3. Кофе для невлюблённых

— Между прочим, это спасло жизнь семье из пятерых человек, включая троих детей!

— ...и ещё три займа на общую сумму в одиннадцать хайрейнов в мае; рекомендации от меня для вашей якобы сестры Сесиль, которая хотела устроиться горничной в приличный дом; семьдесят пять рейнов в начале июня; "срочно необходимое для расследования" платье Мадлен — вы его, кстати, так и не вернули...

— Какая мелочность! — Эллис вскочил со стула, красный, как застигнутый за подглядыванием в купальне мальчишка. — Вот уж не ожидал, что вы всему ведете счёт, Виржиния! А платье, чтоб вы знали, я могу вернуть вам хоть завтра. Да только оно всё в крови и на спине распорото. Медик из Управления меня заштопал, а вот платье, к сожалению, нет. Но если оно так дорого вашей Мадлен, то я...

— При чем тут ваша спина и это платье? Вы же не... — Я осеклась и почувствовала, что теперь уже сама заливаюсь румянцем. Эллис и платье, платье и Эллис... Нет, не хочу знать, что было за расследование такое. И думать об этом тоже не хочу. — Впрочем, оставим эту тему. Садитесь обратно, Эллис. Прошу прощения, я высказалась, пожалуй, слишком резко. Но вы должны понимать, что я не только леди, но и делец — мне свойственно вести счёт, даже если я не собираюсь потом взыскивать по нему долги. Повторюсь, я благодарна вам и рада оказывать помощь... в разумных пределах. Поэтому давайте попробуем начать разговор заново, без взаимных упреков и давления. Не стоит больше эпатировать вашего протеже.

— Меня сложно эпатировать чем-то, — внезапно поднял голову Лайзо. Пока мы с Эллисом пикировались, он сидел, чинно сложив руки на столе, и молчал. — А ещё я умею не слушать, молчать и забывать. Прошу прощения за свой неподобающий вид. — В голосе у него появились чарующе мягкие интонации; взгляд, тёмный и внимательный, завораживал. Невольно вспомнила я последнюю статью Луи ла Рона, в которой он раскрывал некоторые секреты гипнотизеров, и приняла вид небрежный и равнодушный, стала смотреть не в глаза Лайзо, а в сторону кухни, словно ожидая, когда Мэдди принесёт обещанный кофе. — Я понимаю, что сейчас вы видите перед собою всего лишь оборванца с подозрительным прошлым. Не буду лгать — некоторое время назад я жил аферами и мошенничеством. Однако обстоятельства теперь таковы, что мне нужна честная работа... и новый дом. С моим прошлым к счетам и деньгам меня не допустят, даже в самую бедную лавку, — с горечью произнес он. — Я бы и сам себя не допустил. Ремесло? Что ж, я могу пойти рабочим, но этих денег не хватит даже на приличную одежду, не говоря уже о комнате. Эллис не лукавил, когда говорил, что я хороший водитель, но без рекомендаций меня не возьмут ни в один дом. Леди Виржиния...

Зачарованная плавным ритмом его речи, я не сразу осознала, что Лайзо уже не сидит за столом напротив меня, а стоит на коленях у моих ног и держит меня за руку. Смуглые пальцы обжигали даже сквозь перчатку.

— Что это значит?

Я обмирала от сладкого ужаса, сердце колотилось где-то в горле, но голос у меня звучал достаточно устало и равнодушно, а рука не дрожала.

Пока.

— Это значит, что я прошу вам дать мне шанс, — спокойно ответил Лайзо, удерживая мой взгляд. — Назначьте испытательный срок, даже без жалования. Позвольте мне проявить себя.

Не знаю, что бы я ответила... Скорее всего, согласилась бы на любые условия этого обаятельного авантюриста. Но в какой-то момент я подняла глаза и столкнулась взглядом с Мадлен. Губы у неё побелели от злости, а лицо выражало такую смесь ревности и раздражения, что это отрезвило меня, как поток холодной воды.

