«Наблюдатель наверняка что-то узнал. Причем — от Фреи, — подумал Игрок. — Красавица явно не хотела делиться сведениями, но кто бы спрашивал о ее желаниях... Однако Наблюдатель не уверен в том, что узнал. И это возможно в одном случае...»
— Видения Фрейи — очень странная вещь, — сказал Игрок вслух. — Они, эти видения, никогда не лгут. Но далеко не всегда можно понять, что означает то, о чем она грезит. Ее видения — просто картинки, которые могут быть абсолютно бесполезны. Или вообще — обмануть, будучи правдой. Далеко не все является тем, чем выглядит.
Мужик в ватнике лукаво взглянул на Игрока. Наблюдатель хотел, чтобы Игрок сам пришел к нужным выводам. Однако одинокий бог вдруг заговорил о другом:
— Есть один закрытый мир. Называется Земля. Там практически нет магии. Очень странный мир победившего Хаоса, который тем не менее умудрился не сгореть напрочь, обуздать неопределенность, загнав ее в рамки законов. Так вот, если бы нас с тобой сейчас увидел какой-нибудь обитатель Земли, то решил бы, что мы — рыбаки, сидящие у костра на берегу реки.
Наблюдатель расхохотался:
— Слышал я про эту твою Землю... а ведь верно!
Если пришелец походил на деревенского мужичка, то Игрок был одет как стареющий «неформал» — потрепанные джинсы, высокие «берцы», кожаная «косуха». И прическа соответствующая — собранные в «хвост» волнистые волосы, еще темные, но уже с парой седеющих прядок на висках, как у какого-нибудь бывшего бас-гитариста давно распавшейся рок-группы, так и не сумевшей пробиться на вершину музыкального олимпа.
Но Игрок думал уже совершенно о другом. Поэтому он сказал:
— Больше всего мне сейчас хотелось бы еще раз поговорить с Лофтом. Но...
— Фрейя никогда не снимет ради тебя «Печать Вечности», — закончил за него Наблюдатель. — А вот ради кого-то еще...
— Да, я знаю, — снова кивнул Игрок. — Но, кроме Фрейи, есть существа, способные на это. Точнее, они могут ее обойти.
Наблюдатель в упор посмотрел на собеседника, словно увидел того впервые:
— Ты о смертных?
— Да, о тех, для кого не существует Вечности. Они слишком слабы, чтобы Великие учитывали их, когда составляли заклинания. Хотя... знаешь, Наблюдатель, я все чаще думаю о Земле. Так вот, там есть летающие машины. Их называют самолетами. Они огромны, они сделаны из металла и могут нести в своем чреве сотни людей. Мощь этих крылатых машин завораживает даже меня. Иногда просто не верится, что в них, как почти во всем, что существует на Земле, нет ни капли магии. Так вот, одной из опасностей, которая грозит самолетам, с давних пор считают... кого бы ты думал? Мелких птиц. Попавший в мотор воробей, конечно, гибнет, но и самолет страдает, и часто повреждения такие, что гибнут и те, кто летел на нем. Люди умеют хорошо запоминать такие уроки, поэтому на аэродромах — специальных площадках, куда садятся самолеты, — делается все, чтобы птицы не смели даже приближаться к ним...
Наблюдатель покачал головой и спросил:
— А птиц не жалко?
— Жалко, — грустно улыбнулся Игрок. — Но, думаю, это будут очень плохие птицы.
— Даже так?
Наблюдатель снова пошевелил пальцами, подманивая огненную бабочку, и его папироска выбросила клуб вонючего дыма:
— Ну, если ты уже решил, то действуй. Но не знаю, насколько это понравится Высшим. Впрочем, ты никогда не заботился о том, чтобы нравиться. Так что — прощай пока. Посмотрим.
— Посмотрим, — кивнул Игрок и снова уставился в огонь. Между языками пламени заплясали картины: черноволосый красавец пьет из хрустального бокала рубинового цвета жидкость, дама с роскошными формами, едва прикрытыми черными и красными кружевами, эротично изогнувшись, прилегла на постель, а серокожий гигант нагло ухмыляется, глядя на ее почти обнаженные сочные груди...
