Лейтенант

Что мне может помочь в том, чтобы совладать с отключенными системами и вырваться за пределы этого поля обреченных обломков? Какие знания и умения необходимо приложить к данной ситуации, чтобы не сойти с ума, а выйти победителем? Как ни странно, но возможность этого заложили еще в детстве мои родители. Отец настаивал на как можно более полном обучении, но из-за ограниченных финансов, а может как компромисс моей упёртости и лени, обеспечил только первый уровень баз, но охватил при этом практически все профессии.

-"Ты должен иметь представление обо всех профессиях этого мира, чтобы правильно выбрать свой путь. Не жизнь должна диктовать тебе условия выбора, а твоя решительность, воля и желание. Не обладая знаниями, ты никогда не сможет сделать ни правильных выводов, ни каким-либо образом сменить течение своей жизни, ты просто потеряешь, а вернее, даже не получишь на ней контроль"

Это далеко не все его слова. Их было много, приводились и более сильные аргументы и примеры из собственной жизни и из жизни других людей. Мне, тогда еще подростку, казалось все это чушью, которая только отнимает мое время, не позволяя стать самым-самым. Мало кто ассоциирует крутых парней с огромным багажом знаний, и я был таким же. Но результат на лицо. Сейчас я могу хотя бы оценить весь тот объем работ, что необходимо выполнить, и наметить различные пути своего спасения. Как пример правильного взгляда на профессии можно рассмотреть должность "Уборщик". Для многих это почти самая позорная специальность, так как эти многие не учитывают то, что самая первая неявная инспекция состояния систем корабля или станции приходится именно на нее. "Уборщик" первый замечает следы микроутечек в гидравлических системах, излишние тепловыделения, угрозы прочности корпуса и тому подобное. И таких знаний и мелочей, которые вносят коррекцию во взглядах на жизнь, множество.

За двое суток получилось провести анализ ситуации и выполнить самые первые и очевидные попытки своего спасения — подать сигнал бедствия с истребителя. К сожалению, воспользоваться аварийным передатчиком корабля не получилось ввиду его отсутствия. А стандартный включен в общую систему безопасности корабля и флота, чтобы исключить возможность перехвата сообщений и возможность его использование сторонними лицами. Явно встала проблема получения доступа ко всем системам корабля. Но он завязан на идентификацию либо через центральный искин безопасности корабля, в случае, если бы я входил в состав экипажа, либо через связь с флагманом и подтверждение права доступа через уже его искин безопасности в случае вхождения в состав флота. Но флагман уничтожен, и добраться до его останков только для оценки возможности включения искина уже почти неразрешимая проблема. Так что смысла в перезапуске систем корабля нет, я тут же буду отключен от даже тех малых крох возможностей, что есть у меня сейчас.

Осталось обеспечить себе хотя бы относительно продолжительное существование, а так же время и свободу для дальнейших действий и решений. После герметизации поврежденных отсеков, удалось перезапустить систему регенерации и жизнеобеспечения. Это дало, согласно показаниям приборов, отсрочку по времени в два месяца — слишком много было уничтожено или повреждено. А дальше требуется провести ремонт, переключение систем в ручной режим и обеспечить хотя бы призрачное или условное управления. К сожалению, специальных знаний по починке нет, а есть только общее представление о назначении и принципах работы оборудования. Я, как пилот истребителя, просто ознакомлен с общей структурой кораблей и, чуть более подробно, с устройством легких истребительных сил флота. Еще есть понимание того, в каком месте искать более подробные описания, с какими в связке они находятся, и с какой стороны за приборы браться, но обучающей информации нет. Первый уровень баз, которыми я обладаю, в основе своей носят чисто ознакомительный характер без прикладной информации.

Думать, думать и еще раз думать. А только потом действовать. Существует несколько вариантов выхода из текущего состояния. Первый — это перезапустить бортовые искины и убедить их (что весьма сомнительно) в том, что необходимо послать сигнал бедствия. Здесь возникает несколько препятствий, главное из них то, что как только они будут запущены, то начнут активно уничтожать вражеского соседа, хотя он на текущий момент абсолютно безобиден. Далее, ради одного человека текущее командование флота не будет высылать спасательную экспедицию. К тому же неизвестно кто вообще отзовется на этот сигнал. И наконец, поле боя после "Черной птицы войны" заключают в карантин на два года по причине того, что все обломки начинают по не известной причине притягиваться друг к другу и как раз через два года эта кучка вспыхнет и рассыплется пылью термоядерного взрыва. Карантинные службы представлены различными правительствами, и никто ничего доброго о них не помнит и о спасенных ими тем более. Второй вариант — это попробовать привести в порядок двигательную систему корабля или усилить истребитель и выйти за границу действия. А дальше действовать по обстоятельствам, может карантинные службы в этом случае и подберут. А пока остается только включить аварийный маяк на истребителе и надеяться, что мое невольное одиночество будет прервано.

