| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но ведь у каждого мужчины должна быть женщина, это Птица точно знала! И даже не одна женщина — в Линне ни один моряк не обходился только своей женой, каждый хоть раз в год, но приходил к Набаре и приносил плату за радости любви. Как же можно жить и не любить никого? Это не укладывалось в голове, это казалось диким и не правильным.
Птица не позволяла себе много думать об этом, ей не хотелось, чтобы Саен со вздохом бурчал, что опять у них в голове одни только глупости и поглядывал бы при этом на нее. Нет уж, эти мысли она держала не то, чтобы в голове — она просто догадывалась о сути вещей. Наверняка у Саена где-то в городе есть девушки, к которым он ходит время от времени. И которым тоже дарит подарки.
Так вот, не должно быть так! Не должен Саен пренебрегать Птицей! Раз он купил ее, значит, не просто так, не для того, чтобы она пироги ему пекла. Значит, приглянулась Птица Саену, и это не мудрено. Она красивая, ей восхищался каждый мужчина в Линне, даже жрецы храма Днагао смотрели ей вслед со сладкими улыбками. А тут, в Каньоне Дождей такая неудача. Это не правильно, и этой беде надо помочь.
Саен почти каждый день уезжал из дома и отсутствовал несколько часов. Он — старейшина Каньона, у него всегда имелись какие-то дела, это было понятным. Но ночевать он приезжал домой, целых четыре семидневки каждую ночь он проводил в доме. И Птица в это время старалась быть тише воды ниже травы. Думать только о хозяйственных делах или о Травке. О цветах, о ягодах для компота, о мясе, из которого надо приготовить тушеное рагу со здешними пряными травами. Это тоже были не простые задачи, и приходилось прикладывать и силы и умение, чтобы со всем справится.
А вот когда хозяин был в отъезде, а Травка и Еж возились в садике с рассадой или обрезкой сухих листьев — тогда Птица пыталась понять, что же ей делать. Тогда она и размышляла о Саене. Несколько раз она бывала с ним на склонах Каньона, они все вместе ходили на рынок или по магазинам. И отлично замечала восторженные и заманивающие взгляды всех красивых девушек, которые им встречались. Красивых и богатых девушек. Каждая из них была бы не прочь стать женой Саена, и однажды так и будет. Он женится и приведет в дом хозяйку для Птицы. Вот тогда ей не сдобровать, мало какая женщина согласится иметь дома красивую рабу с цветочками на плече. И Птицу, небось, отпустят на все четыре стороны, ее даже не продадут другому хозяину, у нее даже нового дома не будет. Иди, девушка, ты свободна. Думай сама о себе, ищи сама себе работу и кров, потому что ты уже не рабыня. Такие мысли пугали больше всего.
И ведь Каоньон Дождей — это не Линн, где тепло и фрукты сами по себе растут на деревьях. В Каньоне ужа давно наступила осень — так говорил Саен и объяснял, что "осень" — это время, когда становится холодно, а деревья лишаются листьев и стоят голые и пустые. "Точно мертвые, да?" — уточнял всегда Еж.
Мертвые деревья, мертвое небо, уснувшая земля. И страшный холод. Как же выживать в таких землях, если у тебя ни крова, ни хозяина?
Птица думала об этом постоянно, возясь с дровами у печи, перемывая котелки и кастрюльки и сматывая в клубки разноцветную пряжу. Помощница Саена Имафа научила ткать коврики и делать покрывала, и Птица каждый вечер проводила за этим занятием. Ей неожиданно понравилось управляться с мягкой шерстью и хотелось непременно сотворить коврик, который можно будет постелить... да хоть в коридоре или в их с детьми комнате.
Думать о том, есть ли девушка у хозяина и как заставить его обратить внимание на себя, можно было только тогда, когда самого Саена не было дома. И чем больше дней проходило, тем больше Птица понимала, что без приворота тут не обойтись. Этому ее научила мама Мабуса.