«Интересно, откуда у малыша эта любовь к возне с куклами? — задумчиво пробормотал Игрок. — Надеюсь, не от меня. Те, кто мне интересен, — далеко не куклы».
Глава 1
Аданэль — дура. Именно дура, медицинских определений для этого изврата психики еще не придумано. Они есть в теории психоанализа, но если сейчас начать объяснять Бергу, как по-научному называется его жена, то можно поссориться с лучшим другом. Поэтому я попытался донести эту мысль до мужа вышеупомянутой дамы в возможно более корректной форме:
— И все-таки она — неумная женщина. Думаешь, кто-то из ее девочек с отрядом ходить будет?
— Нет, конечно, — пожал плечами Берг. — У них — свои интересы.
— То есть на расстоянии в 100 метров от лагеря мы остаемся без целителя. Все легкие раны плюсуются. Или придется читерить, «забывая» про них во время следующей схватки, или будем возвращаться на базу по восемь раз на дню. Мобильность — коту под хвост...
— Да я понимаю, — вздохнул Берг. — А что делать?
— Выбей мне слот на целительство легких ран.
— Арагорн сказал, что у нас и так шаманов аж семь штук, пусть они и лечат.
— Ладно, я сам попробую.
Этот разговор состоялся за неделю до игры.
Проводив Берга, я задумался о несовершенстве мира.
Была у нас отличная команда, был отличный капитан. И вот — женился. Нет, я знаю, что мужчины иногда женятся. Даже ролевики, реконструкторы и прочие асоциальные личности. Некоторые — даже не по одному разу. Но у большинства жены — не ролевички. В семье достаточно одного сумасшедшего.
У Лехи-Гыршака с Княжичем, тех «старичков», кто, несмотря на семьи, держался в команде, жены были далеки от всяких игр. Но парням попались умницы, понимающие, что мужик есть мужик, животное свободное, и ему хочется в выходные куда-нибудь удрать из дома. Охота, рыбалка или ролевая игра — никакой разницы. Как говорила одна моя знакомая, очень неглупая дама, «в каждом мужчине живет ребенок, и с возрастом меняется лишь цена игрушек». Видимо, жены наших парней разделяли это мнение.
К счастью, в последние годы в команду пришло много молодежи — и очень неплохой. Даже толковой. Правда, некоторых из новичков фэнтези не интересовала напрочь, они даже Толкиена не все читали. Но вот историей Руси ребята увлекались всерьез. Что радовало.
А Берг так и оставался нашим бессменным капитаном.
Но года три назад его угораздило жениться. Причем — на темной эльфийке с закосом в вампиры.
Аданэль — маленькая пухленькая блондинка с пышными кудряшками, губками бантиком и наивными (на первый взгляд) глазками. Ей бы назваться Гретхен и с парнями, которые ландскнехтов реконструируют, в роли маркитантки ездить. Было бы аутентично настолько, что и игровушки толком не нужно. Но девочка обожала «Темного эльфа» Сальваторе, анимэ, мангу, «Маскарад» и сериал «Сумерки». И роли выбирала себе соответствующие: то темноэльфийская жрица, то могущественная вампирша. Даже по жизни предпочитала сочетание черного и красного. Конечно, Аданэль догадывалась, что с ее внешностью выглядеть готично — задача нереальная. Поэтому однажды пыталась выпрямить волосы. Кончился ее эксперимент тем, что пару месяцев она ходила в платочке, а потом вместо свободно падающих локонов на голове у нее выросли мелкие, как у негра, кудельки. Из-за пепельного цвета они больше походили не на человеческие волосы, а на шерсть карликового пуделя. Ну, знаете, сейчас в гламурной тусовке стало модно заводить таких маленьких лохматеньких собачек и таскать их на ручках по всяким светским вечеринкам...
