Ювелирная империя

Медведь рявкнул уже по-другому, но пока Светлана ничего не различала. Потом встал на задние лапы, согнул одну, словно приседая слегка, и махнул лапой в пояс, приветствуя хозяйку.

Светлана округлила глаза...

— Ты отдай сгущенку-то Мише, отдай, — подталкивал её Иван, но она словно окаменела.

Тогда Иван подошел к медведю и обнял его. Мишка облапил его тоже и то ли зарычал, то ли заурчал.

— Иди сюда, Света, иди, никто не тронет тебя и обнимать тоже не будет, не бойся, — напутствовал её муж.

Она трясущимися руками взяла банку сгущенки, подошла чуть ближе и протянула её медведю. Тот взял аккуратно и заурчал радостно.

— Медведь сказал тебе, Света, что доволен и благодарствует, — переводил Иван.

— Ну ничего себе!.. Я в сказку что ли попала? — уже без особого страха произнесла она.

— Не в сказку, а ко мне в жёны, — с улыбкой пояснил Иван, — а я умею общаться со всеми животными. Тебя они тоже будут любить, слышать и понимать твою речь. Но ты их звуки понимать не будешь, только отдельные жесты частей туловища. Так уж природа решила.

— Медведь сейчас понимает наш разговор? — с удивлением спросила Светлана.

— Конечно, он всё слышит и понимает, — ответил Иван.

— Тогда пусть подпрыгнет, если слышит и понимает.

Медведь подпрыгнул и Светлана произнесла в ошеломлении:

— Ну ни хрена себе!.. Ты, Миша, прости меня, недоверчивую.

Она подошла и протянула ему руку, медведь аккуратно ответил своей. Светлана села на скамейку и тихо произнесла:

— Кто бы рассказал — ни за какие коврижки не поверила бы. А другие звери тоже станут дружить со мной? — вдруг спросила она медведя. Он согласно закивал головой, — и даже волки? — медведь снова кивнул утвердительно.

III

Фома Селезнев дома неистовал. Его, преступного авторитета, "опустил" деревенский лошара. Забрал самую красивую девушку в районе и навесил люлей охранникам, у которых черный пояс по карате.

Селезень матерился, пил и бил посуду. В такие моменты к нему никто не входил — мог кинуть в ярости что-нибудь в голову. Где и как научился таким приемам этот Ванька Петров? Может быть, пока Фома отбывал срок за разбой? Всё может быть.

Время... этот удивительный доктор постепенно сглаживал гнев и Селезнев остывал. Начал рассуждать здраво, а не сыпать попусту угрозами. Хотя мог и вовсе не попусту. Решил твердо: узнать, что хотел предложить этот Петров, а уже потом определить его в инвалиды. И не устраивать рукопашный бой, а поломать ноги дубинками, отбить почки берцами, сломать челюсть и всё нечто подобное в таком роде.

Через шесть недель Селезень появился у дома Петрова в Воробьевке. Своим бойцам приказал заранее:" Если завяжется драка, то стрелять по ногам этого идиота и не церемонится.

Но опять всё пошло не по плану Селезнева. Он постучал в калитку, высунувшаяся рука мгновенно втащила его во двор и захлопнула дверь на щеколду. Бойцы пытались открыть ворота, но не тут-то было. А стрелять они побоялись — могли попасть в своего шефа.

— Садись к столу, Фома, будем базарить без прелюдий и по-деловому. Ты завтра подгоняешь мне бортовой Уазик 3303, в народе именуемый Головастиком, оформленный на моё имя. А я тебе за него даю один камушек, — он положил его на стол около себя. — Это алмаз чистой воды, Фома, и стоит он десять миллионов, как минимум, если продавать быстро и по дешёвке. А если его огранить, то будет стоить миллионов пятьдесят, а в Европе и все сто. Подгонишь Головастика — получишь камушек. Согласен?

— И где ты его взял, Ваня? И потом — может быть, это стекло? — спросил Селезень, обдумывая ситуацию.

