Дарт Ветер

— Сохранилась моторика прошлого хозяина тела, а интересно как оценить его навыки в фехтовании? Слуга что-то говорил о том, что Нав был начинающим магом,— 'одарённым' — тут же поправил сам себя, — на настоящего мага он ехал учиться.

Итак, что мы имеем? Молодое тело — это раз, неотягощённое реалиями нового мира сознание, это два, постепенно теряю память о прошлой жизни — это три, неплохой начальный капитал — это четыре. Проблем с языком нет, всё понимаю, и даже свободно разговариваю,— это пять. Интересно умел ли Навик читать, считать умеет точно, вон, как я лихо пересчитал серебро и медь, или всё же это моё сохранённое умение? А ведь видел я в его сумке какой-то букварь, хлопнул я себя по лбу ладонью, и тут же скривился от боли. На лбу я нащупал приличную шишку, засохшую кровь, и края сочившиеся сукровицей раны. Шрам будет точно, посмотрим, насколько он украсит моё лицо. Надо доехать до ближайшей деревни, умыться и перевязаться. Вот она дорога. А в какую сторону Стивесса? На дороге ни души, ага, а вот и следы съехавшей с дороги троицы разбойников, теперь понятно, откуда они ехали, значит мне в противоположную сторону. Повернул налево и примерно через полчаса поднялся на вершину ранее виденного холма, в километре от него, была видна река, несколько костров горели на берегу, вечерело. Всё же долго я занимался разбором трофеев, да и похороны старика отняли время, вечер подкрался коварно быстро и незаметно. Лошади, увидев реку, взбодрились и минут через пятнадцать уже пили воду, зайдя по колено в реку.

Оглядел берег, три костра, около двух, точно крестьяне, около третьего карета, дворянин с семьёй, пара слуг и конюх.

— Господин, один из крестьян подошел и обратился ко мне, — дров для костра, не надо ли? Медяшка, за добрую охапку дров на ночь.

— Неси.

— Дата! Дата! Демоново отродье, где ты? Молодому господину дрова принеси. Живее, дармоед! Вот свалился мне на шею байстрюк. Быстрее тебе говорю! Молодой парень, мой одногодка или чуть моложе, босой худой, в рванине, которую и на пугало не одевают, притащил мне большую вязанку дров и начал укладывать из них шалашик для костра.— Господин, продолжил надоедать мне крестьянин,— вам слуга случайно не нужен, не прокормить мне эту орясину. Своих детей, мал, мала, меньше.

Я внимательно посмотрел на парня, нет, не было в нём гнили, ну ни пятнышка. Тоска в глазах, да была, а вот гнили не было, чистый душою парень.

— Что умеет?

— А всё, что ни скажите, всё, всё сделает. Руки у него сильные, ноги крепкие. Жрёт, только много.

— Беру. Вот тебе медяк за дрова, и медяк за парня.

— Ваша милость, господин хороший, за парня добавить бы ещё пару монет, одёжка на нём почти новая.

— Подойди ко мне,— обратился я к парню,— снимай тряпьё и отдай её своему родственнику. Попрощайтесь, вряд ли вы ещё раз увидитесь. Забирай 'почти новые' тряпки, ещё раз подойдёшь, заработаешь плетей. Понял меня? Подхватив тряпки и монетки, и довольный тем, что сплавил на сторону лишний рот, крестьянин убежал к своему костру. Парень молча стоял передо мной, голым, в чём мать родила.— Лошадей расседлай, искупай, сам вымойся, когда сделаешь всё, подойдёшь ко мне, я тебе дам одежду, потом перекусим, чем боги послали. Давай Дато, шевелись.

И парень зашевелился, быстро расседлал лошадей, снял потники, попоны, развесил их на кустах, сложил сёдла, сумки и мешки, неподалеку от костра. Увёл лошадей чуть ниже по течению и протёр их найденной щёткой. Надел им на морды сумки с овсом, стреножил, сам искупался и молча подошёл ко мне. К этому времени, я покопавшись в мешках подобрал ему одежду, чего не хватало так это обуви, но во первых, я не знал его размера обуви, во вторых, точно помнил, что ботфорты на слуге, это как фигурка 'летящей леди', на капоте 'Запорожца'.

