| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Побуждение вышло... прекрасным? Я давно не испытывал столь положительных эмоций просто открывая глаза после сна, наверное даже никогда. Тело ощущалось как нечто совершенное, трудно описать словами всю ту гамму эмоций, которая сопровождает это чувство, представьте что у вас неожиданно воспалился нерв и вы терпите первые сутки утешая себя словами что еще немного и оно пройдет само, но с каждым часом зуб болит лишь сильнее, превозмогая самого себя вы идете к врачу, начинается какая то магия, кресло, кабинет и укол анастезии сливаются в калейдоскоп образов и вот вы уже стоите на улице с удивлением и детской радостью вслушиваясь, оно не болит. Этот момент кажется каким то сакральным, восторг и настоящий кусочек счастья. Тут было тоже самое. Единая структура, где каждый орган и даже клетка работали в тандеме, невероятно четкие мысли, осознание каждой мышцы своего тела и вместе с тем понимание, что внутри спрятана первобытная сила, которую по желанию можно сконцентрировать и пустить на любое мыслимое действо. Еще лучше дело обстояло с внешними чувствами: зрение приобрело запредельную остроту и четкость, текстуру поверхностей можно было потрогать взглядом, появились цвета которым я даже не мог дать название, а нос улавливал самые тонкие ароматы, при этом разделяя их на составляющие. Прикосновения материала, на котором я лежал, вызывало крайнее удовольствие, как будто сам боженька решил завернуть мою истерзанную душу в облако. Подступающий дискомфорт который несколько выбивался из общей канвы не вызывал негатив, наоборот, разум разобрал его причину, нашел ответ и признал не опасным в текущей ситуации, а даже правильным и необходимым.
-Надо лечь на кровать и все обдумать, тем более пищи для размышлений появилось намного больше, чем в бытности менеджером среднего звена.. диалог с самим собой всегда помогал направить мысли в нужное русло, вот только в этот раз звонок из глубин сознания был как то громче, какая то деталь ускользала от внимания вызывая чувство внутренней чесотки. Хм, лечь? Вроде уже выполнено, можно смело вычеркивать из списка хах. Кровать? А что такое кровать? Что? Меня бросило в холодный пот. Я знал наименования объектов, как в листе инвентаризации: список по которому нужно пробежаться взглядом не вдумываясь в отдельные строки, а лишь сверяя количество, прежде чем поставить подпись, но за строчками букв редко стоял образ самого предмета... зачем я об этом думаю? Странно, мне было страшно буквально мгновение назад, а сейчас я снова расслаблен и спокоен, может этому способствовал аромат исходящий от тлеющей древесной пудры хвойных пород, которую скрепили маслом? Впрочем не важно, жизнь все равно удалась. Кем я был там, в прошлой жизни? Средним, про таких говорят: винтик системы. Да, мне нравилось это, размеренный быт графика 32, интересная по моему мнению работа в сфере обслуживания, небольшой круг близких друзей, хобби в виде пешего туризма и коллекции пластиковых объектов, кошка. Рутина которой ты наслаждаешься, в которой тонешь сам того не замечая, а заметив уже не хочешь что либо менять, да и какой смысл, ты уже пенсия как говорит друг. Пусть идут молодые, придумывают новый сленг, наливают лавандовый раф в биоразлагаемую емкость небольшого размера, ты не хочешь куда то спешить, тебе не за чем. Но мир Джин Пхо разительно отличался, даже последний из пейзан легко мог отпраздновать свое столетие, чтобы на следующий день продолжить возделывать высокоурожайный, неприхотливый корнеплод с легкой горчинкой. Брюква. В голову вонзили раскаленный штырь и я закричал.
Кабинет старейшины Мин, как подобает ее высокому положению был никаким. Да, это был просторный кабинет созданный из качественных материалов, но не более того. Единственным интересным предметом помимо стройных рядов стеллажей, забитых разнообразными свитками, табличками и книгами, выступало массивное кресло, просто глядя на него в голове рождалась ассоциация с уютным и мягким облаком, трудом столярных дел мастера заключенное в форму. Старейшина Мин была погружена в кресло, в прямом смысле, какая то крайне воздушная ткань буквально обволакивала ее фигуру, оставляя видимым только лицо женщины около тридцати лет. Оно не было красивым в привычном значении слова, но удивительно гармоничным: глубоко посаженные, слегка прищуренные глаза фиолетового цвета, тонкая полоса шрама пересекающие губы, аккуратный нос и смуглая кожа, все вместе рождали образ зрелой красоты знающей себе цену женщины. До тех пор, пока хозяйка кабинета не вылезла из своего кресла.
-Они сделали что? Облокотившись руками на свой рабочий стол, она открыла взгляд на остальную фигуру: легкое, боевое платье с вставками металла было не в силах скрыть рельефные мускулы в которых кипела необузданная сила. Черты лица заострились и придавали вид горных гарпий, хищных духовных зверей готовых своими когтями растерзать одинокого путника. Теперь она больше напоминала готового к прыжку зверя, который хочет разорвать горло своего врага, чем человека.
