Больше для поддержания видимости, нежели из реальной пользы, субалтерн-офицер выстроил отряд. Костяк команды составила полудюжина пехотинцев. Они проявили себя полгода назад в битве у Дессины. Могучий сержант Балло сражался тогда с Никасом плечом к плечу, в Арадейсе стал его заместителем и самым доверенным лицом. Он возвышался как утёс, наводя трепет на окружающих не только телосложением, но и густыми чёрными подусниками, заплетёнными в косички.

— Сержант! Проследите, чтобы никто не отлучался со стены. Тем более — не прикладывался к фляжке. С провинившимся разберитесь... — командир хотел ввернуть солёное слово, в армии привычное, но осёкся. Близость Айны мешала управлению взводом. Поэтому закончил как воспитанница пансиона благородных девиц. — Разберитесь строго! Вольно!

Спустилась ночь. Как бывает в этих широтах — кристально ясная и светлая. В первом часу силуэты трёх кораблей Никас обнаружил с воздуха на дистанции двух тысяч шагов от входа в бухту. Пираты стали на якорь, подвергая нервы гарнизонных дополнительному испытанию.

Ближе к рассвету орудийные казематы пароходов озарились вспышками. Снаряды угодили в скалы, в прибой, пара перемахнула через крепостную стену и упала в бухте. Тем самым пришельцы подтвердили дурные намерения. Последняя надежда, что в Арадейс прибыли мирные негоцианты с вооружённой охраной, растаяла с пороховым дымом.

Ответный залп получился точнее: эскадру накрыло стразу же, на головном корабле полыхнул взрыв удачного попадания. Пушкари радостно заголосили, а вражеские корабли под обстрелом отошли мористее.

Никас окликнул Айну.

— Считай, в бою ты за мной присмотрела, брат-сестра. Пираты натешились и отвалили.

В голосе промелькнула грустинка. Как же, победа добыта слишком легко. Главное — безо всякого участия взвода Никаса.

— Не торопись. Как-то всё слишком легко и глупо. Похоже, они только отвлекли ваше внимание. У тебя есть подзорная труба?

Летучее дворянство славится отменным зрением, развитой способностью подмечать малейшие существенные детали с высоты птичьего полёта. Айна указала на смутную продолговатую тень, обозначившуюся у входа в бухту.

Одолженная у пушкарей подзорная труба показала странный предмет, похожий на спину кита. Он неторопливо скользнул к заграждению. Пока Никас убеждал командира развернуть часть пушек в направлении прохода, тёмное веретено приблизилось вплотную. Если бы в ушах не звенело от пушечной пальбы, защитники крепости услышали бы, как звякнула цепь, протащившись по гладкой палубе загадочного плавсредства.

— Подводная лодка! — хором воскликнули брат с сестрой, вспомнив эпическую сагу о битве при Нирайне, когда их отец сумел приспособить субмарину контрабандистов для атаки на ламбрийский флот.

Командир гарнизона лишь хмыкнул странному предположению. О посылке отряда вниз он даже слышать не захотел. В распоряжении Никаса имелся только его взвод. В принципе — достаточно. В железной сигаре не может быть много народа, даже если в бой вместе с десантом кинется экипаж корабля.

— Задавим чёртовых морских крыс! — закричал молодой офицер и опрометью бросился по лестнице вниз. Сапоги пехотинцев загрохотали вслед, звуком напоминая небольшой горный обвал. Айна отправилась следом, исполненная тревоги гораздо больше, нежели энтузиазма. Она — не военачальник, но любой в подобной ситуации должен предположить, что враг, спрятавший козырь в рукаве, мог заготовить бессчётное количество сюрпризов. Ибо цель — богатый и никогда не подвергавшийся разграблению Арадейс — лежит на расстоянии револьверного выстрела.

Внизу Никас обернулся.

— Вот это — жизнь! Отец утверждает, что намахался шпагой на три жизни вперёд? Плевать! Моё всё ещё впереди. А он пусть протыкает соломенные чучела и муштрует юнцов в безопасном Винзоре. Не отставай, сестрица, пропустишь веселье.