— Тебе пригодится, — говорила она, — чтобы твои мужчины вновь и вновь возвращались к тебе. Напоишь их сладким питьем Набары, и если удача повернется к тебе лицом — то от заказчиков отбоя не будет. А что еще надо хорошей храмовой жрице?
"Сладкое питье Набары" — вот что нужно было Птице. Приготовить его было не сложно, но попробуй, найди нужные травы! В Линне росло все необходимое, а тут, в Каньоне вряд ли найдешь и рыльце кукурузы и семена розовой акации. А еще шишки хмеля — хоть немного. Готовить зелье надо было на полную Аниес — именно на эту луну, потому что Аниес была женщиной и всегда помогала женщинам. Свет Аниес, нужные растения, заклинание и жертва духам — вот что нужно для хорошего приворотного зелья.
Птица не могла решиться окончательно, да и не была уверена, что именно это поможет. К тому же она знала, что Саен не одобрял любые заклинания, а уж приворот лично для себя так и вовсе привел бы его в ярость.
Но буквально вчера Имафа, которая приносила молоко и яйца по утрам, вскользь обмолвилась о празднике Урожая, что был, оказывается, совсем недавно. И весело сказала, улыбаясь так, что видно было почти все крепкие белые зубы: " А девушки как на тебя заглядывались, просто глаз не сводили. Пора бы тебе, Саен, и хозяюшку в дом привести. Чай, не молодой мальчик уже, надо бы и детишек завести, чтобы было кому передать свое умение и свои способности".
Имафа еще что-то приговаривала, что, мол, Саен о чужих детях заботиться потому, что сердце у него доброе, но и своих надо иметь, и как было бы хорошо, если бы в доме не только молчаливая Травка бродила, но бегали хулиганистые мальчики и называли бы Саена отцом. На это хозяин только отшутился и велел Имафе за своими внуками присматривать как следует, а то вот прошлым вечером не они ли забрались в яблоневый сад Зануфа и потрясли хорошенько деревья?
Птицу Саен на праздник Урожая не водил. И никого не водил — ни Ежа, ни Травку. Оно и понятно, там будут состоятельные свободные люди, которые не носят на плечах цветочков а в носу дырок. Да и разве можно приходить на бал в сопровождении рабы? Это позорно и стыдно, этого никто делать не станет. Тут хозяин поступил абсолютно правильно. Да и если женится и приведет хозяйку в дом, тоже сделает правильно.
Только вот надо придумать что-то, что не позволило бы Саену выгнать Птицу на улицу. Или передать ее кому-то другому. Вообще нельзя позволить Саену удалить Птицу от себя. Потому что как она будет выживать одна в чужом краю? Если бы можно было научиться проникать в чужие мысли, как это умел хозяин, тогда бы Птица позаботилась сама бы о себе. Тогда бы она не пропала.
Или научиться убивать кого-то на расстоянии — это умение тоже пригодилось бы.
А так она всего лишь красивая девочка, умеющая переставлять взглядом чашки и перекидывать разные палочки. Кому от этого толк? Разве что у бродячих артистов такое умение пригодилось бы, да только что-то не видно было таких в Каньоне.
И Птица поняла, что пора ей действовать. Если она сама о себе не позаботиться — то никто о ней не подумает.
Глава 2
Беспокойная Ануса-Им неслась торопливой сине-зеленой лентой, пенилась вокруг острых валунов, сердито плескалась в берега и казалась холодной и неприветливой. И почему только ее прозвали Рекой Розовых Лучей? Ничего розового не было ни на серых, поросших низкими деревьями склонах, ни в мутной торопливой воде.
Птица остановилась на самом краю обрыва, дернула зачем-то шнурок плаща, всмотрелась в крутую, скалистую горку, что поднималась с другой стороны потока. Домиков за деревьями было не видать. Ни крыш, ни дымка, ни заборов. Даже коз Птица не усмотрела. Пустынный, унылый, с оголившимися деревьями — склон казался диким, необжитым местом. Но мостик к нему пролегал через неугомонные воды, тоненький, каменный, упирающийся в дно реки.