Что Берг нашел в Аданэль, я не знаю. И никто не знает. Парни даже пытались воздействовать на капитана, намекая, что темноэльфийская принцесса обязана в конце концов проявить свою паучиную сущность. Но он никого не слушал. А когда начал задумываться о том, не ошибся ли, было уже поздно: у четы ролевиков успел родиться наследник.
К нашему разочарованию, материнство не остудило игровой энтузиазм Аданэль. Да и ребенок ей не мешал. У маленького Егора было целых четыре бабушки. Две из них, правда, родные лишь частично. Точнее, одна прабабушка, а другая — бездетная сестра дедушки Берга, которая тем не менее жаждала повозиться с внуком так же сильно, как остальные представительницы старшего поколения семьи. В результате Егор с семимесячного возраста кочевал от одной бабушки к другой, а числящаяся в декретном отпуске Аданэль могла целиком и полностью предаваться любимому занятию: ездить по ролевкам и изображать темноэльфийскую принцессу. Но теперь у нее был уже статус не просто «девушки капитана», а вполне опытного игрока и даже мастера.
К тому же Аданэль, чтобы похудеть после родов, начала заниматься историческими и этническими танцами. Вот это и послужило причиной крушения наших надежд на хорошую игру.
В студии этнического танца жена Берга сколотила из девушек некий ансамбль, жаждущий продемонстрировать свои успехи перед большим количеством закованных в железо суровых мужиков. Это — с одной стороны. А с другой — Аданэль панически боялась оставлять своего благоверного без присмотра. В последнее время в ней проснулась какая-то патологическая ревность, так что выходить со своими девочками она хотела только с нами. А то, что мы будем орками, известно еще с зимы. Поэтому ни об эльфах, ни о человеческом городе она речи не заводила.
Но концерты в орочьем стойбище не предполагались. Аданэль нашла единственный возможный выход: объявила своих девочек орочьими шаманками, у которых все обряды построены в форме танца.
Нет, конечно, полюбоваться на девушек, танцующих вокруг шеста... в смысле — какого-нибудь посоха или тотемного столба... — это я всегда готов. Кстати, в студии есть несколько премиленьких, с которыми неплохо познакомиться и поближе. Но на игру я еду для того, чтобы играть, а не целыми днями на пляски смотреть! Орки — они это... они воюют вообще-то... И для того, чтобы воевать полноценно, в команде должен быть лекарь — тот, кто бегает вместе с воинами, но еще и лечить может. Раньше чаще всего этим персонажем был я — пожизненное медицинское образование помогало достаточно убедительно делать вид, что «накладываю повязку» или «бинтую голову». Но в принципе сойдет и девушка. В свалку, конечно, ее никто не пустит, но вот после боя она нужна как воздух.
Я попытался было все это объяснить Аданэль и попросил ее отрядить в наше распоряжение кого-нибудь из танцорок. В принципе роль не сложная, любой новичок справится. Но черно-красная паучиха презрительно посмотрела на меня сверху вниз — как ей это удается при ее метр пятьдесят и моих метр девяносто, я не знаю, — и изрекла:
— И не думай, Саныч. У нас свой концепт. И вообще эта ваша боевка — не мои проблемы. Девочек не дам, они не рабыни какие-нибудь, чтобы целыми днями за вами на веревочке таскаться. И не думай, что сможешь кого-нибудь уболтать поодиночке! Даже если сами захотят — не пущу!
И что тут делать?
Оставалось только одно: идти на поклон к старшему мастеру.
Арагорн выслушал меня, подхихикивая в тех местах, где я живописал «концепт» темноэльфийской принцессы, ставшей вдруг по воле случая дочерью орочьего вождя, и в конце концов сдался:
— Ну и как ты своего персонажа представляешь? Орк-воин-целитель? Смесь бульдога с паровозом?
— Да нормально я его представляю, — уперся я. — Обыкновенный старослужащий. Бабушка была шаманкой, в детстве кое-какие травки показывала. Так что от лихорадки или там от поноса отвар приготовить может. Потом сколько лет воевал... Кстати, в реале на поле боя первую помощь тоже не лекари оказывали, а свои же товарищи. Стрелу вытащить, рану перевязать, сломанную руку или ногу в лубок уложить — тут ни образования, ни помощи высших сил не требуется. Опыт да мозги — и ничего больше.
