Шипы для железной девы

Она выволокла их груды лома более-менее сохранивший свою устойчивость стул, посидела на нём, покачалась туда-сюда, попыталась ещё раз повторить про себя тот пяток новых заклинаний, которые освоила за эту неделю, в надежде научить им товарищей по Отряду Дамблдора, помечтала об их гриффиндорской гостиной, в этот вечерний час наполненной народом, яркой и такой домашней.

"Как они умудряются прозябать в этих казематах под землей?" — удивилась она выбору ненавистного ей факультета. Может быть, потому они все поголовно такие и вредные, что вечно света белого не видят, торчат тут внизу в подавленности и мрачном настроении. Нет, она просто пытается найти им оправдание. Никакие подземелья не смогли бы заставить её или её друзей вести себя так по-свински. Взять, хотя бы, ту же Паркинсон...

Ох, опять она на эту тему! Но уж слишком угроза попала в точку. В пятую точку, наверное, точнее было бы сказать. Проклятое воображение постоянно подсовывало ей всякие отвратительные картинки. Они ведь, при желании, действительно могли сделать с ней разные неприятные вещи в этом подвале. Фу! Теперь её ещё долго будут преследовать гадкие мыслишки на этот счет. Она знала, как это работает. Ужасное и грязное, то, что приводит тебя в трепет и заставляет дрожать от омерзения, никогда не набрасывается на тебя всей своей силой. Тогда ты сможешь дать ему отпор, собрать волю в кулак и отбить нападение. Нет, оно предпочитает шариться по углам (как в этой полутемной комнате), ожидает, пока ты расслабишься, пока ты не заполнишь свою голову размышлениями о чём-то нейтральном или приятном, и тогда оно просочится к тебе в мысли в самый неподходящий момент и испортит весь твой тщательный план или блаженную мечту, как будто внезапно обнаруженный жирный червяк в сочном яблоке. Мерзкая Паркинсон! Она точно заслуживает хорошего ответа на своё сегодняшнее блеянье. Коза!

"Коза?" В этом что-то было. Ей точно не хватает хороших таких рогов. И, возможно, бороды. Вот чучело-то будет! Гермиона хмыкнула и представила себе панику на лице слизеринки, когда та увидит себя в зеркале. Вот было бы здорово сделать это так, чтобы нельзя было обвинить в этом её, но, одновременно, чтобы обидчица знала, от кого она получила свой "подарок". Это желание сразу же навело Гермиону на грустные мысли касательно их теперешнего положения в Хогвартсе. Приходилось таиться и скрываться по каждому поводу.

Она встала с ломаного, разодранного стула и, как бы отзываясь на возникшие неприятные воспоминания, механическим движением почесала задницу. Панси умудрилась назвать крохотной эту часть её тела. Что ж, по крайней мере, лучше так, чем походить на Миллисенту с её формами поджарого бегемота. Вот там-то уж точно мимо не промахнешься! Ох, да о чем она вообще думает?! И всё из-за безделья.

Гермиона ненавидела бесцельно проведенное время. Честное слово, уж лучше бы они и вправду дали ей какую-то отработку, по крайней мере, она могла бы принести этим хоть какую-то пользу замку, пускай бы даже и слизеринской его части, в конце концов, не только же негодяи здесь учились. А сидеть вот так в пустом подвале и предаваться бессмысленным размышлениям — это угнетало сверх всякой меры. Может быть всё-таки, ей попробовать хоть что-то поделать?!

Она вновь прошлась вдоль груд старой мебели, вновь попыталась высмотреть за ними что-то полезное, вновь без всякого результата. Дверь, если бы где-то здесь и была, сразу выдала бы себя своими размерами. По крайней мере, она должна была возвышаться хотя бы на шесть футов над полом. А наваленный хлам нигде даже не поднимался до такой высоты. Даже у дальней стены, плохо освещенной, но всё же не до такой степени, чтобы ничего нельзя было разглядеть. Она в злобном отчаянии принялась шуровать тут в полутьме, разбрасывая в разные стороны легкие обломки и пиная тяжелые, думая, что если даже не сможет тут отыскать ничего для ночлега, так хоть устанет, и ей будет проще заснуть. Она чуть-чуть не вышибла себе левый глаз ножкой стула, когда её нога неожиданно провалилась в какую-то яму и угодила подошвой на край ступеньки, едва не подвернувшись и не отправив её всем телом на обломки, торчащие перед ней во все стороны, словно тупые деревянные клыки.

