Принц-потеряшка

— А одежда твоя куда делась?

— Не помню, — ответил Кирилл. Он не мог придумать ситуации, при которой остался без одежды. Однако водитель мусоровоза сам ему помог. Он спросил:

— Ты купался где-нибудь?

— Да, — сразу сообразил Кирилл, — купался.

— Ну вот. А пока ты купался, приехала "мусорка" и завалила твою одежду. Так, нет?

— Так, — потупясь ответил Кирилл.

— Ну, вот и разобрались, — довольно сказал Богдан. — Иди, садись в кабину, сейчас я разгружусь, и поедем домой.

Дождавшись, пока мальчишка сядет, Богдан развернулся, вывалил мусор, и они поехали. По дороге, Богдан продолжал от скуки расспрашивать мальчишку, но тот отвечал неохотно, чаще угрюмо молчал. На посту ГАИ их машину остановили и подошедший гаишник, увидев в кабине голого мальчишку, очень удивился. Потребовал от водителя объяснений. Затем он попросил Богдана выйти из кабины и пройти с ним в будку.

Водитель вышел минут через 15, и сразу заговорил, едва очутился в кабине.

— Дозвонились до директора вашего детдома, предупредили, что тебя нашли. Так что нас встретят. Приедем как раз перед обедом. Обещали и меня покормить.

Чувствовалось, что последнему Богдан особенно обрадовался.

Тут Кирилл сообразил, что его собираются доставить в детдом, прямо как есть, голым, без одежды и заволновался:

— А вы так меня и привезёте в детдом, голым, без одежды?

Тут Богдан хлопнул себя по лбу и сказал:

— Прости, Кирилл, вылетело из головы, совершенно об этом забыл. Но, ты не расстраивайся. Я уже говорил тебе, что рядом с вами живу. Заедем сначала ко мне домой, и подберём что-нибудь для тебя. А потом тебе в детдоме выдадут, всё, что тебе полагается, по размеру.

— Нам одежду выдают на весь сезон, — сказал Кирилл, которому вдруг открылось это знание. — И всё, что мне полагается, мне уже выдали, так что ничего мне больше не дадут. В лучшем случае, тряпье какое-нибудь полурваное выдадут.

— Я могу дать тебе денег в долг, — неожиданно даже для себя сказал Богдан. — Если ты дашь мне честное слово, что вернёшь их, как только сможешь, то мы сейчас поедем в магазин и оденем тебя, с ног до головы.

— А как вас зовут?

— Зови меня дядя Богдан, — ответил водитель.

— Я даю слово, дядя Богдан, что отдам вам долг, как только смогу.

* * *

18 августа 1991 года, воскресенье, 08:00, Москва. Министр обороны СССР Дмитрий Язов проводит совещание в Министерстве обороны. Командующему войсками Московского военного округа приказано подготовить ввод в Москву 2-й гвардейской мотострелковой дивизии и 4-й гвардейской танковой дивизии, командующему ВДВ — 106-й воздушно-десантной дивизии.

* * *

После отбоя Кирилл лежал в большой двуспальной деревянной кровати в комнате карантинного блока своего детдома и вспоминал весь этот прошедший сумасшедший день.

Он уже успел убедиться в справедливости своей версии, что он пришелец на этой планете и двойник местного мальчика по имени Кирилл. А кем он был до переселения, вспомнить не мог. Записанная в его голову память Кирилла работала плохо, с запаздыванием, иногда большим. Создавалось ощущение, что голова у этого Кирилла была ущербная, и события его память запоминала бессистемно, отрывками, как бог на душу положит. В голове был такой хаос, что попытки вспомнить некоторые события приводили только к головной боли. Кирилл понял, что пока должен довольствоваться тем, что есть. Его сознание и тренированный мозг (почему-то он так подумал про себя) обязательно разложит всю полученную информацию, что называется, по полочкам, а пока нужно потерпеть.

