Ученье Свет Только объясните это Темным.

Лена, получив указания к действию, как ни странно, успокоилась, хотя слезы еще продолжали катиться. Похлопала по щекам подругу, пока та не очнулась, и помогла сесть рядом с собой на сиденье. Девушка была совсем плоха. Взгляд остекленевший и совершенно бессмысленный. Если бы парни успели над ней надругаться, верная кандидатка в утопленницы.

Ника стиснула зубы от накатившей злости. Нельзя быть такой хлюпкой. И тут же одернула себя. Кто она такая чтобы их судить. Девчонки выросли в обычной городской среде. Их не готовили с самого рождения быть ведьмой, а значит, всегда быть готовой отразить любой удар или принять верное решение, если попадешь в неприятности, как сейчас.

Не доезжая станции, Ника свернула машину в лесополосу, чуть не врезавшись в дерево. Хорошие у джипа тормоза. Заглушила мотор и мгновение сидела, уставившись в пространство. Могло показаться, что она приходит в себя от шока. На самом деле она слушала, нет ли поблизости какой опасности.

— Все тихо. Выходим.

Лена первая выпрыгнула наружу. Помогла выбраться подруге, оставив ее стоять, словно куклу, а сама взялась помогать Нике, вытирать салон от отпечатков пальцев.

— Не опоздаем на электричку? — голос у девушки был тих, но тверд. Истерика прошла.

Ника глянула на небо. Она по солнцу лучше ориентировалась, чем по часам.

— Успеем. Ты бы сама оделась.

Лена только сейчас сообразила, что до сих пор в купальнике. Кинулась к своей сумке и надела легкий сарафан.

Вдвоем они трижды вытерли всю машину. Им бы на мойке премию выдали за качество и скорость. Ника взяла велосипед, Лена — под руку подругу, повесив на плечо обе сумки, и они чуть ли не бегом поспешили к станции. Можно было и бегом, но Ленина подруга еле шла, спотыкаясь на каждом шаге.

Послышался гудок электрички, извещающий о своем приближении.

— Держи ее, — не выдержала Ника, и когда Лена взяла подругу за плечи, сложила пальцы крестиком, шепнула слово и тронула девушку посередине лба.— Бегом до железнодорожной станции. Остановишься на перроне.

И к полному изумлению Лены, ее подруга подчинилась и не хуже спортсмена-бегуна устремилась по дороге.

— Что стоишь, побежали! — Ника рванула первой, на бегу запрыгнув на велосипед. — Запрыгивай на багажник, только не завали нас, — предложила она Лене, видя, что та безнадежно отстает.

Велосипед вильнул под двойной тяжестью, когда девушка неуклюже села на багажник. Ерунда, ездили с подружками и по трое. Тем более, подгоняла гудящая сзади электричка. Уже слышался стук ее колес. Ника оглянулась и обмерла от страха.

На дороге показался второй джип, на бешеной скорости догоняющий электропоезд. Наверно, она никогда раньше так быстро не ездила. Лена поджала ноги, что есть силы, обхватив ее за талию и что-то шепча себе под нос.

Выскочив на перрон, и едва не сбив с ног ожидающих электричку сельчан, Ника бросила велосипед на асфальт и толкнула застывшую Лену к кассам.

— Купи три билета и багажный для велика.

— А Наташка?

Ее подруга в это время, не осознавая, что надо остановиться посреди перрона, чесала к его дальнему краю.

— Я ее поймаю.

— Девушки! В чем дело?

— Чего толкаетесь!

— Хулиганки! — возмущались пассажиры.

Ника извинялась, протискиваясь сквозь них. Опять не рассчитала с заклинанием.

Забыла указать, на перроне, какой именно станции Наташе нужно остановиться. Кляня себя последними словами, догнала девушку уже у гравийной насыпи и, сняв с нее подчиняющее заклятье, схватила под локоть и поволокла обратно.

Подъехала электричка. Диспетчер объявила остановку три минуты и разрешила посадку. Народ, похватав сумки и баулы, ломанулся в двери трех вагонов. Ника пихнула Наташу Лене и, схватив велосипед, подперла их под спины, чтобы быстрей лезли.