Она от души чертыхнулась и осторожно извлекла ногу из ямы. При ближайшем рассмотрении, после того, как несколько старых кресел было оттащено в сторону, обнаружилось, что это никакая не яма. Это было узкое понижение в полу, по дну которого в сторону стены опускалось пять-шесть ступенек. Несколько минут Гермиона, пыхтя и сопя, работала над расчисткой этого углубления, на её счастье, ей не попалось ничего настолько тяжелого, что она не смогла бы оттащить в сторону. В конце концов, её нешуточные усилия были вознаграждены. Теперь она поняла, почему не могла раньше ничего разглядеть на нужной высоте. Надо было смотреть сильно ниже, примерно футах в трех от пола, потому что настолько же опускался и сам пол в этом узком месте. Там, в самом низу ступенек, в полутьме едва виднелась самая настоящая дверь, пониже входной, но вполне обычная деревянная дверь, закрытая тяжелым тёмным засовом.

Гарри ждал Гермиону с минуты на минуту. Он знал, что она должна придти уставшая и вся на взводе. Просто-таки видел, как она ворвётся, буквально влетит в гостиную Гриффиндора, обогнёт парочку младшекурсников, сидящих прямо на густом ковре, растолкает тех, кто попытается с ней заговорить, и умчится к себе в спальню, чтобы принять душ. До этого к ней можно было даже не приближаться, могла зашибить ближайшим тяжелым предметом. Ей здорово приходилось сдерживать себя в эти дни и не взрываться возмущенными возгласами по каждому поводу из-за новых порядков, установленных этой отвратительной жабой Амбридж, так что не было ничего удивительного в том, что она время от времени срывалась. Сегодняшняя отработка должна была привести её в настоящее бешенство. Хуже всего, что контроль поручили инспекционной дружине, и, будь его воля, он бы постарался проследить за тем, чтобы никто не посмел её обидеть, но она как будто прочитала его мысли и строго-настрого запретила им с Роном хоть как-то вмешиваться. Поэтому он сидел сейчас в гостиной, в очередной раз пытаясь одолеть параграф в учебнике, и считал минуты до отбоя. Рон уже отправился в спальню, как и некоторые другие из старших курсов. Тренировка в Отряде Дамблдора отнимала, как внезапно оказалось, слишком много сил. Он и сам бы последовал примеру других, потому что чувствовал, что начинает клевать носом, но ему нужно было обсудить с Гермионой план на завтрашнее занятие. Без неё он начинал постоянно путаться и сбиваться, а вряд ли такое поведение лидера способно сильно вдохновить его последователей.

Думать о себе, как о каком-то там лидере, было нелепо. Не то, чтобы он когда-то боялся ответственности, но ответственность бывает разной. За себя он привык отвечать целиком и полностью, но за других?.. Это была совершенно другая степень. Он не чувствовал себя настолько уверенным в себе, чтобы отдавать кому-то команды и не считал себя настолько лучше, чтобы кого-то чему-то учить. И больше всего его страшила опасность, что кто-то может пострадать из-за него. Гермиона втащила его во всю эту авантюру с Отрядом, Гермиона и отчасти Рон. Если бы не она, он предпочел бы, как всегда, оставаться одиночкой. Можно сказать, она пристыдила его, указав на то, что совершенствуясь в защите от темных сил сами, они поступят слишком эгоистично по отношению к другим. Все его сбивчивые возражения не возымели никакого эффекта. И кто из них тут еще был лидером — вот вопрос! С другой стороны, как бы ему ни хотелось откреститься от своей славы, но, скрепя сердце, он понимал, что за Гермионой бы не пошли. За ним — да, за ней — нет, несмотря на все её познания и умения. В этом была определенная несправедливость, и его интересовало, чувствует ли её она сама. Такая самолюбивая девушка обязана была чувствовать. Каково это — понимать, что ты должен кого-то уговаривать стать во главе, вместо того, чтобы руководить самой? Просто потому, что все вокруг захвачены стереотипом: Гарри — герой, а она — просто подле него. Вряд ли очень приятное ощущение.