Обряд можно совершить на этом склоне. Сейчас, когда Аниес так славно округлилась и стала совсем светлой, все может получиться. И должно получиться. Осталось только купить последние ингридиенты.
Птица поплотнее запахнула полы плаща и решительно зашагала по направлению к туннелю, выводящему на другой склон той самой горки, на которой стоял домик Саена. Туда, где находился пестрый большой и шумный рынок Каньона Дождей. Саен уехал по делам, сказал, что на пару дней всего. Долго собирал сумки, после долго наставлял Птицу, что делать и как управляться с домом и детьми. Решительно потребовал, чтобы она пообещала не читать над Травкой заклинаний.
— С ней все должно быть хорошо, но если вдруг что случиться, — положи ее на пол и придерживай, чтобы не билась головой. И постарайся напоить отваром — я его оставлю в верхнем шкафчике в темной пузатой бутылочек. Это точно должно сработать. Поняла, Птица?
Птица торопливо кивала в ответ и думала, что мог бы и не спрашивать, мог бы и так узнать, что она все уяснила. И не будет она читать над Травкой заклинания, что она, дура, что ли? Будет вести себя тише воды, ниже травы, вообще очень хорошей девочкой будет. Именно это старательно думала Птица, пока Саен приторачивал к седлу кожаный рюкзак и давал последние наставления.
А после, когда стук копыт вороного замер, и эхо туннеля, гулко повторив его, тоже улеглось, сама принялась собираться.
— Схожу на рынок, куплю сметаны и нажарю вечером оладьев, — пояснила она озадаченному Ежу, — а вы тут без меня не балуйте.
Впрочем, Ежа можно было и не наставлять. Он и так был рассудительным и надежным мальчиком, в этом ему не откажешь. С ним всегда можно было договориться и быть уверенной, что парень все сделает как надо. Да и что тут опасного, в Каньоне Дождей? Здесь все свои, все друг друга знают, друг другу помогают. Суэмцев тут полно. И никакого разбоя, пьяниц и хулиганов. Так что можно спокойно идти по своим делам и не переживать.
Рынок Каньона располагался длинными ступенчатыми рядами, отходящими от трех широких белых лестниц. Деревянные и каменные прилавки, крошечные магазинчики с забавными вывесками, башенки, под крышами которых выпекали хлеб и булочки. И белые, мощеные мелким камнем дорожки, петляющие по склонам, выводящие к узким лесенкам в пять ступенек и длинным переходам-тунелям.
Птице надо было купить маковых зерен, таких мелких и сладких. Хорошо бы еще маковых лепестков, если получиться, найти. Остальное все уже было припасено, даже можжевеловые прутики, на которых надо было разводить огонь. Приворот — совсем не сложное зелье, его умела готовить каждая девушка Линна. Это как своеобразный обряд, традиция — убеждала сама себя Птица. Так принято между девушками, так принято между жрицами. Это просто личная безопасность для Птицы. Да и для Ежа с Травкой тоже. Какая жена станет терпеть в доме чужого смуглого мальчишку или замкнутую страшную девочку? Да никакая. Кому нужны чужие дети? Это вот только Саен подбирает чужих. И почему?
Птица замерла, разглядывая выставленные на прилавке глиняные горшочки и кувшинчики, искусно вылепленные и искусно расписанные. Действительно, почему Саен приютил их всех и заботиться, кормит, жалеет, помогает?
Потому что Саен добрый, это Птица уже знала точно. Саен добрый, и он действительно их всех жалеет. Но таких, как он, очень мало. Можно сказать, что вообще нет таких, как Саен. Потому не стоит обольщаться и лучше вовремя принять меры. Это самое правильное.
Птица по привычке прикоснулась к запястьям, ощутила под пальцами тонкое золото цепочки и тут же отдернула руку. Саен обычно усмехался, глядя на такие движения, или подшучивал, говоря: "думаешь, браслетики защитят?" . Не очень нравились ему старые привычки Птицы.
