| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вспоминая последние дни обороны нынешнего Иден-Прайма, Явик обратил внимание на одну деталь. Она раньше ускользала от чёткого осознания: многих чистокровных протеан не обнаруживали ни в числе живых, ни в числе мёртвых. Они исчезали. Теперь Явик был склонен верить в правильность предположения, высказанного одним из его сослуживцев-офицеров: Жнецы всё же берут пленных. Думать о деталях такого пленения даже для него, офицера протеанской армии, было очень тяжело. И не только из-за отсутствия внятных доказательств и подтверждённых фактов. Что-то он чувствовал такое, что ему будет трудно воспринять полностью даже сейчас, когда до столкновения со Жнецами оставалось ещё немного времени. Мирного времени. И возможно, будет тяжело воспринять и принять много позже, когда война со Жнецами снова придёт в Галактику.
Мысли Явика вернулись к тому, что он увидел на протеанской базе. Да, он знал то, о чём умолчал в общении с Шепард и другими нормандовцами. Он знал, что фактически на огромной подземной протеанской базе были места для миллиона капсул с солдатами. Этот бункер уходил в толщу планеты Иден-Прайм на сотни метров. То, что видел Шепард — это только часть, самая верхняя часть этого бункера. В глубины уходили этажи и уровни, на которых располагались технические, служебные и жилые, а также вспомогательные помещения, а главное — сотни и тысячи капсул. В них находились протеане. Не только воины, но и гражданские. Из них Явик должен был восстановить, воссоздать, реанимировать новую протеанскую империю, когда угроза Жнецов минует.
Не всё пошло так, как предполагалось в заранее разработанном плане. Ещё тогда, когда все эти солдаты и гражданские погружались в анабиоз и глубинные подземные уровни были заблокированы, среди них появились одурманенные, которые и навлекли на бункер внимание, а затем и войска Жнецов, прибывшие для зачистки Иден-Прайма. Тогда, в ходе возникшего противостояния, были уничтожены сотни тысяч капсул с протеанами. Подконтрольные врагу хаски протеан ещё очень долго атаковали чистых протеан — как гражданских, так и солдат, ещё не вошедших в анабиоз.
Виртуальный Интеллект "Победа" был вынужден самостоятельно использовать нейтронную обработку для устранения всех сил Жнецов, находящихся внутри бункера. Обработка была проведена, но она сильно повредила базу протеан, выведя из строя аппаратуру, отвечавшую за автоматическую перезагрузку. Из-за возникшей нехватки энергии многие капсулы, в которых находились "чистые" протеане, были экстренно отключены, потому в живых осталось совсем немного протеан. К моменту активации Базы умерли многие тяжелораненые протеане, сумевшие всё же активировать режим анабиоза.
Список жертв пополнили протеане, капсулы которых оказались неисправны. Жнецы наступали, протеане отступали, огрызаясь и отстреливаясь. Таяла надежда на сохранение протеанской расы, надежда на то, что бункер обнаружат представители молодой разумной расы, сумевшей избежать уничтожения в ходе Жатвы, была очень слабой.
Протеане — выжили, но пока что они слишком слабы и слишком малочисленны. Да, они — хищники и готовы принять активное участие в борьбе со своим старым врагом. И не их вина, что им придётся действовать не в авангарде, а в тылу, скрываясь и прикрываясь завесой тайны.
Явик был рад увидеть и услышать соплеменников и соотечественников, он был счастлив убедиться, что Таэла не пострадала, что она выжила, что она осталась прежней. Через несколько суток будет пробит тоннель к "Клинку Ярости" и в глубокой тайне протеане перейдут на борт своего большого сильного, хорошо вооружённого корабля.
Если фрегат действительно не пострадал — они получат шанс уйти в безвестность для почти всех нынешних обитателей Галактики. Уйти, оставшись видимыми и доступными только для нескольких десятков разумных органиков, которые в большинстве своём будут ещё очень долго составлять экипаж и команду фрегата "Нормандия".
Сейчас многие нормандовцы откровенно боятся протеанского воина. И Явик понимал этот страх правильно: слишком многое в среде чистокровных протеан было построено на объективном многоуровневом превосходстве расы над другими, неимперскими, нетитульными расами. Протеане смогли научиться индивидуально передавать данные прямо в сознание другого разумного существа, смогли достичь в этом искусстве уровня мастеров и уровня профессионалов. На такой технологии работали, в том числе, и протеанские маяки. Хорошо ещё, что пока никто из представителей молодых рас не обнаружил и не вступил в контакт со многими руинами, способными тоже передавать информацию прямо в мозг разумного органика. Вряд ли мозги современных органиков полностью приспособлены к такому информационному удару. Может быть, Шепард и сохранит себя в здравом уме и в твёрдой памяти после такого контакта с руинами, но... она ведь такая стойкая и подготовленная — одна, а землян, людей — много. И не факт, что первым контактёром с такими протеанскими руинами будет именно старпом "Нормандии".