Судя по тому, как к нему отнеслись в детдоме, у него была слава, если не дурачка, то где-то близко к этому и окружающих было трудно удивить его выходками. Это же и спасло Кирилла от разоблачения. То, что он тугодум и тормоз было хорошо известно всем, кто его знал. А знали его здесь практически все воспитанники, ибо Кирилл относился к здешним старожилам. Он попал в этот детдом из дома малютки и другой жизни не знал. Ему сказали, что мать его умерла при родах, а отца не было.

Кроме того, он привык, что с ним никто не хотел дружить, ни мальчики, ни девочки. Но горькое чувство отверженного от общества человека у него оставалось и отложило свой отпечаток на его характере. Когда он пошёл учиться, то никогда и ни у кого он не просил помощи. Но и к нему не обращались. Может быть, не обращались ещё и потому, что он плохо выражал свои мысли, хотя в письменной форме ему это удавалось легче. По успеваемости он был безнадёжным двоечником. Учителя привычно ставили ему двойку, не разбираясь особо в его познаниях. Ему, чтобы начать отвечать на вопрос, нужно было время, минуту или даже две. Редко у какого учителя на это хватало терпения. Молчит, значит, не знает, так думало большинство учителей, кто учил Кирилла.

Потом мысли у него вернулись к своему возвращению в детдом. Богдан сначала повёз Кирилла к себе домой, чтобы помыть его. Горячая вода, к счастью была, что в последнее время было не часто. Он выдал Кириллу брусочек мыла и сказал, чтобы тот обязательно помыл голову, поскольку она у него вся в песке.

В ванной комнате Кириллу, наконец-то, представилась возможность рассмотреть себя в зеркало. И тут ему бросились в глаза его длинные до плеч волосы. Он вспомнил, что у его предшественника была короткая причёска под ноль. Так в детдоме подстригали всех мальчиков до 8-го класса. Раз в три месяца приглашали парикмахеров и подстригали всех разом.

Эта деталь подтверждала его гипотезу, что он не местный, а подменыш. Им подменили местного мальчика. А может быть, это его подменили местным мальчишкой. Его оставили здесь, лишив памяти, а местного Кирилла забрали и тот сейчас изображает его. Тот, кто совершил эту подмену, мог, и память им поменять. Наверное, идеальным вариантом для этого злодея был бы обмен сознаниями, тогда бы и двойник не понадобился, но, видать, этого он сделать не мог, вот ему и пришлось пойти на такой сложный обмен.

Кирилл тяжело вздохнул и полез под душ. Пока он был бессилен что-либо сделать. Сейчас перед ним стояла задача вжиться в свою новую роль.

После душа Богдан выдал ему Настины плавки на тесёмочках, подтянув их потуже, чтобы не спадывали и сверху надел на него свою рубашку на выпуск с короткими рукавами, сказав при этом:

— Нам главное до магазина дойти.

Рубашка Кириллу доходила до колен и, чтобы она не болталась, Богдан завязал ему на талии Настин поясок, подвернувшийся под руку. Потом, порывшись в шифоньере, вытащил оттуда старые Настины хлопчатобумажные спортивные штаны. Резинку подтянули, штаны закатали до колен, и получилось вполне сносно. На ноги мальчишке Богдан надел Настины спортивные тапочки, которые тот надел на босу ногу, и они пришлись ему впору.

Мальчишке повезло, что Настя у Богдана была невысокой хрупкой женщиной и ему подошли её вещи. Сам Богдан был высокого роста и за два года работы водителем слегка погрузнел, заматерел.

Хорошо, что на дворе царило лето, а не любой другой сезон и одёжка для мальчишки обошлась Богдану недорого. Тем не менее, пришлось им пройтись по нескольким магазинам. В одном купили брюки, в другом футболку, носки и трусы. В третьем приобрели сандалии, в четвёртом — рубашку с короткими рукавами. Потратили часа два.

Когда они вышли из последнего магазина, которые они посетили, Кирилл попросил Богдана:

— Дядя Богдан, сделай для меня ещё одно доброе дело, своди в парикмахерскую. Мне нужно подстричься под ноль, это самая дешёвая и быстрая стрижка. Несколько минут и всё готово.