— Быстрее, быстрее.

— Да прекратите вы толкаться! — возмутился дядька, которого Лена пихала обеими руками в поясницу.

— Девушки, вы куда с велосипедом? — возмутилась кондуктор.

— У нас багажный, — Лене удалось втиснуться вместе с подругой в тамбур, плотно заставленный сумками. И протянула руку Нике.

Ника опешила. Не ожидала она помощи от девушки. Но отказываться не стала. Еле затащила велосипед, который для этого пришлось поставить стоймя на заднее колесо. И пока Лена предъявляла кондуктору их билеты, выглянула на перрон. Джип был близко, но не достаточно, чтобы успеть до отправления электрички. Неужели пронесет?

На весь вокзал объявили отправление. Электровоз просигналил. Дернулись вагоны.

— Все в порядке, — кондукторша, наконец, оставила их в покое и отправилась в вагон проверять билеты других пассажиров.

Ника видела, как джип резко затормозил и развернулся, чтобы объехать вокзал и отправиться в погоню за поездом. Отлично.

Метнувшись к противоположной двери, еле отперла ее и кивнула Лене.

— Толкай подругу и прыгай следом.

— З...за... зачем? — бедная девушка начала заикаться.

— Затем, что ваши дружки едут с нами вровень и будут на следующей станции раньше нас. Хочешь с ними пообщаться?

— Н... нет!

— Тогда прыгай, пока электричка не набрала скорость.

И подавая пример, выкинула из поезда велосипед и прыгнула первой, успев сгруппироваться. Прокатилась кубарем по гравийной насыпи и остановилась лежать в траве, раскинув руки и глядя на чистое безоблачное небо.

— Съездила, блин, на почту.

Проводив девушек до автостанции и посадив на автобус, Ника покатила покореженный велосипед домой. После падения с поезда заднее колесо виляло восьмеркой, бампер окончательно отлетел, а руль перекосило так, что большую часть пути пришлось волоком тащить его за собой. Иначе он норовил все время уехать куда-нибудь в кусты.

Такими темпами домой она вернулась уже под вечер. В том, что бабушка в курсе ее выходки, Ника не сомневалась. Но вот что на это скажет дед Иван? Пока шла домой, успела передумать кучу вариантов. Даже радость от того, как ловко обвела вокруг пальца городских парней, немного поутихла, сменившись беспокойством. По всему выходило плохо. Заклинание такой силы не почувствует только пень. Даже люди, далекие от колдовства, могут почувствовать внезапное недомогание в виде слабости или головокружения. Спишут на жару, так ничего и не поняв. Но это не значит, что не поймут другие.

Дойдя до своей улицы, сбавила шаг. И вовсе не усталость тому была причиной, а самый настоящий страх. Все-таки она нарушила главное правило — не отличаться от людей. И если парни ее запомнили, то объяснение с Иваном Кондратьевичем — это только начало неприятностей.

Бабушка ждала у калитки. За деревянным забором, выкрашенным белой краской, виднелся утопающий в цветах и зелени одноэтажный дом. Саманная хата, побеленная известкой. Крыша крыта старым шифером, местами почерневшим от времени и поросшим мхом. Окна с резными ставнями. Такая же резная отделка на крыльце, где под козырьком свили гнездо ласточки. Птенцы уже летали, и над двором с утра до ночи слышался их неугомонный свист.

Увидев внучку, Надежда Васильевна с заметным облегчением вздохнула и, обняв за плечи, завела во двор. Пес Барбос от радости соизволил встать из-под раскидистого ореха и вильнуть хвостом. Ника машинально послала ему волну симпатии и обещание позже почесать за ухом. Пес от радости гавкнул и опять разлегся на земле.

— Бабушка... — начала она извиняться, но та ее перебила:

— Ты все правильно сделала, — и потрепала ее по голове.

Ника вывернулась. Она уже не маленькая.

— Дед Иван знает?

— Пойдем в дом.