Спокойно отнесясь к развитию взаимоотношений между Шепардом и Бенезией, Явик всего лишь следовал традициям своей расы. Тогда, когда нынешние молодые расы стояли на значительно более низких уровнях развития, чем сейчас, перед очередной войной со Жнецами, они в сознании протеан были прочно соотнесены с понятием "примитивы". Потому и отношение протеан к нынешним кварианцам, саларианцам, турианцам, азари было в целом надменным.
Были и исключения из этого правила, которые ни в коей мере не могли подвергнуть само правило какому-либо сомнению. Так, нынешние кварианцы, которые тогда ещё обходились без скафандров, многими протеанами вполне обоснованно и нормативно считались привлекательными.
Общая же установка в Империи Протеан была такова: все более слабые расы завоёваны и порабощены чистокровными протеанами, потому никакие взаимосвязи вроде спаривания между чистокровными протеанами и представителями слабых рас не могут считаться нормативными и потому — приемлемыми.
Да, Шепард прекрасно понимал, что протеанин — прежде всего хищник, а потом уже — воин и офицер. Сарен Артериус, чему старпом был неоднократно свидетелем, бледнел, едва только видел неподалёку протеанина. Безжалостный турианец, руки у которого минимум по локоть, а по оценкам самого Явика, считавшего с Артериуса немало важной информации — и по плечи — в крови, понимал, что в лице протеанина он видит перед собой более сильного противника, которому не сможет успешно противостоять и тем более — сопротивляться. Шепард, как понимал протеанин, подозревал, что во времена раннего детства многих нынешних рас пространства Цитадели, протеане не гнушались поеданием нынешних турианцев, саларианцев, кварианцев, кроганов, ханаров, азари. В меню протеан входили и древние люди.
Всё это было в истории протеан. Да и не только протеан. Явик знал теперь, благодаря общению с Таэлой, достаточно полно историю азари, историю турианцев. И те, и другие тоже на заре своего расового развития "баловались" поеданием друг друга в живом и в мёртвом виде. Теперь Явик видел в действии более полную, но по-прежнему стандартную общегалактическую программу расового развития, влияние которой не смогла избежать ни одна из рас. Видел и знал достаточно много о существующем до сих пор заблуждении, что ретрансляторы и Цитадель являются наследием протеанской цивилизации. Лестно, конечно, было знать о том, что именно твоей расе приписывают создание столь долговечных сооружений. Но правда всё же была гораздо проще и страшнее: создателями этих сооружений были не протеане, а Жнецы. Протеане тоже усовершенствовали свои технологии на основе наследия предшествовавших им рас, таких, как инусаннон. Но в своём развитии они не достигли столь высокого уровня, который позволил бы им создать нечто наподобие ретранслятора или станции "Цитадель". Во время войны со Жнецами протеане разработали и сумели создать энергетическое оружие, не требовавшее стандартных боеприпасов, продолжали исследовать космос автоматическими зондами, а иногда — и с помощью пилотируемых кораблей. И это — несмотря на то, что ресурсов катастрофически не хватало для сдерживания наступления Жнецов. Протеане старались сохранить чертежи недостроенного ими Горна, чтобы дать другим расам шанс на противостояние Жнецам. Записи о Горне, как знал теперь Явик, хранились на Марсе, но до сих пор в базах данных, доступных на Иден-Прайме, нет информации, что они были найдены людьми.
Многие, но не все подземные уровни базы на Иден-Прайме были, в общем-то, почти целы. Явик, благодаря общению с Таэлой и с её выжившими коллегами, тому самому интенсивному общению мыслеобразами, по которому он уже успел очень соскучиться, теперь мог предполагать, что руины протеанских городов, поселений, станций, нынешние расы могли найти на разных планетах по всей нынешней галактике. Возможно, они остались нетронутыми, но Явик, как и Таэла и её коллеги, не исключал, что многие со временем могли быть — и даже должны были быть — разграблены. Зная о том, какими были нынешние молодые расы на заре своего развития, ни Явик, ни Таэла с коллегами не сомневались в том, что никакая из этих рас, включая, конечно же, людей, не смогла бы пройти тест на звание "святой" с положительным результатом.
Если многие базы и поселения протеан были действительно разрушены или разграблены... Значит, где-то в галактике должны были быть найдены и протеанские диски с данными, в том числе "золотые" диски, обозначавшие планеты и иные небесные тела, предназначенные для колонизации протеанами. Над поиском таких дисков следовало поработать. Если будет полёт по значительной части галактики, исследованной к нынешнему времени, то поиску этих дисков — и не только ему, он, протеанский воин, должен уделить самое пристальное внимание.
