Охота на Пепелище

— Я тебе еще это припомню, Руне.

— Даже если ты окажешься одержимым — это стоило того, — сквозь смех ответил Блумквист. — Так улепетывать! Да я бы тебя на двух-то ногах не догнал!

— Посмотрел бы я на тебя, если бы над тобой так пошутили! — продолжал возмущаться Аксель. — Еще бы и не так бежал!

— Я бы так быстро не смог, — с некоторой даже завистью цыкнул Руне. — У тебя, Аксель, настоящий талант! Тебе надо в скачках участвовать. Или в собачьих бегах! Ладно-ладно, не дуйся, — поспешно замахал руками младший Блумквист, видя, что Аксель начал всерьез закипать. — Признаю, шутка получилась злая, но я просто не смог удержаться!

— Сам-то ты чего здесь забыл? — буркнул мальчик, остывая. — Сказано же, дома сидеть.

— Могу адресовать тот же вопрос вам, гро Лундквист, — задрал нос Руне. — Что вас подвигло в такую рань покинуть свое уютное родовое гнездышко?

— Совсем тоскливо дома сидеть, — признался Аксель. — Родителей нет, сижу целыми днями в окно пялюсь. Да и ночами... — заканчивать предложение он не стал, но Руне понимающе кивнул.

— У меня похожая ситуация. Родные все здесь, только от этого не легче. Начинает казаться всякое. Вот и сбежал проветриться. А тут смотрю — батюшки, да ведь это сам Аксель, собственной персоной!

— Угу. А с чего ты взял, что я Аксель, а не кто-нибудь, занявший его место? Я вот насчет тебя не уверен.

— А я и не знаю. Но думаю, что даже если ты одержимый, на площади на меня нападать не станешь. Они, говорят, людных мест сторожатся.

Школьники немного помолчали, подозрительно разглядывая друг друга.

— Ладно, будем считать, что ты не одержимый, — решил, наконец, Руне. — Чем займемся?

Аксель пожал плечами.

— Было бы неплохо зайти в лавку. У меня все припасы дома закончились. Только рано еще, они только через час открываться будут.

— А пойдем на рынок? — предложил Руне. — Рынок-то работает. Заодно новости узнаем.

— Хорошо. Только людными улицами!

— Ну уж нет! Будем гулять задними дворами. И непременно на пустырь заглянем. Конечно, людными улицами, Лундквист! Стал бы я так глупо тебя заманивать, будь я одержимым!?

* * *

По дороге настороженность в общении куда-то исчезла, школьники перестали подозрительно посматривать друг на друга, а разговор перешел на обсуждение обычных школьных тем. Руне с восторгом описывал свою будущую профессию — он, в отличие от Акселя не собирался идти по стопам отца, а готовился стать торговцем. Не таким, конечно, как те, которые сидят возле своих лотков на рынке, продавая урожай со своих огородов. Настоящим, купцом, одним из тех, кто водит в степь огромные караваны с продукцией многочисленных заводов и мастерских Пенгверна, а обратно возвращаются с целыми стадами быков, подводами, наполненными зерном или шерстью и другими товарами, которые в самом Пенгверне не производятся.

— Мы все зациклились на железе и камне. Наш город такой огромный, что мы забыли о существовании остального мира, а ведь он много больше, чем старичок Пенгверн, сколько бы народа тут не кучковалось. Я хочу своими глазами увидеть и степи, и леса, и море, и солнце, не скрытое тучами или дымом. — Вдохновенно рассказывал Блумквист. — Хочу увидеть настоящих орков...

— Наши-то орки тебе чем не настоящие? — удивленно перебил Аксель. — Клыки есть, зеленые, высокие. Что, те, которые в степи живут, как-то по-другому выглядят? С хвостами на лбу?

— Да что б ты понимал! Настоящие орки живут в степи, а здешние слишком городские. Променяли вольную жизнь на каменные лабиринты, и радуются, — презрительно фыркнул парень. — О, смотри, газеты продают. Пойдем, купим, только у меня денег с собой нет. Да и позавтракать не мешало бы. — Как человек, готовящийся стать купцом, Руне очень бережно относился к деньгам, и не тратил их на что попало.