Ох, не понравились ей слова бабушки. Оставив велосипед у сарая, Ника поднялась на крыльцо и вошла в дом. На светлой застекленной веранде в плетеном из ивовых прутьев кресле сидел Иван Кондратьевич. Чайный столик накрыт на двоих. На нем давно остывший самовар, чашки с недопитым чаем, вазочки с медом и вареньем и блюдо ароматных пирожков. Рядом с креслом дорожный чемодан. Руки колдун сложил на рукояти черной трости. И одет странно. В белый льняной костюм, шляпа на краешке стола. Ника никогда раньше не видела его таким. Обычно он выглядел как обычный деревенский житель. А тут настоящий городской интеллигент.

— Явилась, кулема?

— Иван Кондратьевич... — начала оправдываться она и замолчала под тяжелым взглядом. Дед Иван хоть и был стар, но взгляд имел тяжелый, столько в нем было внутренней потаенной силы. Вот и сейчас она замолкла на полуслове, не зная, что сказать.

— Ника, сядь, — бабушка села в другое кресло и указала ей на табурет.

Только сейчас она заметила стоящие в углу сумки и странную тишину в доме. Не работало радио, и окна все закрыты, отчего на веранде стояла духота.

— Это еще зачем? — Ника кивнула на сумки, села и стянула с блюда пирожок. Бабушка налила ей чаю, положив в него вместо сахара ложку меда.

— Мы уезжаем.

Ника чуть не подавилась.

— Куда? Зачем?

— Я тебе расскажу, — Иван Кондратьевич переставил чемодан к себе ближе и надел шляпу. — Сдала ты всех нас, Ника. Теперь придется уехать раньше срока. Жаль, дом продать не успею. Но чего уж теперь. Не впервой все начинать с нуля. Надя, ты уже решила, куда подашься?

Бабушка глянула не на Ивана Кондратьевича, а на нее, отчего Ника забеспокоилась еще сильнее. У нее даже аппетит пропал, и она положила недоеденный пирожок обратно на тарелку.

— Отправлю Веронику в город. Ей все равно надо поступать в университет. А сама уеду за Урал. У меня там сестра двоюродная.

— Я поеду с тобой, — Ника подпрыгнула на табурете.

— Нельзя тебе со мной, — Надежда Васильевна посмотрела на нее одновременно с гордостью и грустью. — Сегодня ты заявила о себе как самостоятельная ведьма. Отныне ты и я сами по себе.

— Но как же так? — Ника не могла поверить, что все происходящее — не сон. И, тем не менее, странное преображение Ивана Кондратьевича, бабушкина серьезность и дом, приготовленный к отъезду, — все говорило о том, что они действительно уезжают. Причем, дальше каждый идет своим путем. И от этого становилось очень страшно.

— Пойду я, пожалуй, — Иван Кондратьевич встал. Надел шляпу, взял чемодан. Другой рукой подцепил трость и, молодея прямо на глазах, направился к дверям. Остановился на пороге, чтобы оглянуться в последний раз.

Ника сидела с открытым ртом, не веря, что за несколько секунд седой старец превратился в молодого парня. "Дед" Иван улыбнулся веселой улыбкой. Зажав в одной руке трость и чемодан, отсалютовал им шляпой.

— Еще свидимся, девчонки, — и исчез.

— Позер, — хмыкнула Надежда Васильевна. И, видя ее удивление, посоветовала. — Посмотри внутренним зрением.

Ника изменила фокус зрения и увидела, как через двор к калитке идет размытая фигура человека с чемоданом.

— Невидимость?

— Она.

Ника встала и хотела убрать со стола, но бабушка ее остановила.

— Оставь. За пару дней варенье с медом не прокиснут. Как заметят, что дом стоит пустой, кто-нибудь залезет и заберет себе. А пирожки возьми с собой. В поезде поешь. Нечего на станциях покупать всякую ерунду да еще втридорога.

Ника застыла, забыв и про мед и варенье, и немытые чашки.

— Бабушка, но куда же я поеду? И почему мне нельзя с тобой?

— Поедешь в "N", поживешь в квартире родителей. Я тебе в малую сумку положила ключи, записку с адресом и деньги, а в большую собрала вещи и все что может пригодиться на первое время. Поступай в университет, как и планировала. И никогда... — бабушка взяла за плечи и заставила смотреть себе в глаза. — Никогда сюда не возвращайся. По крайней мере, ближайшие пять лет.