В этот день княжич ошибся несколько раз. В том числе — о месте пребывания Алексайона Алайна, а также роде его занятий. В день нападения на Арадейс князь впервые за много лет переступил порог кабинета, где в юности познакомился с герцогом Мейкдоном.

За двадцать с лишним лет Майрон, столица герцогства Кампест, изменился разительно, шагнув в будущее широким шагом. Город разросся, новые кварталы скорее напоминают Атену с её просторными проспектами и рядами высоких домов, но Атену довоенную, процветавшую.

Замок хранит традиции. Обстановка выполнена из тёмного дерева, драпировки выдержаны в фамильных чёрно-фиолетовых тонах с золотом, удивительно напоминающих стиль похоронных заведений. Главным новшеством является хозяин владений, наследник покойного герцога, вступивший в совершеннолетие с избавлением от опеки родственников-регентов.

Третьим участником встречи был герцог Филлис Виндзор, сюзерен Алекса Алайна, принявший у него вассальную клятву в весьма юном возрасте, вопреки велению матери. Он же попытался разрядить грозовую атмосферу, буквально пронизавшую залу, как только взгляды князя и фиолетового герцога встретились в безмолвном поединке.

— Полно вам, благородные. Я краем уха наслышан о ваших непростых и, скажу откровенно, весьма двусмысленных отношениях. Однако попрошу о сдержанности, во благо триумвирата. Синьор Горг, поверьте, стоило немалых усилий уговорить князя сопровождать меня, даже для пользы дела.

Филлис, вопреки стараниям главы его гвардии, вырос в типичного лорда-управленца, избегающего драк и риска. Он относился экономно не только к своей, но и чужой крови, никогда не дрался на дуэли и не подавал поводов. От ненужных конфликтов герцогство уберёг мрачноватый элит-офицер с лицом, изобильно испещрённым шрамами былых битв. Казалось, жестокий повар когда-то порезал на нём морковь словно на разделочном столе, нимало не заботясь, что это лицо живого человека.

Суровые черты Алекса не смягчила седина. Морщины, неизбежные для мужчины за сорок, внесли разнообразие в причудливый рельеф кожи.

Вместе с тем, за два десятилетия сравнительно мирной жизни князь утратил большую часть озорной свирепости. В молодости эта черта магнитом тянула женщин, на мужчин действовала вызывающе, послужив причиной множества дуэлей, часть которых вполне возможно было избежать. Сегодня вызов читался в глазах хозяина Майрона.

— Не скрою, мне неприятен визит синьора Алайна, и я не пытаюсь скрыть истинные чувства дипломатическим протоколом.

— Хорошо, синьор герцог. Тогда предлагаю расставить всё на свои места, — Алекс переступил с ноги на ногу и машинально положил руку в перчатке на эфес шпаги. Прикосновение к привычному предмету обычно действовало успокаивающе на него самого, других — отрезвляло, мало кто пережил схватку с князем.

Горг не предложил присесть и сам остался стоять за столом, отчего напряжение сгустилось ещё более. Нет сомнений, Филлису он бы пожал руку и усадил в кресло, а лакеи развили бы угодливую суету вокруг дорого гостя в стиле 'чтоизволите'.

— Говорите прямо, князь. Злые языки называют вас моим кровным отцом.

Алекс коротко кивнул. До чего силён контраст между братьями! Старший Иэрос всегда говорит округло, внимательно отслеживая реакцию визави. Трудно догадаться, что за мысли роятся в его кривой голове. Горг, воспитанный Мейкдонами, впитал прямоту северных горцев, доставшуюся от фактического родителя. Если считает, что нужно сказать правду — скажет, даже если эта правда не понравится кому-то. А уж внешнее сходство подогревает сплетни до предела. Достаточно располосовать лицо, и герцог окончательно будет выглядеть моделью рисунков, оставленных покойной Эльзой Мейкдон в память о её коротком и бурном романе с юным легионером Алайном.

— Злые языки могут трепать всё, что угодно. Но я действительно останавливался в этом замке за девять месяцев до вашего рождения.

