Заповедник людей. Новая версия.

— Это моя лодка ... прочь! — мужчина вновь целит веслом.

— Послушай, мы не собираемся её отбирать, на ней всем места хватит, — отплёвываясь и кашляя, пытается облагоразумить его Виктор.

— Она не выдержит всех ... прочь, — вновь свистит весло, но на этот раз значительно слабее, силы у этого человека на исходе.

— Мы же погибнем, — прерывающим голосом произносит женщина.

— Мне нет до вас никакого дела, но если приблизитесь ... раскрою головы этим веслом, — не сдаётся человек.

— Ты не прав, подумай своими мозгами, самостоятельно взобраться ты не можешь, только мы сможем тебе помочь. Так долго ты не провисишь ... издохнешь ведь ... кстати, здесь акулы появились, — Виктор осторожно отпускает женщину и тихо обращается к ней, — сможешь продержаться некоторое время одна? — женщина кивает, в её глазах горит упрямый огонёк и ненависть.

— Вы сами издохните, а я потихоньку догребу до берега, — в словах мужчины столько враждебности, что в душе у Виктора пробегает леденящий холодок, но и злость вспыхивает с новой силой.

Не сводя с него взгляда, Виктор загребает с другой стороны, с шумом опускается весло, взметнув морскую пену. Тогда Виктор делает другой манёвр, вновь удар веслом, но значительно слабее. У мужчины стремительно уходят силы, но он с непонятным безумством отгоняет Виктора от лодки. На десятый раз мужчина уже не может поднять весло, и Виктор выдёргивает из его рук, пытается схватиться за верёвку, так как и сам на гране бессилия, но тот сильно лягается.

— Что же ты делаешь? Пусти, дай влезть, а мы поможем тебе взобраться.

— Прочь! — стонет человек и неожиданно вцепляется зубами в горло Виктору и забирает весло.

Вода окрашивается кровью, становится дурно и Виктор едва не теряет сознание, но выворачивается и шарахается в сторону. Хочется ругаться, растерзать, эту сволочь, но мужчина словно обретает второе дыхание и весло снова занесено для удара.

— Теперь ты точно умрёшь, — на лице Виктора змеится гримаса зловещей улыбки. Жутко болит шея, струйка крови тянется вниз как проволока, окрашивая тёмную воду в весёлый розовый цвет. Он интуитивно кидает взгляд вдаль, на душе холодеет, явственно виднеется чёрный плавник акулы. Определённо, времени совсем нет, а рядом погружается в беспамятство спасённая им женщина, она едва шевелит руками, а глаза и вовсе белеют и закатываются. Сам же Виктор держится на воде лишь на злости, но рассудок не теряет. Глубоко вдохнув воздух, он ныряет, в последний момент, замечая, как в животном страхе расширяются глаза мужчины. Тот бешено молотит ногами, но Виктор и не думает приближаться, он ждёт, когда он совсем обессилит и точно, руки сползают с верёвки, лодка, качнувшись, отходит в сторону, мужчина бросается за свисающим концом верёвки и в этот момент Виктор быстро подплывает и бьёт его в живот. Всё, мужчина в глубоком нокауте, но чудом держится на поверхности, а лодка стремительно уходит. В два гребка Виктор догоняет её и вползает на борт, кидает взгляд на море, акула совсем близко. Видит под кучей хлама ещё одно весло, стиснув зубы, гребёт к женщине, очень вовремя хватает её за волосы, перехватывает рукой её тонкую талию и с диким рычанием втягивает на борт. Она падает, словно растрёпанная кукла, сворачивается в калачик, грудь ритмично вздымается, судороги змейками пробегают по окаменевшим мышцам, она стонет, её выворачивает чистой морской водой.

— Молодец, теперь ты точно будешь жить, — хвалит её Виктор.

Тем временем мужчина приходит в себя, плаксиво кричит, в мольбе вытягивает руку, но Виктор не шелохнулся. Нет, сейчас зла на него нет, просто он сильно устал и не в состоянии оказать помощь.

