Опытный кролик

Когда нагруженный Панов возвращался в купе, проводник одобрительно хмыкнул. Гудевший всю дорогу пассажир взялся за ум. Поезд дернулся, лязгнув буферами. Вагон качнуло. Неведомый Борисов образца сорок первого года остался позади.

Здоровая еда и домашний квас творят чудеса.

Он решился посмотреть в зеркало и увидел там смурого и опухшего с перепою мужика. Рост чуть ниже среднего. Плотного телосложения. Возраст между тридцатью и сорока лет. Волосы русые, коротко стриженные. Лишь с цветом глаз не ясно — взгляд пылал горящей кучей мусора.

Панов выдвинул челюсть глубоко вперед и мысленно натянул на фигуру спортивный китайский костюм, кроссовки, цепь, кепку и знакомым прощальным телевизионным жестом задумчиво поскреб небритый подбородок.

Однако! Мужик получился конкретный, серьезный, но все же застенчивый для подворотни. Военная форма Ненашеву явно к лицу, но нет знакомого кадрового форса. Но чуть наметившийся живот ни к месту.

Впрочем, до финальной стадии "зеркальной болезни", когда хозяйственная часть мужику доступна лишь на ощупь и в отражении, далеко. Все же Максим не офисный планктон и дальше пухнуть ему не дадут.

Какой сегодня день, месяц и год Панову уже ясно по заляпанной жиром газете.

Глава вторая, в которой Саша Панов становится Максимом Ненашевым (1 июня 1941 года, воскресенье)

Саша закрыл дверь на защелку. Стараясь не торопиться, внимательно осмотрел чемодан и одежду. Потом, еще раз.

"Что, думал, в сказку попал?", Панов сокрушенно покачал головой, оценивая результат. Такими делами должны заниматься подготовленные люди. Те даже спят в форме НКВД, прижав к груди заветный ноутбук.

Начнем с оружия, поскольку оно должно придать уверенности, сделать его обладателя крупнее и страшнее. Саша вновь приценился к чужому и опухшему лицу. Ему и так ужасно страшно.

После щелчка по кобуре "ТТ", та легкомысленно мотнулась вбок.

Фи! Панов презрительно наморщил нос, расти и расти еще Максиму. Должен быть, пусть хоть огурец, но для приличия. И такой вариант — суровая реальность. В предвоенном июне на границу командиры ехали и без личного оружия, кому как повезло.

Вот снять шкуру он с кого-то сможет, нож с добротным, по металлу, лезвием длинной в полторы ладони и плотно посаженной берестяной рукоятью это гарантировал. Саша покидал клинок из руки в руку и чуть не порезался. Плохой баланс, держать неудобно и Ненашев окостенел. Сила есть, но с его жизненной гибкостью, можно лишь прогибать спину перед начальством.

Панов тяжело вздохнул и занялся документами.

Согласно новенькому "Удостоверению личности начальствующего состава РККА" Максим Дмитриевич Ненашев девятьсот девятого года рождения, призван в армию из запаса в феврале. Окончил курсы переподготовки при Московском Краснознаменном артиллерийском училище имени товарища Красина.

Интересно, чему его там три месяца учили? Лучше бы в часть отравили, как решили в сороковом году. Один месяц теории и два практики в войсках[4]. Все равно мало, на факультете вооружения надводных кораблей Панова драли по специальности пять лет, далее первый год на службе.

Опаньки! В оружейную страничку, как личное оружие, вписан "Тульский Токарев". Блатной у него товарищ! Он еще раз обыскал купе, потея от волнения.

Пустота! Утрата боевого оружия почти статья. Потому, как явно плевал Ненашев на все приказы. "ТТ" в личной собственности, через три месяца курсов, это нормально? Конечно, нормально, если проведено через магарыч.

Штатный пистолет или револьвер, при назначении в другую часть, полагалось сдать, но в приказе жил нюанс. Можно забрать с собой, если ухитриться записать "пушку", как собственную[5].

"Ты ее промотал, сученок!", ехидно подумал Панов. Именно "промотал", а не потерял, украли, продал, пропил и так далее. Есть такое особое умение у военных, непостижимым для простых граждан, способом расставаться с имуществом.

Это уж потом он догадался поднять подушку. Пистолет нашелся, но Панов ехидно похрюкал, над боевыми кондициями капитана. Дилетант хренов!

Саша не знал о розыгрыше попутчика. Тот, возвращаясь из командировки, всю дорогу наблюдал, как сосед носится с новеньким "ТТ", и тихо завидовал. Танкисту выдали не пистолет, а револьвер. Лишь ствол нагана пролезет сквозь заглушку в башне, если придется отстреливаться из подбитого танка.

До призыва, судя по разным справкам, Ненашев работал бухгалтером какого-то рыбоконсервно-холодильного комбината в Астрахани. Самая воинственная профессия. Как говорил товарищ Вершигора: "развивать эту тему можно бесконечно долго". Начальник разведки Ковпака, в прошлом кинорежиссер, считал людей со счетами очень серьезно подходящими к делу партизанскими командирами.

В документах нашелся желтый листок на комнату в коммуналке. Некто имярек принял ее на сбережение. Если заселят, то обязуются освободить сразу по возвращению Ненашева или по прибытии его семейства[6].

Панов ухмыльнулся, не удивительно, что капитан холост.

За работу, проделанную Ненашевым на гражданке ему не должно быть стыдно. Пачка червонцев в чемодане на палец толще вместе взятых капитанских окладов за три месяца и командировочных. Денежный и продовольственный аттестат путешествовал вместе с ним, а в цифрах довоенного денежного довольствия отставной полковник что-то смыслил.