— Отплатив отцу за гостеприимство подлым образом.

— Трудно назвать гостеприимством арест, — встрял Филлис и тут же получил обжигающие взгляды: не лезь не в своё дело.

— Оставьте ваши предположения при себе, синьор князь. Ровно также я отношусь к порочащим сплетням, что после моего рождения отец интересовался не женщинами. Это Иэрос легкомысленно зовёт вас родственником, намекая — отец его родного брата ему не чужой. Для меня же это равносильно объявлению бастардом.

— И лишению прав на герцогскую корону, — снова влез Филлис. — Синьоры, в жизни бывает разное. Гораздо важнее, чем это дело считается, нежели является на самом деле. Горг Мейкдон — законный правитель Майрона. Надеюсь, у присутствующих нет возражений? Следовательно, он рождён от покойных герцога и герцогини Мейкдон.

Фиолетовый чуть успокоился.

Алекс в согласии склонил голову. Его невоинственный сюзерен, лысоватый и очкастый уже к тридцати годам, выиграл эту битву единственным словесным выстрелом. Вот кого нужно было отправить за океан увещевать блудного законного сына, пусть такое поручение герцогу не по чину.

Филлис продолжил гнуть своё, увидев, что стрелы попадают в цель.

— Завтра приедет синьор Иэрос. Убедительно прошу вас, герцог, вытерпеть присутствие тея Алайна. Угрозу с юга триумвирату не отвратить без военной силы. Так что нам необходимо выслушать компетентное мнение.

— Потерплю уж. Откровенно говоря, я годами не вспоминаю о той истории. Но ваш приезд... — Горг красноречиво развёл руками. Мол, вы же отдаёте отчёт в своей бестактности.

— Понимаю. И, тем более, не навязываюсь в папаши. Будем считать щекотливый разговор оконченным, — поддержал Алекс.

Герцог вдруг вспомнил о роли гостеприимного хозяина.

— Лакеи покажут вам комнаты. Продолжим разговор в саду, туда же подадут обед.

Он даже проводил их до половины коридора. Алекс, убедившись, что Филлис перешёл под опеку замковой прислуги, шепнул Горгу:

— Надеюсь, комната будет другая.

— Конечно, — живо откликнулся тот. — Памятную вам я распорядился заложить кирпичом и раствором.

— Воля ваша... — под влиянием непонятного порыва, князь ещё раз ковырнул старую семейную рану. — От Эльзы остались картины. Вы разрешите взглянуть?

Горга передёрнуло.

— Почти ничего не осталось. Обнажённые мужчины... — он промолчал о несомненном сходстве некоторых портретов с гостем и с ним самим. — А также женщины. Не хочу подливать масло в огонь дурных пересудов.

— Вы распорядились их уничтожить?

— Нет. Сжёг своими руками. И сам бросил занятия живописью, как только смог повелевать в замке, не слушаясь регента. Повторю: я бросил думать о той постыдной истории, зачем вы снова ворошите прошлое? Всё забыто. Всё кончилось.

— Да, синьор герцог.

Но те, кто вправду забыл, не нервничают столь явно, не сжигают улики и не замуровывают комнаты кирпичом.

Глава вторая

Никас мчался впереди.

Ему казалось, что он несётся как тигр, учуявший добычу. Айне, едва поспевавшей вслед, пришло сравнение со вспугнутым молодым оленем, который скачет незнамо куда, возможно — к охотничьим номерам, где стрелки уже взвели ружья. Непонятно же, сколько народа в субмарине, какое у них оружие.

С грохотом металлических набоек на сапогах по каменным ступеням, защитники Арадейса сбежали вниз. Увиденное в мутном свете рождающегося утра Никасу решительно не понравилось.

