа и мама нежно обнявшись танцуют, кажется это был мамин день рожденья, и я — ревнивый трёхлетний оболтус влезаю между ними, они подхватывают меня на руки и мы танцуем уже втроём, всей нашей семьёй... Помню, как в детстве я спрашивал, что если нас не семь, значит мы не семья, а тройня? Вот бабушка с непередаваемыми интонациями читает мне сказки или приключения Калле Блюнквиста... Мама совсем молодая лежит и загорает под яблонями на покрывале на нашей даче... Или бабушка надев на нос очки отрывается от газеты и изрекает что-то о том, что на её памяти в этой стране лучше ещё ни разу не становилось... Дедушка пускает меня за руль своего старенького жигулёнка, и учит им управлять на выкошенном поле за деревней... И ещё тысячи ярких картинок, из которых и складывается вся наша жизнь. Вообще, один мой приятель говорил, что почти всю жизнь мы проводим на автопилоте, не задумываясь и чисто механически. А жизнь — это то, что ты сможешь вспомнить из прожитого перед своей смертью. И что особенно грустно, что у большинства людей все их сознательные воспоминания укладываются в пару месяцев за всю жизнь, хотя прожили они по анкетам кто семьдесят, а кто и девяносто лет. Может потому почти все мужчины так трепетно относятся к годам своей армейской службы, когда их гнули и ломали в рамках их нового статуса и задач, когда они были просто обязаны жить остро и по-настоящему. Пусть не долго, но хотя бы бОльшую часть из этих двух лет, а вернувшись домой снова попадают в наезженную колею автопилота и жизни не остаётся. Только снова механические повторения изо дня в день, когда месяцы и даже годы становятся похожи, как горошины в стручке... Вспоминались разные площадки, рестораны, свадьбы и корпоративы, где мы лабали зарабатывая энежку... Чередой мелькали лица приятелей и знакомых, близких и случайных, трезвых, а чаще выпивших, кто больше, кто меньше... Вспоминался факультет, активная и неудержимая как атакующая акула Ленка Гречина, цветник наших девочек-филологичек очень скупо разбавленный единицами случайно затесавшихся среди них парней... В какой-то момент я осознал, что за всю мою прошлую жизнь у меня не оказалось ни одного настоящего друга, там моим единственным другом была моя мама...
Потом встреча с Богиней... Дикий шок осознания себя в теле страшненькой, нескладной, толстой корейской девочки-подростка... Ужасное тело, совершенно никакое, что меня особенно убивало... Реактивная и совершенно бездумная онни рядом... И я зацикленный на глобальности возложенной на меня Богиней миссии... Вот ведь... Откуда мне втемяшилось, что Юн-Ми должна что-то СВЕРШИТЬ? Может это комплекс мессии? Ведь так хочется быть особенным... Ничего такого мне Богиня не говорила, и приказов не отдавала. Может я так пытался защититься от дикого для меня и чужого корейского мира? Как я заставлял себя бегать, чтобы хоть немного оживить тестоватую никчёмность доставшейся оболочки... Как осознавал непохожую похожесть этого мира по сравнению с оставленным... Как добывал свой "King korg", и как лепил к нему крышку из фанеры в гараже местного мажора Чжу-Вона... Как истово хотел попасть в Billboard-100, чтобы пробить себе путь на эстраду, к деньгам и в итоге к свободе... Что вот получится, и вырвусь из этой удушающей меня атмосферы... Наивный чукотский мальчик... Как меня выкидывали из кафе пинками, когда я впервые пришёл к местным с предложением своей песни... Потом "Фристайл" и песня попавшая в американские чарты... Вспоминал как сказали, что ребята погибли все, и вместе с ними умерло что-то в моей душе... Школу Кирин... Мудрого и больного президента Сан Хёна... Концерт против самоубийств после сунына... Синие глаза и причисление меня к роду королевы Мен Сон-Хва... Мобилизацию меня в армию... И с каждым днём всё глубже затягивающее меня болото обстоятельств, просто обязанное меня утопить, засосать, как Лизу Бричкину... Как я сымитировал свою гибель на берегу реки Ханган и спрятался в храме... Как встретил там девчонку из прибрежной рыбацкой деревни и как её брат помог мне проникнуть на российский сухогруз, который довёз меня и мою верную Мульчу до нашего порта Ванино...