-Прошу смилуйтесь госпожа! Я только посланник! Невзрачный человек в сером одеянии упал на пол коснувшись лбом полированных досок. Не смея поднять голову он продолжил: Этим событием уже занимается отдел хранителя По, они до сих пор выясняют как труды Отступника оказались на дальнем рубеже.
Старейшина Мин начала устало массировать переносицу, исчез тот образ дикого зверя в шкуре война, сейчас она как никогда представляла собой человека, который хотел избежать неожиданно упавших обязательств, но понимал тщетность этой попытки.
-Отрыжка Мурглота, каждый раз набор учеников из тех земель превращается в какой то фарс. И это несмотря на крайне скудный фон ци... Ладно, передай своему хозяину, что медицинское крыло будет сотрудничать с... крылом словесности. Последнее слово было произнесено через силу, как будто сам факт его произношения осквернял мирозданье. А теперь пшел вон.
Посланник исчез в блике техники оставив после себя пачку документов, которые взмахом руки рассыпались прахом. Старейшина Мин слишком давно занимала эту почетную должность, чтобы не понимать, какие изменения принесет в их мир осколок мертвой цивилизации. Древние всегда манили практикующих, иногда, буквально чудом удавалось найти еще одну запись о том периоде, через безнадежно сломанные артефакты, через страницы книг превращающихся в пыль от прикосновения, в скрытых царствах, безжизненных и молчаливых. Но то были призраки, фантомы минувших эонов, лишенные контекста, каким то образом лишенные связи единства существования, без отражения в мире, они несли в себе только силу нашедшему, признание и богатство реши он продать истинно бесценное сокровище. Но они не несли в себе безумия Древних. Старейшина Мин вытащила из своего пространственного кольца бутылку грубого самогона, открыв пробку зубами и выплюнув ту на пол, она жадно припала губами к горлышку бутылки, отвратительный, горький вкус полыни наполнил ее рот, а в нос ударил запах мускуса и плесени. Для таких моментов она держала это пойло, которое предпочитали босяки из нижних районов, чтобы напомнить кем она была и кем стала. На культиватора ее уровня не мог повлиять обычный спирт, но он помогал своей горечью, своей мерзостью смыть любые проявления паники. О да, Древние были безумны, в своих экспериментах они зашли так далеко, как не позволяли себе самые ужасные демонические секты. Оршо Отступник, тот чьим именем пугают детей спустя две тысячи лет после его смерти, на фоне Древних выглядел агнцем идущим по пути всепрощения. Она помнила как нашла храм в глубине мертвых земель, как изучила технику, что подробно, шаг за шагом объясняла как воссоздать этот эффект принося в жертву частицу мира, помнила как применила ее, чтобы навсегда уничтожить проклятое место, ведь все другое оказалось бесполезным перед лицом как будто обычного железа, из которого храм был воздвигнут, помнила как удалялась от озера кипящего стекла рыдая от шрама на своей душе, что будет вечным напоминанием великого предательства самой сути мироздания. Помнила и старательно забывала. Но сейчас, когда ей надо было столкнуться с живым представителем той цивилизации, что отвергала саму суть небес, ей становилось страшно, какой изуверский разум мог рождать подобные ужасы?
Глава 2
Мой распорядок дня эти дни... или недели? был стабильным как курс доллара по отношению к доллару: прийти в сознание, словить невыносимую четкость бытия, заблювать едким желудочным соком окружающее пространство, прочувствовать вкус оставшийся на языке во всех подробностях, содрогнуться от омерзения выблевывая уже внутренности, провалиться в беспамятство, повторить. Крайне занимательный график немного разбавляло благовоние, если в первые минуты удавалось перевести внимания на запах, то окружающая реальность плыла, исчезали границы между объектами, да и сам концепт становился несущественным, одно плавно перетекало в другое, но стоило ухватиться за любую мысль и приходила не с чем не сравнимая боль, которая отправляла в нокаут. Однажды в мою голову пришла светлая мысль сконцентрировать внимание внутрь, но раз проведя эксперимент я отбросил такой метод спасения, судя по внутренним часам я пару дней мысленно орал от ужаса наблюдая за током крови в сосудах, за расщеплением какой то бурой массы в желудке, за процессом дефекации во всех подробностях, прямо изнутри. Без возможности снова выйти во вне, это была скорее извращенная пытка, чем какое то мифическое познание самого себя. Имея в запасе около двух минут, прежде чем организм станет твоим главным врагом, трудно сделать что либо адекватное. Тем более любая попытка банально встать, либо перевернуться со спины на бок, запускает каскадную реакцию, в которой ощущения усилены многократно. Дойдя до отчаянья, я решился на свой самый многообещающий план: выйти в окно. И знаете это помогло! В очередной итерации личной комнаты пыток, я первым делом собрал все силы в своем теле которые мог обнаружить и тут же рваным рывком прыгнул в спасительный внешний мир, который виднелся сквозь оконную раму. Ага, чтобы врезаться в невидимый барьер, подражая мухе на лобовом стекле. Мешком картошки