— Так вы, говорите, совсем не помните, что было до сегодняшнего дня?
— Когда пытаюсь вспомнить, то вспоминается какой-то сон вместо реальности.
— Так-так... А с чего вы взяли, что это сон?
— Ну как же. Представляется, что я якобы жил в будущем, да еще и история там, в будущем, другая. Разве такое может быть?
— Рассудительно, рассудительно... А чем она другая? Революции не было, войны?
— Война была, и революция... Но там дальше вещи совсем абсурдные, например, Союз развалился. Разве такое возможно? Вон, пятьдесят лет простоял, развивается.
— Ну, есть такие граждане, которые верят, что он развалится, немного их, правда. Но вы думаете, это абсурд.
— Конечно. Просто нелепость.
— Так-так... А скажите, сколько будет шестью семь?
— Сорок два.
— А сколько ног у транзистора?
— Обычно три. Есть такие, у которых корпус одним из выводов, есть с четвертым выводом, который припаян к корпусу, как экран.
— Хорошо, хорошо... А в каком году было подписано Пекинское соглашение об экономической взаимопомощи?
Беседа длилась с полчаса. На все, что в этой реальности не должно было измениться, Виктор отвечал уверенно, по остальному сослался на амнезию и ложные воспоминания. Кстати, минут десять ушло на расспросы о будущем, и, похоже, что методы лечения хронического алкоголизма интересовали доктора всерьез.
Закончив собеседование, жизнерадостный психиатр подошел к младшему лейтенанту, и они скрылись за дверью второго кабинета дежурки.
"Сейчас отвезут", подумал Виктор, "главное, ни в чем с ними не спорить".
Где-то со стороны Фасонки послышался хрипловатый, низкий гудок. Похоже, товарняк. Разъезжаются с электричкой на станции.
Дверь отворилась, и психиатр подошел к Виктору.
— Виктор Сергеевич, — произнес он, улыбаясь, — ну что, до результатов анализа я ничего сказать пока не могу, постарайтесь отвлечься и не думать о случившемся. Не переживайте насчет вот этой вот мнимой памяти, скорее всего, это результат развитой фантазии и начитанности, попытка сознания компенсировать провал. Постарайтесь не замыкаться в себе, сосредоточьтесь на своей работе, заполняйте досуг, общайтесь с другими людьми, найдите творческое увлечение. На природе гуляйте, в парке, если, конечно, погода. Короче, старайтесь жить полноценной жизнью. Все будет хорошо, это я вам обещаю. Всего доброго.
— Так вы его с собой не берете? — спросил Сысоев.
— Пока не вижу в этом острой необходимости. Виктор Сергеевич с нашей точки зрения дееспособен, может работать по специальности, и, желательно, чтобы он оставался в привычном ему окружении, ну, если нет возражений со стороны милиции.
— Ну, что будем делать, Ефремыч? — вздохнул младший лейтенант. — Были бы у гражданина родственники, купили бы ему билет за казенный счет. К контингенту "бомж" не отнесешь, в дом инвалидов справки нет, первое время ладно, талоны на питание и где-нибудь тут на диванчике на ночлег, но это затянется...
— Можно?
В дверь просунулся молодой человек в пальто, которого Виктор сначала принял за студента. Вихрастый, веснушчатый, курносый, чем-то похож на Шурика из "Операции Ы", но при этом в шляпе, с желтым портфелем в одной руке и большим черным зонтиком в другой. С зонтика капало на бурый линолеум.
— Вам, гражданин, по какому делу? — моментально отреагировал Сысоев, но незнакомец подошел к младшему лейтенанту и достал свое удостоверение.
— Вот... Корин... Валентин Иваныч... лейтенант госбезопасности.
— Чем можем, товарищ лейтенант? — мгновенно отреагировал Иван Семенович.
— Простите... где я могу видеть гражданина Еремина, Виктора Сергеевича?.. Сказали, он у вас.
3. Логово смерти.