Конечно, я был уже совсем не тот, каким был, когда впервые оказался в теле Юн-Ми. Вздумай я тогда провернуть такое с той никакущей корейской девочкой, я наверно даже из Сеула бы выбраться не сумел... А тут меня словно Богиня вела и оберегала. Сначала Макар Петрович, потом замечательные женщины Клавдия Сергеевна и Нина Ивановна в поезде номер один "Россия". И без копейки за душой я оказался практически в центре России на Урале, где даже в тяжёлом наркоманском бреду никому в голову не придёт соотнести меня с кореянкой Пак Юн-Ми, к тому же тожественно похороненной, как оказалось. И появилась полу-бурятка и полу-кореянка Аюна Сергеевна Найдёнова, которой я уже давно придумал псевдоним Аюна Саган. В больнице, мне диагностировали ретроградную амнезию. Уже имея опыт Кирин я довольно быстро догнал программу и сдал ЕГЭ, а вполне доброжелательно настроенный директор помог мне попасть в музыкальную школу, за которую без особого напряжения сдал все экзамены экстерном. Очарованные моей техникой игры на фортепиано разные "истории музыки" мне зачли походя, а с сольфеджио и нотной грамотностью у меня никаких проблем никогда не возникло. Потом музучилище, вернее, музыкальный колледж, согласно новым Российским веяньям, англицизмы ведь так заманушно звучат. Обучение вокалу у Марии Сергеевны — опытнейшего педагога кафедры вокала консерватории... Совершенно случайная встреча с Виталием — вторым режиссёром фильма "Зуфи", куда меня взяли на главную женскую роль, второстепенную по изначальной задумке, но ставшую главной по сути, когда под меня подправили сценарий, увидев, как я могу красиво ногами махать. Я даже с удовольствием снялся в этом боевичке. Но волна везения продолжила меня тащить на своём гребне, и я оказываюсь в совместной картине о жизни дважды Героя Советского Союза снайпере Кундоз Амандосовой... Почти два года на съёмках картины. Виталий — режиссёр фильма, с которым мы сошлись, сдружились, сшипелись... И я предложил ему сценарий фильма "А зори здесь тихие", который его захватил... Колледж я закончил фактически заочно и автоматом. А за фильм получил почётное звание Народной артистки Казахстана... Одновременно со всем этим в детдоме, я подружился со своими соседками по комнате Верой и Ниной, которых уже наверно без всяких поправок могу назвать своими близкими подругами, а может и сёстрами. Тогда же рядом появилась корейская семья Юры Ли, которые вначале меня очень доброжелательно принимают, фактически заявляют, что готовы принять меня членом своей семьи. И я соскучившийся по человеческому теплу невольно тянусь к ним. Как и в какой миг, я понял, что ещё пара шагов и меня опутают и спеленают по рукам и ногам исконными национальными корейскими заморочками? Да, это будет намного мягче, не так жёстко, этакий Российский Чосон-Лайт, но я уже никогда не вырвусь на свободу, меня приклеят к своей семье, к которой меня будет пожизненный невозможный к выплате долг жизни, и что бы не происходило, я навсегда останусь во второсортной роли бесправной прислуги и приживалки облаготельствовавших меня таких добрых Ли, а если я трепыхнусь, то стану неблагодарной скотиной без чести и совести. Пришлось моментально рвать отношения, которые явно начали приобретать опасное для меня течение, и здесь меня во многом спасла моя придуманная бурятская кровь. Не будь её, будь я в их глазах полностью кореянкой, думаю, что Ли бы так просто не отступились... Точно бы стали меня дожимать...