Если бы среди нормандовцев не было такого человека, как Шепард, прошедшего через своеобразный обряд "преображения" и ситуация сложилась так, что люди самостоятельно обнаружили Базу, то перед ними встала бы проблема осуществления доступа и понимания смысла информации, записанной на протеанских носителях. Явик пока что сомневался в том, что и информация Маяка, содержащего предупреждение о грядущем вторжении Жнецов, будет понята людьми правильно и в полной мере. Видение, заключённое в Маяке, люди смогли бы увидеть, но полностью осмыслить — вряд ли. Для полного осмысления люди должны были владеть Шифром, являвшимся ключом, позволявшим мыслить как протеане, понять протеанскую культуру, историю, память ушедших поколений. Если бы не Шепард... пришлось бы решать вопрос о передаче людям Шифра. Вот поэтому Явик, едва очнувшись, очень обрадовался тому, что Шепард способен говорить с протеанами напрямую и понимать их достаточно глубоко. Да и шифр она уже раньше получила.
Протеанин включил инструментрон, развернул средний экран и вывел на него карту нынешней Галактики, увеличив сегмент Аттического Траверса. Он вглядывался в отметки планет, звёздных систем, астероидных поясов и думал, что видит сейчас то, что осталось от области, где располагалась в глубокой древности материнская планета протеан.
Если "Нормандия" покинет Иден-Прайм, то он договорится с Андерсоном, чтобы корабль побывал в Аттическом Траверсе. Ему надо, очень и очень надо взглянуть на место, где располагалась прародина протеан, своими глазами.
Таэла и её коллеги смогут сделать это, воспользовавшись "Клинком Ярости", они сделают это тайно, прикрыв корабль полем невидимости, а ему... ему придётся попросить Андерсона направить "Нормандию" в этот район. Почему-то ему кажется, что после Цитадели фрегат-прототип отправится в длительный полёт по Галактике. И он даже немного уверен в том, что именно так и будет.
Протеанин сидел на берегу озера, сохраняя привычную полную неподвижность. Ночь его не настораживала — он привык к тому, что необходимо бодрствовать и действовать ночью. Протеане всегда были и оставались хищниками — жестокими, быстрыми, безжалостными. Он привык воевать, жить боем, действовать так, как полагается воину. Когда он появился на свет, война со Жнецами... приближалась. И сейчас, сверяясь со своей просыпающейся глубинной памятью, Явик с трудом воспринимал окружающее пространство, как мирное. "Всё в этом мире повторяется" — с горечью подумал воин древней расы.
Несколько десятков минут назад он почувствовал, что рядом появились дети. Они тоже пришли к озеру, пришли, не боясь темноты, не обращая особого внимания на то, что время уже достаточно позднее. Теперь, ненадолго отрешившись от размышлений о минувшей войне, окончившейся поражением протеан, но, к счастью, не завершившейся гибелью протеанской расы, Явик чувствовал сдержанный интерес крестьянских детей к себе. Он продолжал сидеть неподвижно, но слышал, чувствовал и видел, как дети поселенцев Идена приближаются к нему.
Любопытство человеческих детей, как теперь полагал Явик, граничило с безрассудным бесстрашием. Они не воспринимали протеанина, облачённого в боевую кроваво-красную броню, больше похожего на жука, вставшего на задние лапы, чем на человека, как угрозу и опасность. Они хотели приблизиться к нему, хотели поговорить с ним, хотели прикоснуться к нему. Столь непосредственное отношение маленьких землян не удивляло Явика — он видел, как развивалось человечество в начальный период своей истории. А потом... потом была война со Жнецами, но человечество выжило. И развилось, и упрочило своё положение, вышло в Большой космос, стало, пусть пока что очень формально, частью сообщества Старых Рас. И вот теперь дети землян осторожно, неспешно, но неудержимо старались подойти к нему, воину протеанской расы.
Явик знал, что крестьяне, жившие в окрестных селениях, задали Карин и Бенезии немало вопросов о протеанине. И азари, и человек многое рассказали иденцам о Явике. То, что знали, а ещё — то, что поняли, что ощутили. Так что для крестьян Идена он, воин древней расы перестал быть неизвестным, страшным, опасным. Для взрослых — перестал. А дети... Они всегда воспринимали окружающий мир по-иному. Пользуясь своим, особым детским восприятием, они осваивали окружающий мир.
* * *
Явик не напрягая слух, чётко и ясно слышал, как перешёптываются между собой девочки и мальчики, подходившие к тому месту, где он сидел:
— Он сидит здесь долго, — говорил один мальчик другому. — Несколько часов. Сидит неподвижно, не смотрит по сторонам.
— Может, не надо ему мешать? — спросил другой мальчик. — Может, ему надо побыть одному?
— Мы не будем мешать ему. Просто подойдём поближе, — сказал первый. — Родители сказали, что он выжил один. Только один, представляешь?! Из всей расы! Наверное, ему сейчас тяжело.
— Думаешь, что если мы подойдём, ему станет легче?
— Не знаю, — честно сказал мальчик своему приятелю. — Думаю, что тяжелее ему точно не станет. Многие взрослые говорят, что одиночество — страшно для любого разумного. А он — разумный. Представь только, что такое проснуться, очнуться через пятьдесят тысяч лет и понять, что ты один...
— Б-р-р, — произнёс собеседник. — Не-е-е. Такое я даже на секунду представить боюсь. Не умею я такого.
— А вот ему — пришлось. И он несколько часов сидит один. В темноте. На берегу.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