— Зачем тебе это? У тебя такие волосы красивые, девчонки завидуют, наверное. Ты в какой класс перешёл?

Кирилл завис, но к счастью ненадолго и Богдан не заметил его заминки.

— Девчонки меня мало интересуют, — ответил Кирилл, судорожно соображая, в какой класс он пойдёт в новом учебном году. И решил пока не отвечать на этот вопрос. Он заканючил:

— Дядя Богдан, ну, пожалуйста, мне очень надо.

— Ладно, надо, значит надо. Пойдём, вон она на той стороне улицы.

Когда Богдан, оставив свой мусоровоз на улице, зашёл с Кириллом на территорию детдома, их встретила дежурная воспитательница. Она уставилась сначала на Кирилла и спросила:

— Кирилл Южнов? Это ты? Тебя не узнать. Ты куда пропал? Мы уж хотели в милицию заявлять. Чего это ты решил подстричься?

Потом её взгляд переместился на Богдана:

— Это вы его нашли? Спасибо вам. Директор предупредила меня о вас. Пойдёмте, я вас покормлю обедом.

Она повела их в столовую, где их накормили. Прощаясь, Богдан сказал, протягивая руку Кириллу:

— Прощай, Кирилл. Где я живу, ты знаешь. С долгом не тяни и не копи всю сумму сразу. Можешь по пять-десять рублей отдавать. Накопил, принёс. Я тебя с женой познакомлю, деньги можешь ей отдавать. Да и вообще, заходи иногда в гости, лучше в выходные, мы с тобой в шахматы сыграем, телевизор посмотрим или на футбол сходим. Ты любишь футбол?

Кирилл завис, его память молчала, и он неопределённо пожал плечами.

— Ну, в общем, бывай.

Богдан потрепал Кирилла по его свежестриженой голове и ушёл. Кирилл, провожавший Богдана до ворот, закрыл их за ним на задвижку и направился к дому. На входе его перехватила дежурная воспитательница. Она сказала:

— Юлия Иннокентьевна велела отвести тебя в карантинный блок. Побудешь там, пока врач не разрешит тебя выпустить. Полдник и ужин тебе принесут.

С этими словами она схватила его за руку, точнее пыталась схватить. Кирилл с удивлением увидел, как движения у воспитательницы замедлились и стали медленными настолько, что Кирилл легко шагнул в сторону, и её рука прошла мимо, схватив воздух вместо его футболки, в которую он был одет.

Через мгновение её движения обрели прежнюю скорость. Она с удивлением посмотрела на Кирилла, потом перевела взгляд на свою пустую руку и обратно.

— Кирилл, ты понял, что я тебе сказала?

— Да, — ответил Кирилл. Директор боится, что я где-нибудь мог подхватить заразу, и решила посадить меня под замок.

Воспитательница, вытаращив глаза, смотрела на Кирилла. Её так потрясло то, что Кирилл свободно говорит, а не мекает, как раньше, с трудом подбирая слова, что до неё не сразу дошёл смысл того, что он сказал.

Около них стали останавливаться другие воспитанники. Буквально через пару минут их уже окружила небольшая толпа. Кто-то из них сказал:

— Слышали, что Южнов выдал?

Воспитательница пришла в себя и опять попыталась схватить Кирилла за руку, но тот опять легко уклонился от её захвата. Она набрала в грудь воздуха, намереваясь прикрикнуть на распоясавшегося, по её мнению, воспитанника, но Кирилл примиряюще поднял руку и сказал:

— Ну, что вы меня как маленького, за ручку хотите вести. Я вполне способен сам передвигаться.

Тут раздался звонок на обед и все, кто был в коридоре, пошли в столовую. На месте остались только Кирилл и дежурная воспитательница, Галина Фёдоровна, вспомнил, наконец, Кирилл её имя-отчество. Она посмотрела на Кирилла, потом махнула на него рукой и сказала:

— Ладно, иди за мной.