Ничего службистского в фигуре товарища лейтенанта не чувствовалось. Абсолютно штатский человек, голосом даже какой-то неуверенный, и как-то было совсем непохоже, что товарищ из столь серьезной организации. Скорее, какой-нибудь младший научный в одном из тихих подмосковных городков, что уютно устроились посреди соснового леса и поодаль от станции, названной в честь ближайшей неприметной деревни. В довершении всего, Корин, повесив на рожок пальто и шляпу, небрежно пристроился на краешке одного из столов отделения, случайно задев настольную лампу за жестяной конус абажура.
— Виктор Сергеевич, можете пока повесить вашу куртку, мне надо с вами немного поговорить. Бумага такая вот пришла проводить штатные проверки подобных случаев. С врачом я уже беседовал, насчет состояния можете не объяснять... Техасы у вас китайские?
— Что, простите?
— Техасы, ну брюки ваши.
— А-аа... — протянул Виктор, поняв, что речь идет о джинсах. Он покосился на лейбл, на котором ясно виднелись иероглифы. — Наверное. Я по-ихнему не разберу. А чего, нельзя?
— Можно, можно. У меня вон костюм ихний.
"Значит, с Китаем торговля есть. Уже легче."
— Я вот к чему, — продолжал словоохотливый Корин, — сейчас с Запада пошла мода, зрелые люди стараются носить молодежную одежду. Ну вот, как вы — куртка, свитер, техасы. А молодые, наоборот, стараются выглядеть лет на сорок-пятьдесят. Все смешалось.
— Я не из-за моды, — ответил Виктор. — Просто практично и долго носится.
— Может быть. Бросилось в глаза, что вид современный.
— Ну, как выяснилось, я на какого-то урода похож.
— Я в курсе... Понимаете, вот... семья гражданки Талакиной в войну погибла, была расстреляна. Она чудом уцелела. И ей время от времени видится в разных людях один из исполнителей казни. Если не ошибаюсь, вы случай четвертый. Так что на этого полицая вы не похожи. Тем более, три года назад этого Хилькова все-таки разыскали, судили, приговор приведен в исполнение. А вот следы войны, они, увы...
— Ну, хорошо... в смысле, что нашли, хорошо, а печально, что такое горе у нее. Никаких претензий не имею.
— За границей были?
— Нет, — машинально ответил Виктор, и понял, что попался.
— Вы это точно помните?
— Я почему-то в этом совершенно уверен. Можно же по фотографиям проверить.
— Да ездит-то много. Но вы, значит, точно не ездили... А часы не "Сейко" решили брать?
— Часы мне подарили. На день рождения. Я так думаю.
— На юбилей?
— Вроде нет... Не уверен, не хочу врать. Все равно же проверите.
— Ну, в принципе... Войну помните?
— Только по фильмам почему-то. И остатки войны. Как бомбу нашли возле садика.
— Какого садика?
— Детского... пробормотал Виктор, поняв, что окончательно запутывается. — Что напротив фабрики-кухни.
— Так, — Корин соскочил со стола и повернул к себе телефон, — сейчас проедем, покажете.
... Между детских песочниц, беседок и качелек неторопливо бродили взрослые дяди с большой рамкой. Улица была оцеплена.
Бело-голубой "Циклон", микроавтобус размером со старый Рафик, только более угловатый, и с облицовкой радиатора почему-то как у старого "Форд-Транзита", торчал под дугой ресторанного балкона опустевшей фабрики-кухни. Если рванет, стена прикроет. В кузове, помимо Виктора, товарища Корина и шофера, торчал молодой парень со связным приемничком, настроенным на армейскую волну.
— Обнаружен металл, — флегматично прокомментировал парень радиоперехват. — Глубина около метра, недалеко от водопроводной трубы. После войны точно не разобрали бы. Копать начинают.
Двигатель продолжал негромко урчать. Дождь, кажется прекратился, и шофер выключил дворники.
...В дверцу постучали снаружи. Старлей в плащ-палатке просунул голову в салон.
— Товарищ лейтенант госбезопасности, машину придется отогнать за оцепление. Обнаружен стабилизатор авиабомбы.
— Вас понял, товарищ старший лейтенант, отгоняем машину. Наше присутствие здесь больше не требуется.
— Откуда знали про бомбу? — спросил Корин, пока "Циклон" выруливал на по лужам на асфальте в сторону Ульянова.