"Возможно, она втайне злится на меня за это", — всплыла в голове вдруг неожиданная мысль, и он тут же устыдился её, отругав себя за то, что подумал плохо о своей преданной подруге.

"Преданная подруга" меж тем запаздывала. До отбоя оставалось всего ничего, а её не было и не было. Конечно, он понимал, что её отпустят в самый последний момент, возможно, даже специально сделают так, чтобы она ещё и опоздала, и у него кулаки сжимались от злости, когда он думал, что она вынуждена будет выполнять указания этих сволочей из инспекционной дружины. Но тревога всё не отпускала. Она была одна и без палочки, всякое могло случиться. Миниатюрная комплекция позволяла обидеть её кому угодно. Он захлопнул бесполезный учебник, порывисто встал и зашагал вдоль камина.

Больше всего Гермиона боялась, что на двери окажется какой-нибудь замок. Это было бы жутко обидно. Обнаружить, наконец, заветный выход, потратить столько усилий — а запыхалась она изрядно — и в конце понять, что всё зря. Замка, однако же, не оказалось, что только подтверждало версию о запасном выходе. Если бы это был какой-то старый проход, его бы наверняка как следует закрыли. С другой стороны, о нём попросту могли все позабыть, коли уж он находился за грудой старого хлама. Все позабыли, а Панси с Миллисентой помнили? Звучало неправдоподобно. Ну, в конце концов, им мог кто-то об этом рассказать.

Внезапно её осенило. Сами-то слизеринки никогда не отличались особо примерным поведением. И отработки для них не были до этого года такой уж редкостью. Что если Филч таскал их по этим коридорам? Это было более чем вероятно. Они могли сами завалить выход. Ничего сложного: потяни за ближайшую кучу мебели, и она обвалится вниз, засыпав дверь и ступеньки. Хотя этот план выглядел слишком сложным для двух таких дур, как её сегодняшние конвоирши. Скорее всего, они просто притащили её в наиболее отдалённый уголок подземелий, им известный. А она сейчас возьмёт и сбежит. То-то вытянутся у них лица, когда они вернутся и обнаружат, что клетка опустела и птичка выпорхнула на волю. Только бы засов поддался.

Засов был большим, но не ржавым и поддался после того, как Гермиона как следует постучала по его загнутому краю сжатым кулаком. Дверь скрипнула и отворилась, буквально вывалилась внутрь, как будто висела с небольшим уклоном. За ней была полная темнота.

Ожидание порядком утомило. В какой-то момент Гарри даже решил послать всё к чёрту и пойти спать. Следующий день ожидал быть не сильно легче прошедшего, надо было набраться сил, а спать уже хотелось невыносимо. Обсудит всё завтра. А все его волнения — попусту. Ну что он, в конце концов, может сделать? Убыстрить процесс отработки? Или как-то уберечь подругу от подколов и насмешек слизеринских девиц? Нет же, не может. Пускай она сама лучше сразу ляжет спать, как только вернётся, иначе — он же её знал — устроит ему целую лекцию с экзаменом на ночь глядя. Он порывисто взъерошил волосы в попытках преодолеть собственные сомнения. Ещё несколько минут, и он бы отправился на боковую, но звонкий голос у него за спиной заставил его отложить своё намерение.

— Гарри, ты мне не поможешь?

Он обернулся и невольно заулыбался. Это была Джинни Уизли. Подняв своё очаровательное веснушчатое личико с острым носиком, она смотрела на него с надеждой, помахивая палочкой.

— Так и не смогла сегодня понять, как вы это делаете.

