Вор у вора дубину спёр, или Татем у татя перекрадены утята

Будем дальше читать? Мне уже тошно. Ну, давайте, до конца первой главы.

" Я пожал плечами и решил, что отмалчиваться не стоит:

— Верно, демон. Как видишь, оказался в плену у мага.

— Я его убил, — равнодушно сказал чужак", — демона, вроде ни о чём и не спрашивали. Но он заранее ответил. А у орла настроение меняется, как у истеричной певички. Впрочем, нет у него никакого настроения. Он весь состоит из сплошных штампов. При взгляде на черепа ему положено взъяриться, при виде демона — явить холодную неприязнь, а сообщать о совершённом убийстве хороший тон фикёров велит равнодушно. Никакой связи нет, никакого образа не вырисовывается. Манекен. Позирует так, позирует этак.

"— Почему ты убил чародея, воин? — мой вопрос прозвучал неожиданно для человека, рука с копьем замерла.

— Он был некромантом.

Интонация подразумевала, что ответ исчерпал тему, но я покачал головой:

— Разве в мире нет других Темных магов, занимающихся некромантией? Почему ты убил этого?

Глаза человека потемнели, наполнились болью:

— Он уничтожил мою семью и всех друзей. Я поклялся отомстить.

— И жить тебе теперь незачем, — закончил я за него. Воин не вскинулся гневно, промолчал; значит, мысль о собственной смерти стала для него привычной, желанной".

"Почему ты убил чародея?" — это такой удивительно неожиданный вопрос, что равнодушный замер, как громом поражён. "Рука замерла" — тоже штамп. И далее уже вообще не видать источников. Весь текст — штамп, голый и гадкий. И уничтоженные семья и друзья, и клятва отомстить — и выживает из всей этой шоблы, которую некромант приготовил под нож, только тот, кто может отомстить, но ему больше незачем жить, ах! "Он не вскинулся гневно", — офигеть, какая красота, а "промолчал" — ещё красивее. А сколько раз вы видели, как глаза темнеют и наполняются болью? Автор ничего не упускает, ни одной фикёрской побрякушки. Как всем клептоманам от литературы, нет автору до собственных образов ни малейшего дела. Автор их не чувствует. Автору за них не больно, не холодно и не страшно. Впрочем, они же — куски будущего товара, книжки на продажу, сооружённой из ворованных безделушек. Как их можно чувствовать? Это Андерсеном надо быть, чтобы понять, что чувствует марионетка или кукла бибабо.

Автору до Андерсена, мягко говоря, не близко.

Всё. Нет у меня больше сил это цитировать. Цитаты — из первой главы, самое начало текста, самое лучшее. Дальше — хуже. Автор вязнет в фикёрской штамповке, как в болоте, описывает механические ужимки неживых персонажей, подпускает, как любой фикёр, яоя и садомазо — но надеется издать это дело, поэтому без порнухи, стереотипными намёками. Громоздит нелогичности и нелепости. Не думает ни о чём, кроме того, как сделать красивенько.

Аккурат на этих пристрастиях СИшных фэнтезюшников я и оттоптался когда-то, когда Некроманта писал. Из любого штампа можно сделать живой образ. Любую деталь можно поставить на службу сюжету. Любой трэш можно обыграть так, что он станет естественным. Но клептоманы, мелкое ворьё, и не хотят, и не могут работать, как положено. Им не интересно, как положено. Они читают фанфики, воруют из фанфиков и пишут фанфики. Круговорот жёваного картона в фандоме.

Вы знаете, я разгромных обзоров на неизданных авторов не пишу. Я вообще разгромных обзоров не пишу, не люблю. Но данный конкретный молодой и талантливый уже Бог весть сколько времени висит на ушах у меня и у френдов, скандалит, жалуется и хнычет, вязнет в собственных мыслях и возмущается пиратами, которые украли его детище. Выношенное. На котором он надеется заработать денег. Которое защищено авторским правом. Вот это самое, о котором выше разговор шёл.

Имён не называю исключительно из милосердия.

Но мне надоел этот цирк с конями. А говорят ещё, что фандом — кузница кадров... Ага, а СИ — и кузница, и здравница, и житница. Кадров. Глаза бы не глядели.

Прежде чем требовать себе платы за труд и охраны труда, хорошо бы научиться работать честно, не выдавая за книгу фандомный шлак даже не второй, а десятой свежести.