— Вот этот мешок, теперь твой, и всё что в нём тоже, но для начала, надевай трусы, теперь шаровары, следом рубаху и жилетку. Вот это, кушак, это такой пояс, обмотай его вокруг талии поверх рубахи, запоминай, конец кушака просовывают сюда, это для того, что бы он, не размотался. Понял? Парень мотнул головой в знак понимания. Обуви пока для тебя нет, но как только доедем до города купим. Теперь о мешках. Этот, с твоим имуществом, запасные шаровары, рубаха, полотенце, второй с нашим продовольствием. Готовить умеешь? Парень опять мотнул головой. Кстати, ты случайно не немой?

— Нет, господин.

— Слава богам! Вот костёр, вот котелок, вот продукты. Приготовь на двоих чего ни будь, а я пока тоже искупаюсь и отдохну. День у меня сегодня был тяжёлый. Разделся догола, зашёл в реку по грудь, окунулся, смыл с себя пот и кровь, поплавал и вышел на берег. Переоделся. Расстелил на тёплом песке один из плащей. Подложил под голову валик второго плаща и заснул. Без сновидений, как отключился от сети, что бы через мгновение по субъективному времени открыть глаза от того, что кто-то опять тормошил меня за плечо.

— Просыпайтесь господин, ужин готов.

— Святое это дело ужин, давай Дато, насыпай. Каша с копчёными ребрышками какого-то животного была вкусна,— молодец, похвалил я новоиспечённого слугу,— вкусно. Остальное доедай сам, мне того, что есть в моей миске, за глаза хватит. Запил кашу парой глотков вина из фляги и откинулся на седло, которое удобно легло под спину. Дато удовольствовался водой из реки, там же помыл и прибрал посуду.— Значит так Дато, полночи не сплю я, сторожу наши вещи, лошадей и твой сон, вторую половину ночи сторожишь ты. Видишь это копьё, теперь это твоё оружие, умеешь им пользоваться? Нет. Плохо. Держат его вот так, колют им вот так, выдёргивают из тела врага и колют следующего. Ну-ка возьми его, э да ты левша. Верни копьё и смотри на меня внимательно, держат копьё, вот таким образом, Вот этот приём, называют укол в голову, этот укол в грудь, этот в живот, этот в ноги, чем больше уколов сделаешь тем, скорее враг умрёт. Ну-ка повтори приёмы. Ну, где-то так, только коли сильно и быстро. Загнал ему в грудь железа на пару ладоней в глубину и прыти врагу сразу убавишь. Мой прежний слуга, этим копьем сегодня утром разбойника упокоил, правда и сам погиб.

— У человека всего две смертельные точки, ударив в которые копьём, можно его сразу убить. Это сердце и голова. Ударив во все остальные части тела, можно только ранить врага. Нет ничего хуже раненого, и разъярённого врага, поэтому надо стараться бить один раз, но насмерть. Ладно Дато, жизнь, да продлят нам её боги, длинная, научишься, я и сам не бог весть какой рубака. Вот твой дорожный плащ, расстели его около костра, накройся второй полой и спи, в полночь я разбужу тебя. Парень послушно улёгся, немного повозился, устраиваясь, и вскоре мерно засопел во сне. А я начал припоминать, кто я, и как я сюда попал.

— Я вспомнил! Я Иван Кудыма, Лейтенант. Командир взвода мотострелков, в составе ограниченного контингента войск нахожусь на территории Демократической Республике Афганистан. Сегодня был мой первый бой и видимо последний, ибо едва я высунул голову из-за обломка скалы, чтобы визуально оценить положение взвода, как последовал резкий удар в каску, голова мотнулась, едва не ломая шейные позвонки. И всё, дальше темень. Как оказался на поляне в окружении средневековых трупов не помню.