— Где я его взял — там его уже нет, мог бы и сам догадаться, Фома, — ответил с усмешкой Петров, — а вот насчет стекла, то это можно легко проверить. Есть не один способ проверки в домашних условиях. Объяснять не стану — в интернете найдешь. Специалиста геммолога ты с собой брать не станешь — нам третьи лица в сделке ни к чему. На этом всё, свободен. Да-а, и последнее — родителей своих бойцов пожалей. Дашь команду наехать — пропадут.

Иван открыл калитку и Фома ушел. Пропадут, мыслил Фома, куда пропадут? О плохом совершенно не думал — авторитет. Кто же на него наедет? Полиция с ним не связывалась — начальнику вторая зарплата никогда не мешала.

Дома у Фомы все мысли крутились только вокруг алмаза. О Головастике он даже не думал и к концу дня принял решение. Вызвал к себе тех бойцов, которых отметелил перед этим Иван.

— Так, братва, у вас есть возможность реабилитироваться. Сегодня ночью отправляйтесь в Воробьевку и рассчитаетесь с этим Петровым. Чтобы не шуметь, оружие возьмите с глушителем. Но перед этим козлу руки-ноги переломайте — он должен вам камень отдать: алмаз. Потом собаку Ивана в речку и его самого туда же, а бабу ко мне привезете, её не трогать. Всё ясно? Вперед!

Братва знала, что в деревне спать ложатся с сумерками и встают с рассветом. Поэтому в одиннадцать вечера уже выехали в Воробьевку. Ехали в предвкушении отыграться и сожалели, что Селезень запретил трогать бабу Ивана. Краса девка, но голову Фома оторвет за нее, если что.

Ехали в приподнятом настроении и даже не обратили внимания на приближающийся столб пыли в свете фар. Но то был не столб пыли, а настоящий смерч, которого в этих местах отродясь не бывало. Он обхватил машину, закрутил и поднял на высоту километра, унося в тайгу. Потом стих враз и автомобиль полетел вниз с огромной скоростью.

Братва в салоне ничего не понимала — темнота, не видно не зги, а машина крутится волчком и летит куда-то непонятным образом. Только свист раздается в салоне и всё...шмяк! А Иван мысленно прошептал во сне: "Не рой яму другому — сам упадешь".

Утром Фома проснулся, потянулся довольно и позвонил в колокольчик — захотел сразу же оприходовать Светлану. В том, что её привезли от Ивана — не сомневался ни сколько. Но горничная пояснила, что в дом никто из его бойцов не входил, а про Светлану она вообще ничего не слышала.

Раздраженный Фома оделся и вышел во двор своего коттеджа. Спросил у охраны:

— Где этот чертов Лука?

— Так он как уехал вчера вечером с ребятами, так и не появлялся больше, — ответил охранник.

— Вот гнида, — матюгнулся Фома и стал звонить. Но номера Луки и его бойцов были вне зоны доступа сети.

Селезень внезапно вспомнил слова Ивана: "Дашь команду наехать — пропадут". Этот Петров, сволочь, уничтожил всех бойцов? Быть такого не может.

— Так, — крикнул Фома, — всем подъем и едем в Воробьевку. Там наши ребята пропали.

Четыре автомобиля неслись на предельной скорости по грунтовой, а потом по проселочной дороге, поднимая невероятную пыль. Затормозили резко у дома Ивана Петрова и он сам вышел на улицу, услышав звуки моторов.

Селезень выскочил из машины и яростно "зарычал":

— Ну сука, буду тебя сейчас на ремешки резать... Где Лука с ребятами, куда спрятал, сволочь?

Он махнул рукой и из машин повыскакивали бойцы с битами и автоматами.

— Какой лука, Фома, ты белены что ли объелся? — ответил спокойно Петров.

— Ну гад...

Фома нанес несколько ударов руками в лицо Ивана, но не попал — Петров вовремя отскочил.

— Ты объясни толком, чего бесишься с дуру? — крикнул в ответ Иван.

— Лука ещё вчера к тебе уехал. Где он, сука, мать твою, сволочь?