Мужчина последний раз хлопает ладонью по воде, из глаз брызгают слёзы как у клоуна: — Я был прав, я знал! — выкрикивает он и медленно погружается.

Виктор с непонятным равнодушием наблюдает, как растворяется в толще моря силуэт человека. Большой пузырь воздуха вырывается из глубины, а с ней и жизнь несчастного.

— Повезло ему, — говорит он.

— Почему? — удивляется женщина.

Виктор не стал отвечать, он видит, как акулий плавник уходит под воду, хищница устремляется к безжизненному телу.

Женщина с трудом приподнимается, облокачивается на борт, смотрит затуманенным взглядом на Виктора, а он на неё. Вероятно, она красивая ... но не сейчас ... хочется пить и клонит в сон.

— Ты не спи, — пугается женщина и оглядывается на далёкие скалы. — Давай грести по очереди, — предлагает она.

— Пять минут передохну, — отвечает мужчина, но берётся за весло.

— Давай я, — удивительно, но к женщине возвращаются силы.

Что-то вроде ревности кольнуло душу Виктора, а ведь она совсем недавно умирала, да что там — была мёртвая ... похоже два ребра сломаны ... совсем как сорняк ... запредельная тяга к жизни. Это открытие неожиданно придаёт силы мужчине, он налегает на весло, лодка вздрагивает и быстро скользит к призрачной земле.

— Звать тебя как? — Виктор скользнул по ней взглядом, про себя отмечая её худобу, но там где должно быть, то, что должно иметься — всё на месте, даже в некотором избытке.

— Нина, — слегка улыбнулась женщина, она отметила про себя его оценивающий взгляд.

— А меня Виктором звать. Как ты в море оказалась?

— А ты?

— Купаться пошёл, — с иронией произносит он.

— А нам в ларёк кокосы в сетках привезли, несколько паков. Только принимать начала и волной всех накрыло. Орехи меня спасли, уцепилась за сетки, вот и выволокло на поверхность. А что произошло?

— В смысле.

— С нами, с миром, где люди, куда исчез город?

— Он под нами, а тот берег — высокогорное плато ... в прошлом, — с горечью произносит мужчина.

— Неужели война?

— Может, и нет. Вероятно, что-то испытали ... вот только не всё просчитали ... и получилось как всегда.

— Океан смешался с морем?

— Это как побочный эффект, — предполагает Виктор.

— Страшно.

— Привыкнешь.

Нина замолкает, охает от боли, когда неудачно повернулась, в недоумении щупает рёбра под левой грудью.

— У тебя два ребра сломаны.

— Откуда знаешь?

— Это я тебе их сломал.

— Зачем? — без злости спрашивает Нина.

— Ты умерла, а дефибриллятора под рукой не оказалось, пришлось бить кулаком.

— Спасибо.

— Теперь ты будешь жить долго, — усмехается Виктор.

— А стоит? — тревожно смотрит на него Нина.

— Раз мы живы, значит — стоит, — кивает Виктор.

— Какие огромные акулы! — вскрикивает Нина.

Виктор вытаскивает весло, оборачивается и вздрагивает, таких монстров он даже по Дискавери не видел. Огромные животные идут параллельно им, синхронно ныряя на волну, блеснули белые пятна на чёрной голове.

— Это косатки, — понимает мужчина.

— Какие они красивые,— шепчет Нина.

— Они хищники и сейчас охотятся.

— На нас? — без особого страха спрашивает женщина.

— Нет. Они не нападают на людей ... по крайней мере так говорят.

Виктор осторожно опускает весло, гребёт, стараясь не создавать всплесков. Косатки проплывают мимо, лишь одна слегка тормознула, смотрит на людей, словно запоминая, затем быстро догоняет своих сородичей.

— Вот видишь, у нас слишком мало мяса, — нервно хохотнул Виктор.

Солнце упорно стремится к горизонту, дует бодрящий ветер, принося ощущение обманчивой свежести. Берег медленно надвигается, а с ним в сердце вселяется надежда, но попутно ей, в самые недра души вползает какой-то первобытный страх.

Гл.2.