Акселю, впрочем, было не жалко. Родители оставили ему вполне достаточно средств на то время, пока будут отсутствовать.

Они купили сегодняшний номер газеты, и уселись в трактире, который был тут же, у выхода с рынка. Заказав по порции яичницы с жареной кровяной колбасой, и по кружке пива (инициатива Руне, Аксель предпочел бы морс, но постеснялся в этом признаваться), расстелили на столе газету.

"Уже почти половину декады назад в нашем районе появился одержимый. — Писали в "Пенгвернском горнодобытчике", местном ежедневном издании, — Никаких подвижек в поисках убийцы пока нет. Как сообщили нашему журналисту в магистрате, все охотники сейчас заняты в других местах появления одержимых, прежде всего — в Чумном городе. В граничащих с ним районах произошли сразу несколько десятков убийств, и власти опасаются, что скоро волна насилия может перекинуться и в более благополучные районы нашего города.

Между тем, сегодня обнаружен уже второй случай массового убийства в нашем районе — теперь, к списку жертв бесноватого добавилась семья шахтера Ханса Соммера, его жена, престарелый отец и двое детей. Сам Ханс находился на работе в шахте, и потому избежал участи своей семьи. Таким образом, на счету у одержимого уже восемь человек, четверо из которых — дети. Оба раза трагедия произошла ночью. Полиция делает все возможное, чтобы прекратить убийства, но вы сами понимаете, дорогие читатели, что у них просто недостаточно средств и опыта для поиска злодея, так что надежды на благополучный исход без участия охотников мало.

Последних, без сомнения, гораздо меньше, чем необходимо городу для того, чтобы можно было своевременно реагировать на угрозу. И если город не может увеличить их количество, то минимизировать угрозы, возникающие в неблагополучных районах, как нам кажется, вполне по силам администрации. Понятно, что власть не всесильна, и ничего не может сделать с той же Чумной областью, да и некоторыми другими опасными и не поддающимися контролю частями города. Но какие мотивы удерживают их от того, чтобы очистить, например Пепелище, которое вот уже не первый век портит своим существованием лик нашего города, и так же частенько отвлекает силы охотников, спросите вы? Освободив тем самым огромные силы стражи, которая вынуждена ежедневно патрулировать границы этой язвы. На этот вопрос у нас нет ответа, остается только надеяться, что рано или поздно эту проблему все-таки начнут решать.

А пока, дорогие читатели, нам, вместе с вами, остается только надеяться на лучшее, и, конечно, не забывать о безопасности."

— Вот демоны! — ругнулся Руне. — Якоб и Ивар. Я их знал, мы почти соседи.

Парни помолчали, думая об одном и том же.

— Как думаешь, где он прячется?

— С чего ты взял, что он где-то прячется?

— А по-твоему можно жить в семье и незаметно от родных тратить время не только на то, чтобы убить, но и предварительно поиздеваться над жертвой? — скептически поинтересовался Руне.

— Может, его семьи уже в живых-то нет, просто он об этом никому не говорит, — возразил Аксель. — Да и потом, — мне, например, для сокрытия, даже напрягаться бы не пришлось, я же сейчас один живу. И мало ли таких одиноких?

Блумквист сощурился:

— Только попробуй меня в гости пригласить! Сразу в полицию доложу.

— Только попробуй ко мне прийти! — парировал Аксель. — Сразу в полицию доложу.

* * *

Школьники немного послонялись по рынку, неторопливо разглядывая проходящих мимо людей. Аксель закупил провизии на несколько дней вперед, и на этом прогулка закончилась — вновь начался дождь, да и гулять с тяжелым мешком было не слишком приятно. Условившись встретиться на следующий день, друзья разошлись по домам.