— А-а-а, понятно теперь. Так Лука твой сюда не приезжал, не прилетал и не приходил. Не было его в Воробьевке — это тебе каждый подтвердит. Пройти в деревне чужаку тайно невозможно. Ты это прекрасно знаешь, Фома, собаки такой лай подниму, что мама не горю. Вся деревня — свидетели. И что ты надумал, не хочешь брать алмаз за Головастика? Хочешь даром забрать и в тюрьму не сесть? Не получится.

Фома махнул рукой и бойцы уселись в машины. Уехали, оставляя за собой пыль на дороге и осадок в душе.

Через неделю грибники-ягодники обнаружили разбившуюся машину в тайге в трех километрах от райцентра. Заключение экспертов было однозначным — машину тросами подцепил тяжелый вертолет и сбросил её с высоты в тайге. Другим путем автомобиль в непроходимую тайгу попасть не мог. Но и тут получалась неувязка — машину могли поднять только вертолеты МИ-8 или МИ-38, которых рядом с районом не было вообще. Получался обыкновенный тупик.

Следствие возбудило уголовное дело, но не по факту крушения автомобиля. А по факту обнаружения у бойцов Луки оружия с глушителями. Фому таскали на допросы, но дело повисло глухарем и поместилось в долгий ящик.

Селезнев ничего не понимал. Как машина попала в тайгу, в место, куда даже на велосипеде не проехать? Какие тут к чёрту тяжелые вертолеты в райцентре? Здесь любых отродясь не бывало.

Но вопросы оставались вопросами, а алмаз из головы "не выходил". И тайно в Воробьевку не приехать. И караулил Селезень Петровых в райцентре, чтобы схватить потом по дороге обратно домой. Исчезнуть в пути — лучшего варианта не придумать. И дождался Фома своего "счастья" — Петровы пришли пешком с тележкой в райцентр за покупками.

Тут уж Фома подсуетился основательно, отправив бойцов на проселочную дорогу в Воробьевку. Они должны были встретить Петровых на обратном пути и привезти обоих к Фоме. Ивана для допроса, а Светлану для развлечений. Всё ясно, как божий день, но опять не тут-то было. Бойцы Фомы должны были поджидать Петровых, но их самих уже тоже поджидали три здоровенных медведя, которые навалились на сосну и, вырвав с корнем, опрокинули её прямо на машину супостатов. Сосна вмяла крышу автомобиля почти до днища, раздавив бойцов внутри. Так завершилась эпопея захвата алмаза.

Причастность Петровых к известным событиям не доказать, а потусторонние силы Селезнев чувствовал. И понял, что ему с ними не тягаться. А алмаз заполучить всё-таки хотелось, впился его жадный образ в мозг и отпускать не хотел.

Селезень купил Уаз 3303 и пригнал его в Воробьевку. Петров вынул алмаз из кармана и положил на стол.

— Проверяй, — предложил Иван.

Фома взял алмаз и без проблем разрезал им стекло. Довольно улыбнувшись, он поцарапал его наждачкой — следов не осталось. Потом ударил его и алмаз уцелел, а фианит, стекло или хрусталь разбились бы. Фома подышал на камень и он не запотел, потом подержал в руке и алмаз не согрелся.

— Вопросов больше нет — камень настоящий, — довольно произнес Фома и протянул Ивану документы на Головастика, передал ключи. — Ещё есть алмазы? — спросил он, — я бы с тобой с удовольствием пообщался на эту тему.

— Пообщался бы, — хмыкнул Иван, — а кто ко мне своих людей подсылал?

— Так значит, это всё-таки ты их "успокоил", если знаешь об этом, — возмутился Фома.

— Думать головой надо, а не кулаками и не посылать шестерок творить беспредел. Меня менты допрашивали, потому и знаю, — ответил Иван. — А насчет алмазов можно подумать. Подъезжай через месячишко, авось и сладится что лимонов на десять налом. Надеюсь — больше ко мне шестерок не отправишь?

Селезень забрал алмаз и ушел, не попрощавшись. Он понял, что его бойцы погибли от рук Ивана. Пусть не напрямую от рук, но от его заклинаний, порчи, наветов или от всякой другой хрени, наведенной Петровым. Существует же в мире невероятное, но очевидное.

IV

Иван Петров загнал Уазик во двор и позвал жену.