По дну лодки процарапали ветки деревьев-утопленников, её нос врезается в гущу переплетённых между собой колючих кустов, но под решительным ударом весла протискивается глубже и плавно становится дном на мель. Впереди простирается каменистая поверхность, в кровавых бликах, от заходящего за горизонт солнца.

— Приехали, — шевельнул губами Виктор.

— Это теперь наш дом? — с трепетом произносит Нина.

Виктор не стал отвечать, прыгает с борта, погружаясь по пояс в воду, за верёвку подтягивает лодку ближе к берегу, затем берёт на руки женщину, про себя отметив её невероятную силу характера. Нина смертельно бледнеет, когда задевает сломанными рёбрами борт лодки, но лишь прокусывает до крови губу, но, ни звука не вырывается из плотно сжатых губ.

Обхватив её словно маленького ребёнка, Виктор с трудом выбирается на берег, опускает Нину на жёсткую траву рядом с пламенеющими горными пионами.

— Ты полежи, а я поищу воду.

— Ночь надвигается, — с усилием говорит женщина.

— До утра не продержимся, — Виктор рассеянно скользнул взглядом по траве, мимо камней, но, ни одной ёмкости, в которую можно набрать воды, не увидел, а в лодке, кроме старого тряпья и большого махрового полотенца, ничего нет. Всё же он возвращается к лодке, выкидывает на берег все вещи, старой солдатской шинелью укрывает Нину, а сам, перекидывает полотенце через плечо и уходит в направлении виднеющихся воронок. Там пещеры, уходящие глубоко под землю, в них текут подземные реки, но до них ещё нужно добраться.

Женщина долго провожает его взглядом и, когда мужчина исчезает за каменными торосами, не сдерживается, стонет от боли, обхватывает ладонями лицо, и, сквозь пальцы потекли слёзы.

Ночь стремительно надвигается, всё расплывается в угольной черноте, а сверчки жизнерадостно поют, они не знают, что живут после наступившего конца света, им весело и хорошо.

Время идёт, ночь в разгаре, опустившийся холод безжалостно вытесняет тепло из грубой шинели, в которую завернулась как куколка женщина. Через некоторое время Нина впадает в оцепенение и засыпает. Пробуждение происходит резко. Уже утро, из-за сопок едва показалось солнце, но его лучи мгновенно приносят тепло. Нина выбирается из шинели, растерянно осматривается, Виктора нигде нет.

— Виктор! — выкрикивает она. Тишина. Нина находит широкую тряпку, промокшую от росы, выжимает из неё пару капель воды, жадно слизывает, затем туго обматывает тряпку вокруг тела, фиксируя поломанные рёбра, и идёт в ту сторону, куда ночью ушёл Виктор, она уверена, с ним что-то случилось нехорошее.

Идти невероятно тяжело, каждый камень, на который она наступает, отзывается сильной болью под левой грудью. Хорошо бы отлежаться в тёплой постели, на мягких подушках, пить соки, смотреть лёгкие передачи по телевизору. Но приходится идти по росе, продираться между колючих кустарников, маневрировать на обрывах, вскрикивая от резкой боли, когда нужно быстро цепляться за выступы, чтобы не соскользнуть вниз.

Холодный пот заливает смертельно побледневшее лицо, а на ум приходятся строчки, сказанные Виктором: "Теперь ты будешь жить долго". Внезапно её пронзает, словно электрическим зарядом, мысль: "Я буду жить долго ... но только с ним". Стиснув зубы, Нина почти бежит, дикая боль, словно жалеет её, немеет под сердцем и цепляет только дыхание, не давая полностью вздохнуть. Каждая женщина больше приспособлена к боли, чем мужчины, природа позаботилась об этом, дав возможность женщине не умирать от боли, рожая в муках детей.

Спустившись к воронке в земле, Нина замечает в её центре провал — это одна из множества пещер плато Караби яйлы. Осторожно приблизившись к чёрному ходу, она заглядывает туда и содрогается от страха. Это не просто карстовый колодец, он как кишка земляного червя, извиваясь, идёт в глубину и нет дна, лишь мрак притягивает словно гипнозом. Неужели можно спуститься по скользким выступам? Но все признаки указывают на то, что именно сюда полез Виктор: куст перед входом, слегка выдернут из ржавой земли, сдвинутые камушки, отметины на влажных стенах.