Так что покойся с миром Навин, я останусь Иваном, Фамилию оставим дье Гриж. Звучать будет красиво, Иван дье Гриж, шевалье. Глотнул воды из фляги, что-то в горле пересохло, прислушался к новому миру, всё как у нас, рыба плещется в реке, мотыльки слетаются на свет костра и сгорают в пламени, цикады пиликают на своих крохотных скрипках, небо полное звёзд. А может, это всё мне снится? Или я лежу с проломленным черепом на холодном асфальте и галлюцинирую? Не знаю. Не помню. Где в горах Афгана асфальт? На краю сознания всплывает Ленка Степанцева однокласница, Обь, экзамен по физике, парень в очках с испугом смотревший мне за спину, кто-то вычёркивал из моей памяти всё то, что по его размышлениям Ивану дье Гриж не нужно. Я встал, подбросил пару поленьев в костёр. Что там говорили про то, что я дружу с ветром?

Пришло на память пушкинское, — Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь, стаи туч... оказывается королевич Елисей, был магом воздуха. Разговаривал с ним, давал указания, требовал выполнения приказов. Попробовать и себе, что ли? И что это за кольца силы, при свете пламени костра кольца были еле заметны,— ну и как вами пользоваться? Единственный способ это соединить большой палец с любым другим. Ну допустим с указательным, два пальца соединились образовав кольцо, я повернулся в сторону реки и произнёс вслух,— ветер, и представил себе слабый порыв ветра. Нет, воды реки не расступились передо мной, но полоса воды, шагов в пять шириной, вдруг подёрнулась рябью волн, которые понеслись к противоположному берегу.— Охренеть! Я вызвал стихию и смог её направить! Я забегал по берегу в обоих направлениях, пытаясь вспомнить все детали происшедшего. Что неужели всё так просто? Представил, собрал кольцо из двух пальцев и воплотилось? Я же могу представить и шторм, видел его воочию с берега, так и сейчас я на берегу. Как там было? И перед глазами встали пятиметровые волны, бившиеся о скалы острова Итуруп, где я прослужил первый год после выпуска из пехотного училища. Сжал пальцы в кулак, и махнул им в сторону противоположного берега...— Ветер!

Дно реки передо мной обнажилось, и к противоположному берегу понеслась, набирая массу и силу огромная волна, всё это сопровождалось свистом несущихся масс воздуха и песка. Хорошо, что я взволнованный первыми удачным опытом взаимодействия со стихией, отошёл метров на сто от нашего костра, иначе бы лишился всего нажитого имущества. Ветер стих. Но с противоположного берега неслись, чьи-то вопли, зажглось несколько факелов, что-то я натворил своими экспериментами.

Ой, чего— то мне стало худо, голова закружилась, переборщил я с последней волной, кольца кольцами, сила силой, а чем-то всё это питается, как бы, не личной жизненной энергией. С трудом добрел до костра, нашёл круг колбасы и лепёшку, к этому времени меня уже начало потряхивать, Вгрызся в лепёшку как голодный волк, через пару минут от немаленького круга колбасы ничего не осталось, запил всё тем же разбавленным вином, разбудил Дато, лег на его место и мгновенно заснул.

Утром выяснилось, что я натворил. Моя волна, выбросила на берег, единственный на сотню вёрст в округе паром. Теперь на той стороне ломали голову, как стащить его с высокого берега, а это дело не быстрое и муторное. Пришлось паром разбирать, стаскивать две большие лодки на берег, сталкивать в воду и вновь накрывать их палубой, сбивая из старых досок настил. На всё про всё, ушёл целый день. С нашей стороны на переправу выстроилась очередь из двух купеческих обозов. Для меня этот день не пропал даром, во первых, я прочитал найденную в сумке книгу, оказалось, что это рассказы о паломничестве брата Тилтана по святым местам бывшей империи Гленирии. Этакий географический отчёт, со вставками о святых местах и примитивными картами с пространными комментариями о городах, осчастливленными, его посещением. Судя по толщине книге, побродил он по стране изрядно.

— Верхом ездить умеешь,— спросил я Дато, после лёгкого завтрака.

— Нет, господин.