О самом явлении "Черной птицы" существуют множество объяснений со стороны людей как легенды космоса, а так же со стороны ученых и с точки зрения романтической литературы. Но на мой взгляд, больше всего подходит не самое популярное в научных и военных кругах — это явление всего лишь уборщик, созданный древней цивилизацией. Само же название происходит из-за его визуального эффекта — возникает черная область приблизительно в центре массы битвы и затем раскрываются, будто два прозрачных черных на фоне источников света крыла, и веером проходят по всему пространству, сжимаясь к центру. После этого в направлении центра начинают собираться все обломки. Так что у меня будет всего два года, как крайний срок, если удастся привести в порядок систему регенерации.

Слова про два года, как о сроке, за который необходимо выбраться из этого поля обломков, звучат очень обнадеживающе. Но при анализе ситуации и объеме необходимых работ, с учетом возможных ошибок и вынужденных дополнительных работ понимаешь, что времени как раз в обрез. Сложности добавляет отсутствие обучающей документации, как на кораблях первого года обучения. Нет и аварийного набора для экстренного ремонта. Приходится довольствоваться инструкциями по ремонту и обслуживанию, которые есть на каждом посту даже самого старого военного корабля, а так же справочниками, что прилагаются к техникам. Да и устав технической службы нашелся, а это уже совсем неплохой источник информации об общем порядке действий при замерах и ремонте. Материала много, но осмыслению с первого прочтения поддаются только отдельные строки или слова — очень тяжело. Всему виной отсутствие технического образования, но этого трудно ждать от простого пилота слабого флота бедной планеты. С большим трудом, обложившись справочниками и выуживая те крохи знаний, что есть, получалось понимать параметры и характеристики, звучащие в описаниях. Без этих знаний невозможно составить номенклатуру возможной замены или адаптацию.

Необходимо осмотреть на предмет полезного оборудования каюты экипажа. Описания схем устройства, в которых понимание через слово достигалось только посредством справочников, не очень помогли и возможности проверить полученные сведения на практике нет, и не требуется. Самую большую помощь оказали инструкции по аварийному вскрытию кают для эвакуации и деблокирования в условиях отключенных автоматизированных управляющих систем, при помощи ручного оружия. В них четко указывается необходимая мощность излучения и длительность его воздействия и приведен пример с использованием излучателя большого калибра. Предварительно место блокировки на малой мощности излучения прогревается, затем резко повышается мощность и вышибается зарядом по ослабленному перекрытию. Вся хитрость в том, чтобы прогреть область так, чтобы не было деформаций корпуса, а затем, чтобы заряд аккуратно вышиб блокировщик без выгнутых закраин. Для этих операций требуется некоторый опыт и знания, которые пилоту истребителя и обычному гражданскому лицу не предоставляют. Конечно, можно вывалить большой участок переборки вместе с дверью, но в этом случае большая вероятность нанести ранения высвобождаемому экипажу, спровоцировать пожар, нанести вред прочностной конструкции корабля.

И снова сталкиваюсь с большой разницей того, как это демонстрируют простым гражданам в фильмах и роликах где бравые солдаты, расстреливая двери боевых кораблей из ручных систем малой и средней мощности, спасают или захватывают в плен экипаж или пассажиров. К счастью для многих, это не так просто. Такими действиями можно только окончательно замуровать человека до прихода сил спасения и эвакуации. Как эффект специальной блокировки экипажа, чтобы не мешал атаке, так же не годится, так как требует значительных сил и времени и сильно останавливает и сковывает наступление. Можно, конечно, противопоставить ситуацию, когда требуется провести срочную эвакуацию без участия специальных сил, но это просто обратная сторона безопасности, которая на гражданских кораблях присутствует в более легкой форме, там переборки тоньше и механизмы блокировки проще.

В моем случае оба корабля предоставлены под эксперименты и исследования границ моего варварского поведения. На кораблях остался достаточно большой набор ручного вооружения, что позволило провести множество операций, удовлетворив в полной мере жажду разрушений, оставив ущерб в рамках допустимого. Ничего полезного в каютах не обнаружил, только безделушки, которые часто сопровождают своих владельцев как символ чего-то близкого и в текущей ситуации просто бесполезный хлам. Единственная польза от этого времяпровождения — тренировка по переводу всего вспомогательного ремонтного оборудования в аварийный режим ручного и непосредственного управления. И нервы немного успокоил, настроившись на бой с ситуацией до победы.