— Если я скажу, что ее найдут через двадцать лет, в психушку направите?
— Утверждаете, что это вещий сон?
— Могло быть совпадение.
— Вы очень уверенно о ней говорили.
Корин открыл портфель. В его руке блеснул серебристым алюминием диктофон размером чуть меньше картонной коробки из-под компьютерной мыши.
— И что мне за это будет? — спросил Виктор.
— Благодарность объявить полагается. Как-никак, логово смерти обнаружили. Только сперва, конечно, личность установим. Смотрели фильм "Ты можешь все"?
— Не помню такого.
— Там человек вслепую на машине ездил. Научпоп, короче.
— Может... Не знаю, не помню.
— Не припоминаете других случаев с боеприпасами, взрывными устройствами, оружием? Ну. в этом вашем сне о будущем?
"Феномен. Перемещение во времени тут не доказано. НЛО никто не щупал. А феномены — они попадаются и как раз в это время их начинают изучать. В том числе и компетентные органы... Вот и легенда приплыла. Главное-естественность и искренность."
— Нет. Как с детсадом, не помню. Вроде как на выезде из Бежицы в сторону Отрадной, вдоль леса где, пара снарядов была выкопана и лежала. Но где их там выкопали...
— Не в насыпи?
— Вроде нет.
— Тогда долго искать... Ладно. Что я могу для вас сделать?
"Занесите, пожалуйста, в протокол, что я при аресте не оказывал сопротивления" — мелькнула в мозгу фраза из "Мертвого сезона". Кажется, ее говорил Банионис.
— Я бы хотел устроиться на работу, и хотя бы койку в общежитии. А документов нет.
— Какая у вас специальность?
— Локомотивостроение, это раз, бытовая техника...
— Какая именно?
— Бытовая электроника, магнитофоны, механика. Ну и опыт работы с ЭВМ некоторый.
— Вы уверены?
— Как в бомбе.
— Хорошо. Конструктором магнитофонов по механике пойдете?
— А как же без документов... и прочее..?
— Это филиал, там другая система. Тут, на территории БМЗ, новый цех ТНП, там же и КБ. Вы сами согласны?
— Еще бы!
— Тогда подвезем к проходной, а там уже сами. Обед вроде уже кончился?
— Наверное. Почти два.
— Почти час. У вас на час вперед. А по минутам почти как же. Только сперва в паспортный заскочим... Кстати, вот и он.
4. Схватка с эйджизмом.
У дежурки торчала пара желто-синих патрульных "Волг" — кузов-универсал с необычно высоким клиренсом, на крыше мигалка и пара матюгальников. "Типа внедорожники" — подумал Виктор и, толкнув ручку стальной двери с огромным, как в кафе, стеклом, зашел внутрь. В вестибюле торчали фанерные МПС-овские диванчики и стенды из тех же реечек на зеленых крашеных стенах.
— Гражданин Еремин, Виктор Сергеевич, — прохрипело радио над входом, — вас просят пройти в кабинет номер восемь.
За обитой черным дерматином дверью с алюминиевой восьмеркой оказался паспортный стол с более консервативным интерьером — барьер, остекленная стена и полукруги окошек.
— Сюда проходите — прошипело из коробочки динамика над одним из окошек. Виктор приблизился. Брюнетка в форме и с короткой прической хлопнула дубовой дверцей и протянула Виктору бумаги и школьную авторучку мышиного цвета с открытым пером.
— Распишитесь в получении справки на три месяца.
С полученной на руки бумаги на Виктора смотрела его фотка, снятая на вокзале, с уголком и печатью, а из текста следовало, что оная бумага удостоверением личности не является, но, тем не менее, служит основанием для прописки и трудоустройства гражданина.
"Циклон" продолжал тарахтеть у подъезда, и Корин махал оттуда рукой.
— Мы подвезем. Нам все равно в Брянск.
Знакомо, подумал Виктор. Здесь еще когда со Стальзавода едут на Рынок, говорят "в Город", а если с Почты до улицы Грибоедова — "в Брянск".