Наконец, нашлись маковые зерна. И цена у них оказалась совсем небольшой. Тут, в Каньоне Дождей, эти крохотные семена употребляли для сладкой выпечки, потому покупка Птицы ни у кого не должна вызвать подозрений. Хозяйка покупает мак для пирогов, только и всего.
Вернулась Птица быстро. Приготовила ужин, выкупала Травку, накормила всех. Самой ей в этот вечер кусок не лез в горло. Даже Еж, видимо почувствовав, что не все хорошо у его подруги, спросил — не заболела ли она. Птица сказала, что все с ней в порядке, просто она переживает за хозяина. И это тоже было правдой. От переживаний — как бы Саен не приехал раньше времени — она совсем извелась. Да и страшно было тащиться ночью на далекий и пустой горный склон. Конечно, Каньон — спокойное, тихое место, и опасаться тут некого. Но все равно, тревога росла точно семейка грибов-опят после дождя.
Засыпал Еж долго, все возился и кряхтел. Травка пиналась коленями в спину, как будто места ей на здоровенной кровати мало. Громко сопела, озвучивая плотный полумрак комнаты. Птица же не спала, сна не было вообще. Разглядывала полоску света из-под двери, слушала, как тихо шелестит за окном мелкий дождик. И представляла, как пробирается по мосту и как сердито шумит внизу река.
Все так и вышло, как представляла Птица. Прорвавшаяся сквозь тучи Аниес скупо освещала узенький мост и совсем не отражалась в беспокойной воде. Черной громадиной надвигался склон и холоднющий ветер приносил запахи мокрой травы и грибов.
Птица думала поначалу, что умрет от страха, пока будет разводить огонь. Но вышло наоборот, едва затрещали робкие языки пламени под ветками ясеня, как холод и беспокойство отступили. Все ведь получается, и получается неплохо.
Привычным жестом Птица высыпала ингредиенты в прихваченный из дома котелок, вылила туда воды из дома — лучше всего, если это будет вода, взятая там, где живет парень, это Птица хорошо знала. Прикрепила посудину над огнем и принялась ждать.
Пока варево на огне закипело, прошло достаточно времени. Птица успела заскучать, ей страшно захотелось домой, в теплую постель. И она временами начинала жалеть о своем предприятии.
— Так надо, — уговаривала она сама себя вслух, чтобы хоть звук собственного голоса разгонял неуютную тишину склона, — так надо для всех. Иначе нельзя, это ведь понятно... иначе нельзя...
Увидел бы это Саен — дал бы по башке, это точно. Вот это Птица понимала очень хорошо. Глаза бы у него стали совсем черными и он бы разорался так, что, небось, стены дома затряслись. Надо бы сделать так, чтобы он не узнал об этом. Просто не думать никогда — и все. Как будто ничего и не было. Вот не думать у Птицы очень хорошо получалось. Проще простого. Можно было вообще не держать в голове ни одной мысли, ну, кроме того, что надо посолить кашу и вымыть тарелки после ужина.
Где-то на вершине горы грустно закричала ночная птица. Звук разнесся далеко и показался очень громким. Это хороший знак, гора нарушила молчание и решила ответить на сомнение пришедшей к ней гостьи.
— Пора, — прошептала Птица, осторожно сняла котелок с огня и принялась читать заклинание.
Запах отвара резко ударил в ноздри и заставил сморщиться. Горьковатый, резкий, непривычный. Мотнув головой, Птица сосредоточилась, закрыла глаза и представила себе Саена. Вот таким, каким он был перед отъездом. Серьезного, озабоченного, хлопотливого. С серыми глазами и черными бровями. С неизменной привычкой хмуриться и переплетать пальцы рук. Вот такой Саен и нужен Птице. И она хочет, чтобы он всегда ее желал, всегда был к ней привязан, всегда зависел от нее. Хочет быть его любимой девушкой, его страстным желанием, его грезой, его жрицей. Хочет стать для него жрицей любви, как завещала богиня Набара.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