Аксель не слишком переживал о том, что приходится снова возвращаться в одинокий и пустой дом — он уже придумал себе занятие. В тайнике под кроватью у него лежал самодельный метатель, и в сложившихся обстоятельствах было просто глупо им не пользоваться. Конечно, придется значительно упростить конструкцию, оставив возможность только одного выстрела, зато сильно уменьшится размер, и выстрел произойдет наверняка... По крайней мере, Аксель был уверен, что так будет. В нынешнем состоянии устройство не срабатывало два раза из трех, и еще оставался шанс, что оно взорвется прямо в руках.

Он уже подходил к дому, когда заметил на другой стороне улицы одинокую, понурую девчонку, которая сидела на ступеньках дома, опустив голову, и роняла на камни мостовой редкие слезинки. Аксель никогда не проходил мимо женских слез — не так его воспитывали. Но сейчас ему почему-то очень захотелось именно пройти мимо, постаравшись, чтобы девочка его не заметила. Он даже остановился, замер, не понимая, откуда в нем вдруг такое пренебрежение, чуть ли не трусость. Постояв так несколько секунд, и так и не разобравшись в своих желаниях, он тряхнул головой, и решительно зашагал к юной барышне. "Совсем рехнулся уже с этими одержимыми", пробормотал он себе под нос.

Он остановился возле ребенка, и, пересилив себя, вежливо спросил:

— Какое горе у вас, гратта?

Девочка вздрогнула и подняла голову, уставилась на него блестящими глазами, торопливо отерла дорожки слез со щек.

— Я тебя видела. Ты приятель Густава.

— Да, я знал Густава, — недоуменно ответил Аксель. Он девочку не помнил. — Густава убил одержимый.

— Знаю. Мы с Эммой учились в одном классе. — Девочка снова всхлипнула.

— Что ты здесь делаешь? И почему плачешь? — снова спросил Аксель. Против воли получилось немного грубовато, Аксель даже выругался про себя.

— Не твое дело! Сижу где хочу! — девочка отвернулась, вздернув нос, и уставилась куда-то вдаль. По щеке снова скатилась слезинка.

"Ну, вот и отлично", подумал Аксель. "Моя помощь ей не нужна, можно идти домой".

— Прости, я был не вежлив. — Сказал он, вместо того, чтобы уйти. — Может, тебе чем-нибудь помочь? Давай я отведу тебя домой? Где ты живешь?

— Нет, не хочу! — вскинулась девочка. При этом ее взгляд упал на свертки с продуктами, и прямо таки прикипел к ним. "Да она же голодная!" — сообразил Аксель.

— Слушай, у меня тут есть пирог с печенью, я, когда ходил по рынку, был голоден. Но потом я зашел в трактир, и теперь понимаю, что пирог мне совершенно не нужен. Дома у меня никого нет, так что он просто пропадет. Ты не могла бы оказать мне услугу, съесть его за меня? Вежливые гратты должны помогать взрослым.

Хитрость была совсем незамысловатая, но то ли девочка была слишком голодна, то ли по причине слишком юного возраста, она не заметила подвоха:

— С печенью? Хорошо, давай свой пирог, — величественно разрешила она. Аксель порылся в свертке, и протянул ей еще теплый кусок. Девочка старалась есть неторопливо и с достоинством, но было видно, что ей приходится прилагать немало усилий, чтобы не заглотить его весь целиком.

Дождавшись, когда с пирогом будет покончено, Аксель предложил:

— Может быть, юная гратта позволит в качестве благодарности за оказанную услугу проводить ее до дома?

— Я не пойду домой!

— Да почему?! — возмутился Аксель. — Что тебе там так не нравится?

— Я просто боюсь! Мой отец — одержимый!

Аксель разозлился. Ему совсем не хотелось провожать домой эту юную гратту, более того, ему вообще не хотелось с ней разговаривать. Чем-то она его раздражала. Все, что он сейчас хотел — это вернуться к себе, переодеться в сухое и заняться метателем.

— Вот что, — тяжело вздохнув, решил Аксель, — Я не знаю, почему ты считаешь, что одержимый — твой отец, но настаивать не буду. Однако если так, почему бы тебе не пойти в полицию, и не сообщить им об этом?