Угол Институтской и Ульянова мало поменялся. Милый послевоенные квартал желтых "болгарских" домиков стоял на своем месте, как и вся каменная дореволюционная застройка. Старый Базар вплоть до Больничной был обнесен забором; фанерный щит на углу к проходным гласил, что здесь будет возведен экспериментальный микрорайон-сад. Инженерный корпус был тоже на своем месте. Почти. Вместо четырехэтажного кирпичного здания здесь высилась семиэтажная глыба из сборного железобетона с лентами окон и огромными буквами "НТП" на фасаде.
"Почему "НТП", а не "БМЗ"? Переименовали?"
Виктор бросил взгляд в сторону Радицы. Над знакомой с детства желто-оранжевой проходной виднелись буквы "БМЗ".
— Сориентируетесь? — Корин придержал шляпу, вознамерившуюся слететь от неожиданного порыва осеннего ветра. — Похоже, это место тоже вам знакомо.
— Вы правы. Кажется, будто я это все где-то видел, это называют "дежа вю". Интересно, наука когда-нибудь разгадает то, что со мной произошло.
— Постарайтесь пока отвлечься, доктор же советовал. Ну, успеха вам!
Виктор проводил глазами "Циклон" и постоял пару минут. Надо было перестать беспокоиться и начать жить. Точнее, погрузиться в реальность.
Он поймал себя на мысли, что не чувствует себя здесь чужеродным. Своего вокруг было даже больше, чем в Союзе девяносто восьмого. Наверное потому, что сравнивал с Россией девяностых, а здесь почти тот же Союз школьных лет. Прикиды на улице недалеко ушли от нынешних. От пейзажа слегка веяло провинциализмом и заводской окраиной. Лужи на неровном асфальте, бетонная лестница без подступенков на стекляшку крыльца, газончик с увядшими цветами.
На Ульянова не было троллейбусных проводов. Не успел Виктор удивиться этому открытию, как в сторону Рынка проехал здоровенный красно-желтый автобус, по виду один к одному тролль "ЗиУ-5", но без рогов, и с радиатором на морде, роднившем его по виду с первыми городскими "Икарусами". Навстречу ему со звуком инвалидки протарахтел беленький минивэн размером с "Запорожец", за ним — мелкий грузовичок с тентом, даже поменьше "уазика", со смешной пузатой кабиной и маленькими колесиками; на тенте были шашечки и надпись "КГП Брянскавтотранс. Грузотакси". Впрочем, тут же с Ульянова к проходным въехал здоровый "трак", нечто среднее между "Колхидой" и "КамАЗом", и крупными буквами "З И Л" на кабине; в кузове покачивались ящики защитного цвета. Для шестьдесят восьмого как минимум не отстают, подумал Виктор.
"Ладно. Осмотрелись. Хватит маячить."
Вывеска над входом разъясняла: "Научно-технический парк Госкомтехники СССР". По бокам висели поменьше — "СКБ-1 НПО БМЗ", "СКБ-2 НПО БМЗ"... "ИВКЦ АСУ НТП"... наконец, Виктор нашел подходящее, оно гласило "СКТБ-9 БРЭА НПО Союзпотребтехприбор".
За дверями оказалась небольшая проходная с квадратными оконцами бюро пропусков и серым алюминиевым телефоном на стене со списком внутренних номеров. Виктор набрал приемную.
— Аллё? — выкрикнул ему в ухо звонкий девичий голос.
— Простите, это СКТБ-9 БРЭА, как его, НПО...
— Это товарищ Еремин? — голос повысился до уровня трамвайного звонка.
— Да, я на проходной.
— Подождите, к вам вышли! — крикнул голос и утонул в коротких гудках.
Спустя пару минут по коридору застучали каблучки и мимо вахтера прошагало улыбающееся нечто неземное. Вернее, это была совсем юная шатенка с подведенными повыше бровями, пучком волос на затылке, в светло-апельсиновой водолазке. Из под короткой мини в крупную шотландскую клетку в тон водолазке выглядывали аппетитные колени в плотных чулках того же приглушенно-апельсинового цвета. Видимо, здесь это было модно. В руках она держала темно-красную картонную папку.