Увидев, что она готова разреветься, Надежда Васильевна порывисто обняла внучку, прижала к себе и погладила по голове.

— Ну же, Никулечка. Расставаться не страшно. Я буду тебе писать. И ты ко мне обязательно приедешь. Только обещай, что не раньше, чем отучишься хотя бы год. Ты бы все равно уехала учиться через месяц. Так зачем так переживать? Подумаешь, расстояние между нами будет чуть больше, — тут бабушка щелкнула ее по носу и вытерла с ее щек предательские слезы. — Или я все-таки освою этот ваш Интернет, и будем с тобой общаться по этому, как его?

— Скайпу?

Надежда Васильевна кивнула.

Ника сквозь слезы улыбнулась и крепко-крепко обняла бабушку. Во всем мире не было человека родней ее. Она любила маму с папой. Но они приезжали редко. И то на пару дней чтобы привезти денег, засыпать подарками и опять уехать в очередную экспедицию. А бабушка всегда была рядом с ней. Лечила от простуды, рассказывала на ночь сказки. Гоняла веником соседских пацанов, когда они дразнили ее за тощую фигуру и выпирающие ребра и коленки. Отчитала учительницу в школе, когда та вздумала занижать ей оценки за обнаруженную у себя в столе жабу.

— Я тебя люблю, очень-очень.

Надежда Васильевна зарылась пальцами в шевелюру у нее на голове, окончательно растрепав косу. И произнесла голосом, надломленным от переполнявших чувств.

— Я тоже люблю тебя, Никулечка.

Они постояли так минуту. Потом разом шагнули друг от друга. Надежда Васильевна пошла по комнатам, в последний раз проверяя, все ли взяла из того, что можно унести в руках. Ника не пошла за ней, боясь, что не совладает с чувствами и заревет.

Схватив сумки, вынесла их во двор. Барбос зевнул во всю пасть.

— Бабушка!

— Здесь я, — Надежда Васильевна вышла на крыльцо, провернула ключ в замке, да так и оставила торчать в дверях.

— А как же он? — Ника указала на лениво взирающего на них пса.

— Возьми с собой, — женщина неопределенно повела плечом и взяла объемный старый чемодан. — Или не бери. Будет только напоминать о прошлой жизни. А в селе не пропадет. Кто-нибудь обязательно к себе возьмет.

Ника решительно подошла к Барбосу, отстегнула от цепи и, подхватив свои сумки, свистом позвала с собой. Пес вскочил и побежал за ней.

— Я и так сегодня слишком много потеряла, — она оглянулась на бабушку. — И не хочу терять его. Ты говорила, у родителей большая квартира.

— Вот и правильно. Будет охранять жилье, пока будешь в университете.

Надежда Васильевна вместе с ней вышла за калитку, где их уже поджидала запыленная машина такси. Водитель вышел, открыл багажник и помог погрузить их сумки.

— Куда едем, дамы?

Мужчина открыл перед Надеждой Васильевной дверь.

— В район, — бабушка кокетливо улыбнулась. Пропустила вперед себя пса, тут же развалившегося на половине заднего сиденья и села сама. Таксист смущенно кашлянул в кулак, прежде чем захлопнуть дверь и сесть за руль.

Ника тряхнула головой. Наверно, ей показалось, или бабушка, как и Иван Кондратьевич, немного помолодела? Определенно, сегодня день богат на чудеса. Села впереди, сильно хлопнув дверью.

— Простите, — извинилась она за расшатанные нервы.

— Ничего, — водитель не обиделся за то, как она обращается с его машиной. — Так куда в районе? — покосился в зеркало заднего вида на хорошенькую пассажирку.

— На вокзал.

Глава 2

Мерный перестук колес. Покачивание вагона, приглушенные голоса уставших от долгого пути пассажиров. И непередаваемая смесь запахов пота, еды с чесноком и технического мазута. Хорошо, ее секция в плацкартном вагоне далеко от туалета. А кому-то не повезло. Зато сэкономили пару сотен на билетах.