На ходу она разъясняла Кириллу:

— Кирилл, никто не покушается на твою свободу и не собирается держать тебя под замком. Просто, неизвестно, где ты был и прежде, чем допустить тебя в общую палату, ты должен пройти медосмотр. Такой у нас заведён порядок. А у врача в воскресенье выходной. Пожалуйста, посиди сегодня в карантинном блоке. Там и телевизор есть. Полдник и ужин тебе принесут. Потом переночуешь. Ты ведь уже не маленький, чтобы бояться спать одному. Но, если ты боишься, я могу ночью проведать тебя.

Последние слова она произнесла, глядя на него насмешливо. Кирилл неожиданно для себя покраснел. Он почувствовал, как его щеки стали горячими, и он смутился.

"Что это со мной? Это реакция моя, моего тела или прежнего Кирилла?"

Он вздохнул и постарался успокоиться. Тем временем, Галина Фёдоровна продолжала:

— Я не буду тебя на ключ закрывать. Там задвижка есть. Закроешься сам изнутри. Захочешь в туалет, выйдешь, сходишь и вернёшься обратно. Захочешь выйти на улицу, выходи с чёрного хода. Только с ребятами не контактируй. Ну, что скажешь?

Кирилл, поддерживая о себе прежнее мнение, не стал ничего говорить, помня, какой фурор он произвёл своей речью и просто кивнул. Он решил вообще больше молчать и говорить только по необходимости.

Все спальные комнаты в здании были на втором и третьем этажах, а карантинный блок был на первом, в самом торце корпуса. Он представлял собой небольшую квартирку и состоял из двух изолированных комнат и туалетной комнаты, совмещённой с душевой кабинкой. Галина Фёдоровна открыла одну из комнат ключом, включила верхний свет и сказала:

— Подожди здесь, я за постельным бельём схожу.

Галина Фёдоровна вышла, а Кирилл огляделся. Комната была узкой, как пенал и длинной, с одним окном в торце этого пенала. Вдоль одной стены стояли две деревянные односпальные кровати, обе не заправленные, но с матрасами, подушками и одеялами. У той же стены, между кроватями стояли две невысокие тумбочки.

У окна стоял письменный стол с выдвижным ящичком под столешницей и с двумя стульями и настольной лампой с абажуром. Рядом книжный шкаф с застеклёнными дверками, заваленный сверху какими-то бумагами. На его полупустых полках книг почти не было. Там лежали какие-то папки, чернильницы, валялись карандаши с ручками, пара наборов акварельных красок, стопки тетрадей. Лишь на самой верхней полке стояло несколько книжек.

Кирилл снял первую же книжку и прочитал название: Пушкин А.С., Капитанская дочка. Потянул вторую: Достоевский Ф.М., Преступление и наказание. Снял с полки ещё одну: Виктор Гюго, Отверженные. Интересно, что в его памяти ничего не шелохнулось. Прежний Кирилл, явно их не читал. Он попытался вызвать в памяти прочитанные книги, но так и не получил внятного ответа.

"Похоже, что прежний Кирилл не очень-то любил читать книги", — сделал он вывод.

Тем временем вернулась Галина Фёдоровна, быстро заправила одну кровать чистым бельём, ту, которая стояла дальше от окна и ушла.

Она уже открыла дверь, чтобы выйти, но вдруг повернулась, подошла к нему и обняла, крепко прижав к груди. Потом схватила его за щёки и, наклонившись, чмокнула в лоб. Потом, не отпуская щёк, спросила:

— Ты ведь знаешь где комната дежурных? — и, дождавшись его кивка, продолжила: — Я там отдыхаю. Если тебе здесь станет скучно или страшно, приходи ко мне, хорошо? Если меня там не будет, подожди, значит, я ушла с обходом. Ну, всё, закрывайся за мной.

И она ушла, поцеловав его на этот раз в макушку. Кирилл, не раздеваясь, лёг на кровать и неожиданно для себя уснул и проспал до ужина, который принесла Галина Фёдоровна. После ужина, Кирилл смотрел телевизор в соседней комнате и впитывал в себя всё, что видел на экране.

Глава 2. Изучение себя

18 августа 1991 года, воскресенье.