осев возле окна, я проклинал ногамагов со своими рукатехнологиями, которые решили вместо старого, доброго стекла использовать нечто магическое, проклинал бывшего владельца этого тела и особенно сильно, ничего не сделавшего лично мне исследователя-теоретика, чей род, уверен, полностью состоял из содомитов. С досадой касаясь носа, который нещадно болел, я почувствовал на пальцах что то влажное и липкое, а вместе с тем глубинное, чуждое удовлетворение. Разглядывая собственную кровь, увы банального красного цвета, в голове родилась неоформленная мысль, своим противным зудом взывая к материализации. Доверившись интуиции, я подошел к тумбочке возле кровати, на которой тлело благовоние. Взяв глиняную подставку и разбив ее об угол, я оставил в руках осколок, которым тут же полоснул свое тело. Это было удовольствие, блаженство которое пересобирает тебя новым, измененным и улучшенным. Где то после десятого пореза я смог полностью прийти в себя, исчезли сверхсилы, разум больше не работал в режиме повышенной нагрузки, остался обычный человек, который был счастлив. Благовоние окончательно истлело, когда я вышел из ступора и впервые оценил взглядом место, где оказался. То что было мной принято за кровать, на деле оказалось конструкцией из камня прямоугольной формы, где вместо ножек использовались массивные куски необработанных кристаллов. Занимательно, что мое тело лежало не на шелковых простынях как изначально показалось, а на куче листьев нежно голубого цвета. В остальном это была до боли стандартная комната, о которой совершенно нечего сказать. Типовая тумбочка с одной дверцей, четыре стены кремового оттенка, дощатый пол полированный до зеркального блеска, неприметная дверь выделяющаяся на фоне только присутствием орнамента и ярко золотой ручкой, белоснежный потолок без следов люстры, для наглядности я посмотрел на свои руки, пять пальцев на каждой, вены проглядывающие сквозь кожу, ладони с шершавыми мозолями и линиями которые интересны исключительно хиромантам. Чувство неправильности раздражало.
-Если Магомед не идет к горе.. Пожалуй пришло время выяснить, что скрывает в себе прекрасная наружа. Внутренне собравшись и дав себе целебную пощечину, я уверенным шагом направился в сторону двери, жди меня мир!
-Хотя знаешь, зачем нам эта наружа? что мы в ней не видели? Ну да, это новый мир оживших мифов и легенд, но нельзя спешить в таком сложном деле как исследование. В первую очередь надо подпереть дверь тумбочкой, а еще лучше кроватью, только не думаю что у меня получится ее сдвинуть. Разговор с самим собой всегда помогает успокоиться. Открытие двери прошло штатно ( как оказалась она открывалась от себя ), а вот то, что было за ней мне абсолютно не понравилось. Коридор изготовленный из металлических пластин, на которых отражался бледный свет электрических ламп, со слоем вековой пыли, с кусками проводки вырванный из положенных ниш сам по себе не внушал доверия, но добавив в него деформированное человеческое тело, пронизанное проводами с которых капает сукровица, имеющее три женских лица пришитых друг к другу и которые разевают рот в немом крике, вы получите место, куда я не хочу возвращаться. Неа. Хотелось курить, пошарив в кармане брюк я достал пачку с последней сигаретой, прикурив и выпустив сизый дым в потолок, мне оставалось только лечь рядом с своим телом и смотреть, смотреть...
Старейшина Мин не спала уже восьмые сутки, пугая внешним видом учеников своего павильона и некоторых других старейшин. Скорее дело не столь в внешнем виде, сколько в Ци, которая без должной обработки просачивалась наружу. Увы, она всегда практиковала принцип Дуальной Естественности, что сыграло плохую шутку: потребляя за эти дни огромное количество аспекта жизни, своим телом она вырабатывала чистый и незамутненный аспект смерти, который плохо влиял на окружение, да и на ее саму. Кожа приобрела неестественную бледность, волосы стали больше походить на солому, ногти приобретали остроту, а глаза покрылись сетью лопнувших капилляров. Там где проходила старейшина Мин все живое усиленно спешило к окончанию цикла, растения увядали, люди чувствовали нарастающее недомогание, а животные начинали тоскливо выть. Медицинское крыло стало напоминать могильник тем сильнее, чем больше Ци выливалось из старейшины, пропитывая сами кости — камни фундамента павильона. Увы что либо сделать с этим сейчас она была не в состоянии, слишком много работы упало на нее из за нового ученика Фиолетового Лотоса. Это потом, когда сможет стабилизировать состояние ущербного, когда сможет вывести его из комы, когда поймет причину такой реакции организма, когда разберет нити связывающие его с божественной сутью, когда напишет подробный отчет Главе Храма и выскажет опасения, все это будет потом: долгие медитации, разговоры с духами, починка барьеров и просьбы о новых печатях взамен сломанных, наказание внутренних учеников, что не смогли быстро адаптироваться к ситуации, все потом. Сейчас перед ней стояли проблемы серьезнее, чем медленное превращение подконтрольной ей территории в некрополь.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