— Мистер Маноле, боюсь, вы не совсем понимаете, о чём просите. — Я мягко высвободила руку. — Если бы Эллис обратился ко мне с подобной просьбой осенью, я бы, разумеется, положилась на его слово и приняла вас на работу, тем более что водитель мне действительно нужен. Но этим летом — по личным причинам — я вынуждена буду вести себя очень осторожно. Как графиня, я всегда на виду. Даже будь у вас кристально чистая репутация, всё равно пойдут сплетни. Вам достался дар редкой красоты, — позволила я себе снисходительную улыбку. — Представьте, что будут говорить люди, если я стану появляться в свете с молодым и красивым водителем. Наверняка кто-то захочет разузнать о вас побольше... В результате у меня может пострадать репутация, а вы подвергнетесь ещё большей опасности.

— Какая такая опасность? — смешно заломил брови Эллис. — Виржиния, только не говорите, что у вас есть ревнивый родственник со средневековыми понятиями о чести, который неусыпно заботится о вашей репутации.

Такой родственник у меня был, но сейчас я говорила не о нём.

— Вы почти угадали, Эллис. Не родственник. Жених. Я обручена с маркизом Рокпортом.

Вот так, я даже не солгала. Просто сместила некоторые акценты...

В глазах у Лайзо появилось престранное выражение.

— Леди Виржиния, я мог бы изменить свою внешность, хоть бы и притвориться стариком, только...

— Довольно. Мистер Маноле, не унижайтесь. Сядьте, пожалуйста, обратно на стул. Эллис, не утруждайте себя поиском аргументов — если я сказала "нет", это значит именно "нет", а не "попробуйте меня убедить". Мадлен, сердце моё, не стой там, я обещала нашим гостям кофе.

Мэдди расцвела торжествующе-радостной улыбкой. К столику она подходила, едва ли не приплясывая, а когда составляла чашки на стол, то одарила меня восторженным взглядом.

— Значит, жених. Маркиз Рокпорт.

— Да. И весной я уже имела с ним продолжительную беседу, когда на приёме у графа Хорнского кто-то имел неосторожность заметить, что некий детектив Норманн слишком часто посещает "Старое гнездо".

— И почему же я до сих пор жив и здоров? — саркастически поинтересовался Эллис.

— Потому что я сказала Ричарду, что вы довольно скучный мужчина тридцати с лишним лет, ростом ниже меня, наполовину седой, а ещё — что вам я обязана жизнью, да и в кофейне вы стали уже своего рода достопримечательностью, — по мере того, как я говорила, лицо у Эллиса вытягивалось всё больше и больше. — Разумеется, это не совсем так, но главное, что Ричард понял — вы ему в соперники не годитесь.

— Ричард?

— Ричард Рэйвен Рокпорт.

— Маркиз.

— Совершенно верно.

— Замечательный кофе.

— Благодарю.

— Значит, работать на вас для Лайзо — не лучший выход?

— Определенно.

— Гм.

— Увы.

— Что ж, не буду больше отнимать у вас время. — Эллис поднялся и хлопнул своего бывшего воспитанника по плечу. — Идем, Лайзо.

Тот беспрекословно подчинился, но бросил на меня такой жгучий взгляд, что по спине пробежали мурашки. Я невольно сжала в кулак левую руку — ту, к которой прикасались пальцы Лайзо, горячие, как уголья из печи.

— До встречи, леди Виржиния, — улыбнулся он уголками губ.

— Не думаю, что мы еще встретимся, — ответила я ровно.

— Как знать.

— Лайзо, не неси чушь, — возмутился Эллис и обернулся ко мне, хмурясь. — Всего доброго.

Когда глухо стукнула щеколда на двери черного хода, я наконец позволила себе расслабиться и слегка распустить ворот платья. Воздуха отчаянно не хватало.

— Мэдди, будь умницей, принеси мне холодной воды. Нет, постой. Пусть Георг выдавит в воду лимонного сока.