— Виктор! — кричит Нина. Он не отзывается. "Я буду жить долго, но с ним". Мысль крепко засела в голове как навязчивая идея, Нина развязывает тряпку, опоясывающую её грудь, охает от боли, когда сломанные рёбра дёрнулись от её прерывистого дыхания, но сейчас она на такие мелочи не обращает внимание. Рвёт тряпку на полосы, используя вместо ножа острый край скола камня, связывает их между собой, замеряет — метра три, с грустью ухмыляется, снимает джинсовое платье, безжалостно полосует на ленты — ещё четыре метра ... мало, снимает даже бюстгальтер, обнажая крепкие груди с яркими сосками — добавляется ещё сантиметров двадцать. Нет, такой длины не хватит. Но Нина привязывает ленту к корявому корню, хватается за ткань и сползает с узкой площадки. Вспышка боли едва не бросает её в беспамятство, левая рука безвольно падает, Нина соскальзывает, но успевает вцепиться в ленту зубами, некоторое время висит, изгоняя из сознания кровавый туман, поднимает левую руку, цепко хватается и начинает безумный спуск.

Этот участок природной шахты, почти без видимых выступов, удивляет, что Виктор смог по ним спуститься ... или нет? Нина гонит от себя эти мысли, она надеется, что он жив. Ведь иначе не может быть, чудесное спасение и смерть на дне сырого колодца. Он оступился, он внизу раненый ... но живой! Она твердит это как заклинание и упрямо движется к цели. Лента неожиданно заканчивается, она не успевает удержаться и резко сползает, но сжатые пальцы застопорились об чашечки бюстгальтера.

Нина висит на одной руке, видя перед собой лишь гладкую стену, покрытую многочисленными натёчностями. Сил, что-либо сделать, нет, подтянуться — не реально. Неужели всё? Она вытягивается, стараясь нащупать ногами опору, неожиданно нога плотно становится на выступ. Нина переводит дыхание, сердце бешено колотится, пот заливает тело, мышцы противно дрожат, во рту и вовсе пересохло. Сейчас необходимо отпустить спасительную ленту, но внезапный страх парализует волю, Нина на гране обморока, но краем сознания слышит слабый стон, это её встряхивает лучше нашатыря. Она старается крепче встать на ноги, решительно отпускает ленту, прижимается всем телом к мокрым стенам и, кромсая нежную грудь об острые камни, приседает. Щупает руками площадку, на которой она стоит, находит выемку, облегчённо вздыхает. Некоторое время переводит дух, сползает ниже и радуется тому, что сейчас под ногами множество выступов, спускаться можно как по лестнице.

Свет едва проникает во мрак пещеры, но глаза уже привыкли к тусклому освещению, поэтому Нина мгновенно замечает лежащего у пещерного органа человека.

— Виктор! — она подскакивает к нему, хватает за плечи, со страхом заглядывает в лицо.

Он открывает глаза, в них великое изумление: — Нина?

— Ты как, что с тобой?

— Нога, похоже, сломал.

— Как хорошо! — опускается рядом Нина.

— Ты чего? — изумляется мужчина.

— Ты жив!

— Но нам не выбраться, — со стоном произносит Виктор.

— Это ты врёшь! — чуть ли не со злобой говорит женщина.

— Вру, — вздыхает мужчина.

— Здесь есть вода? — озирается по сторонам Нина.

— Она всюду ... за органом озерцо, — Виктор не сводит глаз с женщины, невольно скашивает взгляд на обнажённую грудь. — Больно? — видя её раны, спрашивает он.

Нина резко прикрывается руками, замечает мокрое полотенце, обматывается, затем идёт к органу, с наслаждением пьёт и всё не может напиться.

— Хватит! — слышится голос Виктора. — Отдохни, нельзя так сразу, потом ещё попьёшь ... нам ещё долго здесь сидеть.