Среди всей этой беготни я допустил серьёзную глупость, когда поддавшись уговорам Юры Ли и Марии Сергеевны согласился заключить трудовой договор с местной филармонией. Их даже винить нельзя, они подтолкнули меня на привычный им, понятный наезженный путь, ведь другого в их понимании просто не существует. Всеми музыкантами со времён СССР в той или иной степени распоряжается филармония, в некоторых крупных городах эстрадными исполнителями командует эстрадное объединение, вроде Москонцерта, это так же просто и ясно, как восход солнца на востоке. Вот только я — это не все, но выяснилось это с явным опозданием. И конфликт не заставил себя долго ждать. Я с хода вломился в их размеренный филармонический уклад, как кабан в камыши. По всем их неписанным правилам, я был просто обязан после получения своего почётного звания мчаться к ним и в Москву и долго валяться у них в ногах, вымаливая себе прощение, мол, не просил, не виноватый я, Оно само, оно случайно получилось, но отслужу, отстираю, отплачу, отбатрачу! А я, вот ведь, свинья такая, и не подумал к царским стопам припадать, и прощение вымаливать. Когда мне через губу высказали своё "Фе", я вместо извинений кинулся разрывать трудовой договор, но, увы, срочный договор с молодым специалистом после окончания профильного учебного заведения просто так не разорвать. Законы защищающие молодого специалиста от начальственного произвола ещё и пеленают самого специалиста и увязывают, как колбасу, не дёрнешься... К счастью, у меня уже давно появился устойчивый источник дохода. Я вспоминал и отдавал в издательство хорошие книжки, которых не знал этот мир, поэтому вполне мог себе позволить плевать на филармонию и их потуги. А книги Желязны, многие из которых я вообще исходно читал на английском, восстановить на исходном языке мне не составило почти никакого труда, я таки уговорил своего московского издателя предложить свои переведённые книги иностранцам. Худо ли, бедно, но удалось выйти на солидный берлинский издательский дом, который заинтересовали мои книжки. Заодно они взяли на себя помощь по оформлению меня немецким резидентом и по регистрации у них моих авторских прав на книги в моём новом статусе. А я к этому притянул и всю свою музыку и тексты, то есть я совершенно перестал зависеть от здешнего бюро регистрации авторских прав, которое тому же министерству подчинено, хоть и не прямо. А перед этим я пробовал заявить своё участие в песенном фестивале в Сан-Ремо. Но оказалось, что у Италии и России в межгосударственном договоре вопросы взаимных выступлений артистов согласовываются министерствами культуры обеих стран. Оргкомитет фестиваля дисциплинированно переслал мою заявку в наше министерство, которое её задробило. Ха! Я взял и выложил заявленную для фестиваля песню Карры "Сделай первый шаг", принесшую певице огромную популярность просто в сеть и не только в варианте исходного итальянского языка, но и на французском и немецком. Через некоторое время добавил песню "Tanti Auguri" (Поздравляю) и испанскую и английскую версии предыдущей песни. Все песни в Европе заметили, и не просто заметили, а все варианты оказались на высоких позициях европейских эстрадных чартов. Мой конфликт с филармонией и министерством культуры пошёл на новый виток. Филармония вкатала мне выговор и годовой запрет на выступления перед публикой, как потом оказалось, даже оказав мне этим немалую услугу. А в марте двадцатого года представляющий мои интересы Карл Фишер подготовил иск к министерству культуры России за нарушение моих авторских привилегий, тут местные вообще обурели, мало, того, что нагло без спроса мои песни поют, так ещё и меня начали грязью поливать. Из Москвы тут же примчалась команда из минкульта, чтобы потребовать от меня отказа от моих авторских прав в их пользу. Нормально, я должен добровольно и безвозмездно передать все свои авторские права в распоряжение министерства культуры России. Ну, дебилы, что тут ещё можно сказать... А дальше нелепое стечение обстоятельств. По пути домой на весенней скользкой дороге я не смог разойтись с фурой и моя машина на скорости ушла в деревья... Да и скорости то той было, и подушки сработали штатно, но я же сказал, нелепое стечение обстоятельств...