Мадлен птичкой упорхнула на кухню. Я откинулась на спинку стула, рассеянно обмахиваясь салфеткой. Почему-то этот Лайзо Маноле не выходил у меня из головы. Сейчас, обдумывая его поведение, я поняла, что местом водителя он заинтересовался не сразу. Скорее всего, в "Старое гнездо" Лайзо пришел, делая Эллису одолжение, и поэтому нарядился так, чтобы мне и в голову не пришло взять на работу "оборванца-гипси". Но потом что-то заставило его передумать. Святые небеса, так меня ещё никто не просил о работе! И я могла бы согласиться. На самом деле маркиз Рокпорт вмешивался в мои дела довольно редко — я сразу дала ему понять, что если он попытается мне приказывать, то помолвка будет разорвана в тот же день. Маркиз был другом моего отца, а брак — своего рода соглашением между Рокпортами и Эверсанами. Но за последние десять лет многое изменилось. Женщины получили большую свободу и самостоятельность, были приняты новые законы о наследовании... Пожалуй, теперь никто не удивился бы расторжению "выгодной помолвки" — маркизу в этом году исполнилось тридцать шесть, мне едва миновало двадцать, и разница в возрасте была бы существенным аргументом.

Сплетни тоже всего лишь отговорка. О визитах Эллиса в "Старое гнездо" говорили месяц или около того, а потом тема эта наскучила высшему свету.

Нет уж. Надо признаться хотя бы себе: я так резко говорила с Эллисом и отказалась брать Лайзо потому, что понимала — этот восхитительный мошенник имеет все шансы вертеть мною, как ему заблагорассудится.

Мэдди неуверенно положила мне руку на плечо.

— Что? — очнулась я от размышлений. Глаза у Мадлен были встревоженные. — Не беспокойся. Всё в порядке. Эллис привёл странного человека, но разве это впервые случается? А я... наверное, время просто уже позднее, вот мысли и путаются.

Я пригубила воды. Освежающая кислинка лимона смыла ощущение духоты, но тревога осталась. Мадлен растерянно смотрела то на меня, то на пустые чашки на столе. За окном было совершенно темно.

И впрямь, слишком поздно, чтобы мыслить разумно.

Против ожиданий, проснулась я рано, ещё восьми не было — и вполне выспалась к этому времени. Видимо, сказалось то, что накануне днём я вдоволь подремала. Утро прошло в рутинных заботах — деловые письма, финансовые документы, присланные управляющим на проверку, несколько приглашений на званые ужины — на некоторые из них следовало ответить отказом, на другие — согласиться... Когда я уже готовилась к выходу, а Эвани делала мне причёску, вдруг вошла Магда, взволнованная и бледная:

— Леди Виржиния, там такое странное творится, ну, в "Старом гнезде", — она неловко переступила с ноги на ногу. — По телефонному аппарату, э-э-э, звонили. Мистер Белкрафт, самолично. Говорит, срочно приезжайте — вроде как у дверей утром нашли кого-то, из постоянных. То ли пьяного вусмерть, то ли больного... Ну, дальше я не поняла ничегошеньки. Там тренькнуло что-то — и тишина.

"Неужто Лайзо вернулся?" — пронеслась у меня дикая, невозможная мысль, но я сразу её отбросила. Вчера вечером я дала чёткое указание — больше не пускать воспитанника Эллиса с чёрного хода. Магда сказала — "кто-то из постоянных". Наверное, имелось в виду "из постоянных посетителей кофейни". Но почему Георг решил не вызвать врача, а сделать звонок мне?

Ох, не приеду — не узнаю.

— Магда, кэб уже ждет? Нет? Скверно... — Прав, прав был Эллис — мне действительно нужен личный автомобиль с водителем. И чем скорее, тем лучше. Надо заняться поисками всерьёз. — Эвани, вы тоже готовьтесь к выходу. Будете меня сопровождать.

Как я ни спешила, но в "Старом гнезде" оказалась только через полчаса. Выяснить какие-либо подробности о происшествии тоже не удалось. Я попыталась сделать звонок Георгу, но телефонистка никак не могла соединить с нужным номером. А потом уже подъехал кэб, и я не стала терять время на бесплодные попытки установить связь.

Георг встретил меня на заднем крыльце.

— Доброе утро, леди Виржиния. Боюсь, день сегодня получится такой же хлопотный, как и вчера... В зале сидит мистер Калле. Он был не совсем трезв, я привел его в чувство, как мог. Однако он по-прежнему настаивает на разговоре с вами, уверяет, что это очень важно... Я не стал пока звать констеблей.