Легкий шум вентиляции спасал от гибельного воздействия тишины, но не от сумасшествия одиночества. Сидеть на полу, от холода которого спасает уже изрядно заношенный скафандр, не очень удобно, но стулья в ангаре дроидов не предусмотрены. Слабый свет от ламп гасился темно-серыми стенами пустого помещения. Свет от планшета освещал небритое и изможденное лицо человека. Периодически он вскакивал и что-то начинал говорить, яростно жестикулируя, доказывая что-то невидимому оппоненту. Его руки судорожно сжимали технический планшет тестировщика, в который были загружены все доступные инструкции и уставы с постов кораблей. В яростной ходьбе он чуть не наступил на еще три планшета, что лежали на полу, смотря на мир затемненными экранами. В них содержалась вся справочная информация. Месяц одиночества и метаний, в надежде найти выход, надежде, что карантинные крейсера придут и вытащат его, не прошел без последствий. Время высасывало рассудок, силы и здоровье, забирая по чуть-чуть самое ценное — надежду. Время предстало в образе ужасного зверя, который не знает пощады и сострадания, который взымает свою плату за каждую секунду жизни, что подарена обреченному. В дверях, отсвечивая открытой панелью ручного управления, и наблюдая безразличным светом огней, стоял ремонтный дроид с закрепленной на нем малой турелью непосредственной обороны.

Человек периодически подхватывал свой планшет и всматривался в графики работы реактора. Затем снова открывал инструкции по его обслуживанию. Надежда в его глазах сменялась отчаянием и яростью. Он боялся того вывода, что предоставили нехитрые вычислительные ресурсы планшета, но его очевидность не оставляла шансов — реактор выходит из строя. Те системы автоматической регулировки, что оставались активными, не справляются со сложной системой стабилизации импульсного расхода энергии вызванного работой турели и попытками подключения поврежденных энерголиний в процессе ремонта двигателей. Чтобы исправить и вернуть работу реакторов в штатный режим необходимо идти самому внутрь, под воздействие сильнейшей радиации. Времени на активные действия будет очень мало, и при задержке останется только смерть. Обычно установка и обслуживание всего комплекса энергогенератора выполняется на судовых верфях, снабженных всем необходимым защитным оборудованием, но ничего подобного в ближайших окрестностях нет, и не появится. Нужно идти. Иначе сбудется второй вариант самоубийства — смерть во взрыве реактора. Осталось только тщательно подготовиться, чтобы ни одной лишней минуты не провести в радиационном аду.

Но как же тяжело на это решиться. И снова метания по пустому ангару и снова споры с самим собой. Человек подхватывал то один, то другой планшет, не выпуская из рук тот, в котором описаны все правила жизни корабля, все то, что заставляло струиться жизнь по его корабельным венам.

Работа выполнена. Только что же я, дурак, заранее медицинскую капсулу с режимом реабилитации не подготовил? Постоянно тошнит, общая слабость, температура, головокружение. Думал, что подхвачу поменьше и будет еще неделя или две на лечение, но их теперь нет. Все же не дурак — не было времени. По всем прогнозам реактор мог выйти из строя в любой момент. Все, что теперь, после успешного ремонта, у меня осталось — это три дня. Такое пророчество автоматического малого медицинского диагноста. И снова требуется для спасения своей жизни закопаться в той скудной на описания информации, что есть, чтобы буквально выгрызть правильную настройку медкапсулы.

Из трех, отведенных на жалкую жизнь, суток провел только двое, потеряв последние сутки в пламени боевых коктейлей, что полоскались в моей крови. Двое суток возле медицинской капсулы, копаний в открытой панели ручной настройки и в своих неизменных планшетах. Временами взгляд задерживался на пустых ампулах боевых коктейлей разбросанных по полу. Эти капсулы дали силы, но отняли десять часов жизни. Как в бреду разговаривал со своим отражением на колпаке капсулы, смотря в запавшие глаза и на осунувшееся серое лицо.

— Я знаю, что это необходимо, но не могу ввести этот препарат. Он разрушит мои кости.

— Компенсировать его действие? Но это лекарство полностью уничтожит модификацию желез.

— Вводить постепенно, уменьшая дозировку с выводом основного препарата? Но кто это будет делать, кто будет следить? Я не могу так рисковать. Что же все так сложно? Тяжело думать, тяжело принимать решения. Но каждая минута, проведенная над выводами и изучением, увеличивает шансы на удачное лечение.

— Да знаю, что уже ввел в капсулу более семидесяти этапов реабилитации, но это не правильно. Там есть ошибка. Все должно быть проще.

— Да. У нас нет основного составляющего компонента, да пришлось обходить.

— Я боюсь, что просто не проснусь.

Истерический смех, разнесшийся по пустующим остаткам корабля, мог бы испугать любого. Но пугать некого. И нет того, кто мог бы поддержать и помочь. Кто мог бы дать правильный, или не очень, совет. Кроме вот этого отражения, так ироничного улыбающегося и машущего рукой.