Он огляделся. Большая часть гриффиндорцев уже разошлась по спальням. Из оставшихся, вроде бы, все состояли в Отряде. Почему было и не помочь?

— Конечно, Джинни. Не уверен, что я тот, кто тебе нужен, но я попробую.

— Конечно, ты тот, Гарри! Ты да Гермиона, у кого ещё получается колдовать лучше всех?

— А как же твой брат?

— А! — она махнула рукой с насмешливым выражением. — От него точно ничему хорошему не научишься.

— Я ему обязательно передам твои слова.

— Гарри! — она возмущенно насупилась, но, увидев его лукавую улыбочку, тут же оттаяла.

— Хорошо, Джинни, так что, ты говоришь, у тебя не получается?..

За дверью был коридор. Узкий, чуть шире самой двери, с полукруглым потолком. Но отсвет из комнаты давал возможность разглядеть вперед лишь на пару футов.

"Плохо, что там нет освещения", — подумала Гермиона и, спохватившись, взглянула на часы. Она совершенно забыла о времени, а ведь уже порядком проторчала здесь, с тех пор, как ревела у закрытой двери. До отбоя оставалось всего минут пятнадцать. Она с облегчением выдохнула. Хорошо, что вовремя вспомнила, потому что после отбоя магические светильники во всех ненужных помещениях гасли, и ещё чуть-чуть, она бы осталась в полной темноте. А так, можно снять один из светильников со стены, и он будет продолжать гореть в её руках столько, сколько нужно.

Она так и сделала, взгромоздившись на самый высокий стул, который только смогла отыскать, и всё равно дотянулась едва-едва. Порой её рост доставлял нешуточные неудобства, сердил и заставлял чертыхаться в сердцах. Ну почему она такая малявка?! Её родители роста, скорее, среднего, в кого она такая уродилась? Хорошо, что волшебная палочка нивелировала большинство неудобств. Однако сейчас палочки не было, и приходилось полагаться только на себя. А её собственные силы были более чем скромными, к большому сожалению.

Снятый светильник немедленно устроил причудливую пляску теней в этой наполненной грудами раскоряченной мебели комнате. Казалось, что по стенам перемещаются, сплетаются и исчезают вытянутые изломанные пальцы, рога и хребты. Впрочем, Гермионе некогда было любоваться на невольный театр теней. Ей нужно было поскорее выбираться отсюда, потому что она еле-еле успевала до отбоя добежать до своей башни, и ещё неизвестно, в какое именно место замка выведет пресловутый коридор.

Пол коридора едва заметно понижался вниз. Войдя в него, Гермиона сразу почувствовала, что здесь слегка холоднее, чем в комнате. В этом вряд ли было что-то удивительное, и она подняла светильник повыше над собой, чтобы понять, насколько далеко коридор уходит по прямой. Противоположный конец разглядеть не удалось, но пол продолжал неуклонно понижаться, так что ей первый раз закралась в голову мысль, что это может быть никакой не проход, и даже не выход. Точнее, возможно, и выход, но совсем не туда, куда нужно. Учитывая сколько разнообразных подземных ходов существовало под замком, не было бы ничего удивительного в том, что обнаружится ещё один, никому доселе не известный.

"А, может быть, вполне даже известный", — подумала она рассудительно. Только знали о нём не все, а лишь несколько человек, типа Филча, директора и парочки преподавателей. Она немедленно про себя оценила выгоды и достоинства, которые открывало нахождение нового тайного для всех или хотя бы для большинства выхода из Хогвартса, и тут же стала прикидывать, куда он может её вывести, исходя из направления, совершенно позабыв о том, что же она сама будет делать в ситуации, если предполагаемый ход неожиданно окончится где-нибудь посреди Запретного леса, например. Или в горах. Впрочем, подумав об этом, она немедленно решила, что вернётся обратно и переночует в комнате с поломанной мебелью. И даже останется довольна подобным развитием событий. Если это и вправду был подземный ход, такая информация стоила некоторого дискомфорта.