— Вы правильно поступили, Георг, — улыбнулась я. Значит, Эрвин Калле. Не слишком-то похоже на его обычное поведение. Он, конечно, эксцентричен, но эксцентричность обычно проявляет в несколько иной сфере. — Мистер Калле не говорил ничего?

— Нет, — нахмурил брови Георг— происходящее явно ему не нравилось. — Он крайне взволнован и настаивает на беседе лично с вами.

— В таком случае не будем заставлять его ждать.

Не теряя больше времени, я прошла в зал. Эвани осталась на кухне с Мэдди и миссис Хат — как ни странно, эти трое вполне нашли общий язык. Эрвин Калле ждал меня, нервно расхаживая по залу из стороны в сторону. Признаков опьянения не было, но запах чувствовался даже издали. Я помедлила, но потом всё же вошла в зал. Георг остался у дверей в служебное помещение, буквально в шаге от меня; случись что, он сумеет скрутить хлипкого художника.

— Доброе утро, мистер Калле, — поздоровалась я, привлекая внимание Эрвина. Тот замер так резко, что мне стало не по себе. В последнее время он красил волосы в огненно-рыжий цвет, и от этого сейчас походил на безумца.

— Недоброе, леди Виржиния, для меня — недоброе... — Голос у него сорвался. — Четыре дня тому назад погиб мой близкий друг. Вероятно, вы слышали о нём. Патрик Морель.

— Конечно же, слышала... — Я почувствовала себя так, словно меня чем-то тяжёлым огрели по голове. Быть того не может... Патрик Морель, звезда, блистающая на подмостках Королевского театра... Блиставшая. — Так вы были знакомы? Мои... мои соболезнования. Как это случилось?

— В Управлении Спокойствия говорят, что это было самоубийство. Он повесился, — мёртвым голосом ответил художник.

Самоубийство друга. Неудивительно, что Эрвин Калле в таком состоянии. Странно только, что он пришел за утешением в "Старое гнездо", а не к своей нынешней "вдохновительнице".

— К сожалению, даже самые лучшие уходят, — произнесла я, стараясь вложить в эти слова искреннее сочувствие. — Но Патрик Морель... Кто бы мог подумать, что он покончит с собою. Ведь у него было всё — и красота, и талант, и главные роли в спектаклях. Поверить не могу, что его больше нет.

Эрвин Калле дернулся, словно от удара, и рассмеялся — хрипло, глухо.

— Да, у него было всё... Леди Виржиния, — внезапно он оборвал смех и шагнул вперёд, судорожно сжимая кулаки. — Патрик Морель не был самоубийцей. Я точно знаю, что его убили.

— О...

— Вы не верите мне? — Эрвин бессильно поник и покачнулся, как увядший тропический цветок на холодном аксонском ветру. — Я...

— Святые небеса, только не впадайте в отчаяние! — наплевав на правила этикета, я подошла к художнику и взяла его за руку. — Прошу вас, присядем там, за столиком. Георг, будьте любезны, сделайте нам напиток из мелиссы, мёда и лимона... А вам, мистер Калле, нужно просто успокоиться и рассказать мне в подробностях, что же всё-таки произошло.

Георг понятливо кивнул и скрылся в служебных помещениях. Я же отвела Эрвина к столику в самом дальнем углу, за ширмой. До открытия кофейни оставалось ещё около часа, но лучше было заранее устроиться там, где никто не помешал бы разговору — и не увидел бы художника в таком плачевном состоянии. Эрвин шел послушно, цепляясь за мою руку, как ребёнок — за материн подол. Мы так и сели за стол — рядом, не разнимая рук. Волосы у Эрвина были давно не мыты и свисали неопрятными перепутанными прядями. Лицо осунулось, глаза покраснели, словно он в последние дни забывал о сне и пище.

А на руках у него почти сошли постоянные пятнышки разноцветной краски — и это был самый тревожный признак. Ведь он означал, что Эрвин уже долгое время не заходит в свою мастерскую.