— Ладно, пропускаю тебе лечение легких ран методом наложения антисептической повязки и лечение диареи. Но за это лишаю орочьего берсеркизма. То есть под барабаны у тебя сила не растет. Старый — значит, старый. Дедок, сто раз раненный.
— Ладно, — понуро согласился я.
И попытался выторговать что-нибудь еще:
— Только зачем лечение диареи? Лучше знание ядов дай. Диарея-то откуда?
— Обеспечу, — многозначительно ухмыльнулся старший мастер. — Впрочем, и яды получишь. Тоже от бабушки, видать, научился. Держи сертификаты.
Ара сунул мне ворох бумажек со своей подписью и вдруг ехидно подмигнул:
— Да, Саныч, а ты никогда реально орком стать не хотел?
— Ты чего, Ара? — гоготнул я. — Представляешь, сижу я, орк, в ординаторской в моей любимой психушке, а мне свежепоступившего шизика приводят. Как ты думаешь, что с ним приключится?
Арагорн заржал:
— Думаю — диарея. А ты говоришь — откуда?
— Вот и я о том же, — согласился я.
Хотя подумал, что сумеречное сознание бедняге-пациенту в этом случае обеспечено до конца жизни, без всяких надежд на улучшение.
— Ладно, проехали, — отсмеявшись, махнул рукой Арагорн.
Вот так я и вышел на игру в роли помеси «бульдога с паровозом», то есть щитовика с лекарем. Но все-таки положение в нашем клане у меня было несколько особенное, не то что у рядового молодняка. Да и девицы наши оказались полезными. Мастер по магии Машка — давняя подружка Аданэль. Поэтому студийные танцы-шманцы приносили команде регулярный доход в виде разных мелких амулетов и магических свитков. К вечеру первого дня мы были увешаны этими побрякушками, как новогодние елки. Толку от большей части «артефактов» было немного. Но приятно на всякий случай иметь средство от нежити, нечисти и даже невинности. В смысле, приворотный амулет...
К сожалению, на шаманок он не действовал. А то была среди Аданэлькиных девочек одна брюнеточка с золотистыми, как гречишный мед, глазами. Такая... в общем, что надо девочка. Смотрела вокруг с любопытством и даже чуть испуганно. Не знаю, что ей Аданэль про нас наговорила. Но парни вокруг этой шаманки вились не хуже комаров. Я тоже попробовал сунуться, даже успел рассказать пару анекдотов — вполне пристойных, получил за это ласковую улыбку и смущенный взгляд, но тут начались очередные боевые действия. А потом Берг поссорился с Аданэлькой, она свалила к эльфам, а мне пришлось его утешать. В процессе утешения мы добрались до мастерского лагеря и напились там, как два поросенка. Соваться в палатку девчат в таком виде было рискованно, хоть через тонкую ткань было видно, что у них горит фонарик — значит, не спят.
Повздыхав у погасшего костра, я решил не искушать судьбу и пошел к себе. А то еще примет меня красавица за конченого алкаша. Тем более что парни наши умчались на ночную игру, и я мог дрыхнуть с полным комфортом, завернувшись в любое количество спальников.
— Утро вечера мудренее, — пробормотал я, застегивая молнию на пологе.
Но выспаться не удалось. Очнулся я от того, что кто-то дергал меня за ногу:
— Саныч, вылазь!
— А пошел ты! — буркнул я, пытаясь вырвать щиколотку из слесарных тисков.
— Мать твою орочью, просыпайся!
— Иди лесом! — я запустил в сторону входа в палатку подвернувший под руку берец.
Судя по звукам, снаряд попал в цель. Глухой стук, потом — несколько экспрессивных фраз, в которых мне доступно сообщалось, какой я урод. С описанием подробностей того, при скрещении каких существ получаются такие существа, как я.