— Смотри, Света, теперь у нас есть автомобиль! Не бизнес-класса, конечно, но вполне хозяйственный Головастик. Из этого следует, что часть забот у нас механизирована, но работы прибавилось.

— Объясни, — попросила жена.

— Так что тут объяснять? Всё понятно — чурки из леса, например, на себе таскать не будем. И гараж для машины надо построить с печкой-буржуйкой, иначе в трескучий мороз автомобиль не завести.

— С этим всё ясно, от работы у нас никто не отлынивал, — недовольно ответила жена, — где и как ты машину взял?

— А-а, ты про это... так зови родителей. Нет, ты стол накрывай, а я их сам позову — праздновать покупку будем. Вот при них и объясню всё, чтобы десять раз не повторяться.

Иван ушел, а Светлана стала накрывать на стол. Самогонку Петровы не гнали, но Воробьевы принесли её с собой. Сели за стол и Иван предъявил техпаспорт.

— Вот, Головастик оформлен на моё имя, так что не сомневайтесь. Жена спрашивала откуда машина? Я сделал Фоме Селезневу предложение, от которого он не смог отказаться. И купил мне автомобиль.

— Но это же Селезень, местный преступный авторитет. С ним даже менты не связываются, — бросил своеобразную ремарку Николай Петрович.

— Верно, отец, всё верно. Мы с ним случайно встретились, как раз перед нашей свадьбой со Светланой. Поговорили языком и кулаками — не без этого.

— Как это поговорили? — удивился Николай Петрович.

— Ванечка элементарно отлупил его бойцов и всё, — довольно пояснила Светлана.

— Ну да, было такое. Но если без деталей, то мы с Фомой заключили устную сделку — я ему отдаю алмаз, а он покупает на мое имя машину.

— Алмаз, какой алмаз?— почти враз спросили Светлана и её мама.

Иван улыбнулся.

— Вы все прекрасно знаете, что сороки любят блестящие предметы. В гнездах сорок исследователи находили ножницы, зеркальце, стеклянные шарики и так далее. Я не знаю, где взяла сорока этот алмаз, но она обронила его у меня во дворе. Алмаз большой и стоит миллионов шесть, если его продавать быстро. А я отдал его за вот эту машину ценой в три миллиона. Отдал алмаз преступному авторитету, так как официальных путей продажи у меня нет.

— Сказка, — произнес Николай Петрович, — но настоящая!

— Вот именно, — согласился Иван и налил всем самогонки, настоянной на кедровых орешках и разведенной до тридцати градусов. — Предложил выпить за машину.

— Вот, отец, теперь у нас есть транспорт и предлагаю начать с заготовки дров. Конечно, зимой сподручнее, но ты же за соболями уйдешь. Поэтому бери завтра пилу и поедем валить деревья, распиливать их на чурки и тэ дэ. А чуть позже тебе сено для коровы навозим.

— Да-а, вот как все обернулось, — произнес Николай Петрович, — Света к тебе переехала и мы думали с Тамарой продать корову — тяжело таскать сено копнами на веревках.

— Ни в коем случае не продавайте корову, господа Воробьевы. А дети у нас пойдут... Им же не только грудное молочко потребуется, — попросил Иван, а Светлана покраснела немного.

Тамара Сергеевна заметила и спросила в лоб:

— Уже?

— Не знаю, — ответила Света, — только задержка ещё.

— Чего уже? — не понял Николай Петрович.

— Это женщины про будущих детей говорят, — пояснил Иван.

— Не сообразил, извините. Вот тупая башка, — чуть ли не матюгнулся он.

На заготовку дров поехали все — Петровы и Воробьевы. Иван с Николаем Петровичем валили деревья. А Светлана с Тамарой Сергеевной обрубали сучья.

Иван работал, как робот. Не в том смысле, что не уставал, а в том, что думы были совершенно другие, вовсе не о заготовке дров.

Деревня — работы нет и деньги только от продажи пушнины. Он даже иногда подумывал, что дешево продал алмаз, но не жалел о содеянном. Селезня необходимо было заманить в сладкую ловушку, развить в нем алчность. Сейчас Иван рассуждал, автоматически работая пилой, продаст Фома алмаз или вначале огранит его?