— Тогда пойдём к лошадям, выберем тебе коня, и целый день будешь учиться ездить. Я еду в Стивессу, поскачем одвуконь, я не хочу терять время, если за день не научишься, оставлю тебя здесь. Лошади наёмников, статью ничем не отличались от моих лошадок, поэтому ткнув пальцем в первое попавшееся животное, сказал,— отныне, эта лошадь твоя, седлай её и вперёд на учёбу, и не забудь про дрова, эту ночь опять будем ночевать на этом берегу.

Дата, сводил лошадей на водопой, отвёл их на небольшой луг, оставив пастись, оседлал свою лошадь, взобрался в седло, разобрался с поводьями и тронул коня с места. К обеду он уверенно управлял лошадью, а к вечеру проскакал мимо меня. А я за день осилил литературный труд благочестивого паломника. И что интересно, открыв книгу я не испытал никаких трудностей с чтением. Нав был грамотен, и эта часть его знаний мне была открыта. Пару раз я прерывался на то чтобы искупаться и перекусить, и один раз на то, что бы пройтись по берегу в направлении кареты. Но при моём приближении, владелец кареты собрал своё семейство и закрылся в карете, дав мне понять, что знакомиться, не намерен.

— Да и хрен с тобой, не очень то и хотелось,— подумал я, возвращаясь к своему костру, надо бы найти литературу по этикету и законам королевства, а то знаю я этих мушкетёров, платок подымешь, а они сразу на дуэль вызывают, и пофигу им, что ты не местный. Что там пишет брат Тилтан о городе, лежащем в пятидесяти верстах за переправой? Ага, вот оно.

Город Борзум, бывшая столица одноимённого графства, отошел в казну, после того как графа со всей семьёй казнили уличив того в заговоре против короля. Стоит на оживлённом пути из сопредельного союзного герцогства Дисанж, в столицу королевства город Фасдар. Первый город на этом пути, богатый рынок, бани, пять харчевен, магистратура, суд. А я почему то считал, что столица Стивесса. Стереотип, школа магии может быть только в столице. Оказалось, нет! Стивесса город на берегу моря, а училище готовит магов ветра, для морского флота. Вот уж кем-кем, а моряком я себя точно не видел. Известно, что поступая в училище, Нав собирался заплатить за полный курс обучения золотом. А это, освобождало его впоследствии от обязательной отработки пятилетнего контракта на королевском флоте.

Интересно. А чем хотел заняться Нав после окончания училища, если не хотел стать военным моряком. Дома ему ничего не светило, семьдесят золотых это было всё, что ему отходило по наследству. Баронство невелико и дробить его отец точно не будет, всё достанется старшему брату. Майорат, будь он не ладен. Ночь опять пролетела незаметно, я опять экспериментировал, но очень лёгкими дуновениями ветра. Не хотелось опять свалиться от истощения магических сил. Слабоват резерв, а значит, надо было его как-то увеличивать, ничего другого как постоянно заниматься магией я не придумал. Удалось закрутить небольшой смерч вокруг себя, практически на расстоянии вытянутой руки вокруг меня вращался поток воздуха. Взаимодействие со стихией у меня было большей частью непродолжительным и рваным событием, мне не удавалось растянуть удовольствие владения стихией больше чем на пару минут. Всплеск силы — порыв ветра, всплеск силы — быстро затухающий смерч.

— Качаться надо Иван, как физически, так и магически,— сказал я сам себе. — Заботой о хлебе насущем ты не отягощён, так что с утра до вечера занимаемся телом и душой, то есть магией. Свою половину ночи я разделил надвое, половину отдал физическим упражнениям. Вторую половину магическим, гнал по поверхности реки маленькие волны. Устал, отдохнул, погнал волну, перекусил и снова, — ветер! И рябь по воде.

Утром следущего дня пришёл наконец паром, перевёз на нашу сторону купеческий воз запряженный парой волов, в обратную сторону загрузил карету дворянина, следующая была моя очередь. Мы собрались и к тому моменту, когда паром в очередной раз причалил к нашему берегу, уже ожидали посадки. Завели по сходням лошадей, привязали их к коновязям.