— Ты что, глупый? — девочка удивленно посмотрела на школьника. — Кто же мне поверит? Сейчас каждый третий своих родственников подозревает.

— И почему же ты уверена, что именно ты не ошибаешься? — спросил Аксель, хотя ему было не интересно.

— У меня папа с Хансом Соммером работает, они хорошо знакомы. Мы все время к нему в гости ходили. И с гро Овергором мы много общались, мы же с Эммой в одном классе учились.

— Это не доказательство, — возразил Аксель. — Всего лишь знакомство.

— А еще накануне убийства отец отправился в пивную, и вернулся только под утро. И вчера — тоже.

— Это может быть совпадением, хотя я понимаю твои страхи. Почему же ты не рассказала матери?

— Она мне не верит! Говорит, что это все глупости и совпадения. Накричала на меня, и я тогда одна убежала. Я тоже не хочу верить, что это папа, но ночевать дома боюсь!

— Хорошо. — Вздохнул Аксель. — Давай я попробую тебе помочь.

— Я не просила о помощи, — буркнула девочка. — Я сама найду, где мне переночевать!

"Замечательно", думал Аксель, — "Мне надо найти ей место для ночевки. И лучше всего подойдет мой дом, конечно".

— Как хоть тебя зовут? — неохотно поинтересовался юноша.

— Агнетта Фальк.

Аксель вспомнил, что пару раз слышал это имя от покойной Эммы Овергор.

— Пойдем. Я живу здесь неподалеку.— Сказал парень, отвернувшись и перехватывая поудобнее свертки с едой.

Девочка послушно шла сзади, а Аксель усиленно соображал, что ему делать. Ему не хотелось помогать девчонке. Ему даже не хотелось находиться рядом с ней. "Все из-за этого одержимого, — размышлял парень. — Я готов бояться собственной тени. Когда Руне навалился на меня, я чуть в штаны от страха не наложил. Конечно, немудрено в такой ситуации заполучить паранойю! И все-таки. Малознакомый парень ведет ее к себе домой, а ей хоть бы что. Да ни одна воспитанная девочка, даже десяти лет, не пойдет на такое, и под страхом смерти! С другой стороны, она очень напугана, и не знает, что делать. Ей всего десять лет. Можно и забыть о правилах приличия в таком возрасте и такой ситуации. В таком возрасте, говорят, одержимыми даже не становятся. Вот и пришли. Нужно что-то решать."

— Вот что, подожди меня здесь. Сейчас я сложу еду, и мы пойдем в трактир. У меня есть немного денег, так что я смогу снять для тебя комнату с пропитанием на несколько дней, пока одержимого не поймают.

— Не хочешь пускать меня в дом? — горько улыбнулась девочка.

— Не хочу портить твою репутацию, — дипломатично отговорился Аксель. — Что подумают люди? Смотри, на нас и так смотрят!

Вокруг действительно было достаточно народу, но, конечно, никому не было дела до двух подростков. Аксель не стал дожидаться новых возражений и вопросов, и просто скользнул в дверь дома, сразу закрыв ее за собой. Он бросил свертки с едой, и неохотно выскользнул обратно. Девочка никуда не делась, так и стояла под дождем. Аксель почувствовал себя неловко, но не стал извиняться. Таверна с номерами была недалеко, и недешевая — Акселю пришлось расстаться с большей частью сбережений, чтобы оплатить девочке шестидневное проживание.

— Я завтра зайду тебя проведать вечером, — пообещал он на прощанье, и с облегчением удалился.

Он вышел на улицу, и, сгорбившись, торопливым шагом пошел домой. Мальчик по-прежнему чувствовал какую-то неловкость, граничащую со страхом. Он не выдержал и оглянулся — из окна таверны на него смотрела Агнетта. Когда он свернул в переулок, ощущение дискомфорта почти исчезло.

* * *

Время пролетело незаметно — переделка метателя оказалась делом более сложным, чем Аксель предполагал. Так что когда он поднял голову от стола, заваленного инструментами и обрезками железа, то с удивлением заметил, что уже темнеет.