Лодка не углубилась в бухту, а притёрлась к кранцам у пристани близ заставы, где укрыты лебёдки заградительных цепей. Пират шагнул на берег и поймал швартовочный конец. Канат обвился вокруг причального кнехта, другие искатели приключений высыпались на палубу из люка. Кто-то из нападавших услыхал звуки галопа, издаваемые отрядом Никаса. Больше поддерживать скрытность не имело смысла. Пираты открыли пальбу из винтовок, прыгали на пристань, там искали убежища среди канатных бухт, бочек и прочего хлама. Первые пули щёлкнули по корпусу субмарины.

— К рыбам! — удовлетворённо заключил Никас при виде врага, уронившего оружие и упавшего в воду с причала. Винтовочный прицел начал поиск следующей цели.

С первой же минуты боя сложилась патовая ситуация. Бойцы Никаса подстрелили двоих, остальные налётчики залегли и огрызались свинцом. Арадейсцы тоже попадали на тёплые камни, не остывшие после жаркого дня. Субалтерн отыскал взглядом Балло, укрывшегося у камней в трёх шагах левее.

— Сержант! Передай по цепи: не выпускать остальных из корабля!

В этот момент кто-то особенно смелый или нетерпеливый высунулся из люка, положив винтовку поверх комингса. Пули высекли искры из обшивки, вынудив пирата юркнуть обратно.

Айна оценила полководческие таланты брата. Он выиграл схватку, не потеряв ни единого бойца. Десант прижат к камням, лебёдки с цепями пиратам не доступны. Командир гарнизона скоро пришлёт подмогу. Осталось набраться чуть-чуть терпения.

Именно его и не хватило.

Никас, устав отлёживаться, отложил винтовку в сторону. Щёлкнул взводимый курок револьвера.

— Сержант! За мной! Остальным — прикрыть нас огнём. Держитесь, сучьи дети!

Он ужом скользнул между камней. За командиром полез Балло, изрыгающий проклятья. Пусть портовой мусор не скрыл полностью его массивную фигуру, град пуль по пиратским укрытиям не позволил отстрелить филейную или какую другую выступающую часть сержанта.

Никас не оборачивался и не видел, как мучительно трудно ползёт Балло. Молодым человеком владела одна мысль: покончить с пиратским десантом до прибытия подкрепления, не делить заслугу ни с кем. На берегу всего полдюжины, остальные не могут даже люк закрыть. У субмарины отсутствует рубка, скорее всего — чтобы облегчить проход под цепью, низкая палуба едва выступает из воды. Попробуют дать ход, посудину тут же зальёт волной.

Что такое полдюжины? Если верить рассказам об отце, столько соперников никогда не считалось для него непреодолимым препятствием. Чем сын хуже? Почему должен прозябать в тени его славы?

В просвете между ящиками Никас увидел чей-то бок в сером морском камзоле. Револьвер нащупал тёмное от пота пятно у левой подмышки... Мир озарила ярко-зелёная молния, затем накрыла беспросветная ночь.

Сначала вернулись звуки — частая дробь выстрелов. Когда молодой человек нашёл силы открыть глаза, то обнаружил себя сидящим. Спина прижата к чему-то угловатому. Затылок пронизала жуткая боль, накатилась нестерпимая тошнота. С трудом сфокусировав зрение, Никас увидел борт большого океанского корабля. По сходням лилась толпа возбуждённо горланящих людей с винтовками. Пиратов.

Офицер попытался встать. Грубый тычок винтовочным прикладом в грудь вернул его на место. Голова стукнулась о твёрдое, внутри черепа натурально разорвалась шрапнель.

— Сидите смирно, господин субалтерн, не то свяжу.

Никас медленно поднял глаза, с приклада на руки, держащие винтовку, и владельца этих рук — сержанта Балло. Быть может, правильнее говорить — пирата Балло?

Гнев от предательства самого верного человека вытеснил и боль, и сознание отчаянности собственного положения. Увидев, как бывший командир сжался в пружину перед броском, изменник радостно хохотнул:

— Давай-давай, щенок! Мне только повод нужен, чтобы ещё разок врезать по твоей пустой зазнаистой башке. Балло туда, Балло сюда, Балло вперёд под пули, а синьор тей только командовать горазд, так? Ничего. Наши пришли. Теперь всё тебе отольётся, сучий потрох!

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