Для полноты счастья Панову отвесили нелепый, но именной, значок "Ударнику госкредита".

Ох, "зажрался" на советской службе бухгалтер, проживая один в тридцатиметровой комнате, держа дома патефон. В чемодане до Брест ехали еще и пластинки. Типичный советский плейбой. Вряд ли какая дама могла устоять перед обаянием мужчины, имеющего помимо зарплаты доступ к продуктам, еще до завоза в магазин. Панов поцокал бы языком еще больше, узнав, что Ненашев вовсю гонял по улицам на служебном мотоцикле, заставляя девушек млеть от одного запаха бензина.

Итак, все готово для его легализации. Осталось лишь стать капитаном своей судьбы!

Но где, черт возьми, партбилет! Только с ним отважно стучит молодое сердце, а пулеметам не нужны патроны. Самолеты врага, с натужным воем падают вниз, сбитые половинками разломанного об колено кирпича.

Ну, нет, так нет — все еще впереди. Если умудришься выжить на границе, то обязательно начнешь неуклонно расти над собой, выговаривая правильные слова. Главное — ничего не ляпнуть про закат диалектического материализма.

Ерничал Саша от бессилия.

Ну, так какого хрена его сюда занесло? Ломать ситуацию? Тогда флаг кому-то руки, барабан на шею и электрички владимирской ветки навстречу. Поздно, очень поздно начинать что-то одному в день первого июня сорок первого года.

"А может, так?", Саша иронично крутанул незаряженный "ТТ" на пальце и примерил ствол к виску. Был вроде у кого-то, в подобной ситуации такой выход, но и тот персонаж не рискнул, решив для начала помучиться

Эх, как бы сообщить жене, что не сгинул в небытие ее любимый муж. Даже письмо не написать.

"Ну, почему нельзя провести жизнь в мире и покое. Где-нибудь у синего моря, рядом с лесом мачт, белых от парусов, сидя в плетеном кресле и слушая, как дятел считает года жизни", — попытался возмутиться Панов.

На кукушек он давно не надеялся. Редко, когда они кукуют больше чем до десять раз.

Что-то мягкое сразу тюкнуло его по макушке. Как всегда, чуть замечтаешься, сразу получи немотивированное насилие! Саша обреченно вздохнул и повесил фуражку на крючок.

Наберемся мужества и сделаем выводы.

Компетентные органы, включая местных патологоанатомов, единогласно установят в теле личность Максима Ненашева. Раздвоения сознания, как и чужих голосов не наблюдалось. Это хорошо. Симптомы шизоаффективного психоза Панову ни к чему. Пусть радуются его прогрессивные тараканы, еще одного лидера у них не будет.

Вот так! Как любой нормальный человек, Саша делил свои поступки на две категории — рациональные и интуитивные.

В первом случае можно спокойно вести внутренний диалог самим с собой, обсасывая развитие ситуации с разных сторон. Во втором мгновенно срабатывают врожденные или долго внушаемые рефлексы. Сожалеть о последствиях придется потом.

Основы психологии Панов был обязан знать по службе. Голоса разума, совести и так далее. Но что-то свое подсказывало "не паникуй!" и "опохмелись".

Ура! Окончательно включился рассудок.

Будем считать, махнулись мы разумами с Ненашевым. Так сказать, временной перенос для обмена опытом. Интересно, как он там? Госпиталь МВД без вопросов на время примет неадекватного пациента, а жена немедленно начнет хлопотать о душевном здоровье ее мужа.

Но справочка в медицинской карте есть. После ряда командировок Саше мудро прописали там небольшую контузию. Мало ли что может случиться на оперативной или следственной работе. Справка о частичной невменяемости и гуманный российский суд, вынесет не менее гуманное решение.

Пусть посмотрит Ненашев в палате "ящик", там озвучат реалии. После скушает "нежный сталинский" пельмешек (в магазинах продуктов море и с любым названием[7]), чтобы сразу ощутить, как жить стало "лучше и веселее".

Подлечится, обретет душевное спокойствие и вновь начнет служить бухгалтером. Те люди спокойные, невозмутимые в любой эпохе.

Ладно! Так, что у него есть еще?

"Какая странная инструкция для засланца", Саша скептически взвесил в руке дисциплинарный устав. Пусть положат его на рельсы, если жучара Ненашев не спер его из училища, даже не думая вытравливать хлоркой казенный штамп и номер. Угу, суровое время и железный порядок.

Нечестный поступок капитана легко объясним. Шел он служить не в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, а просто — в Красную Армию. Первые два слова магически исчезли со штампов, бланков и печатей летом сорокового года. Далее, взвешенный им на руке, октябрьский томик заставил бойцов и командиров содрогнуться в ужасе[8]. А Саша служил в Советской армии, похожий текст он помнил почти наизусть, как и все доминанты военного коитуса.

Да, была у него пара "друзей", именно так сделавших карьеру.

Рецепт прост: к технике близко не подходить, руководить по книге и видеть одни нарушения Устава. Противопоказаний нет. Осложнения: следует часто менять места службы и избегать участков, где случайно падают кирпичи. Категорически нельзя ездить с коллективом на любую, даже очень маленькую войну. Не страховой случай.

И дальше что будете делать, молодой человек? В Москву ехать, "паровоз" себе выбирать? Панов имел ввиду не агрегат с дымом из трубы, просто настоящий попаданец обязательно должен к кому-то прибиться.

"Тук-тук! Мы к вам, товарищ Сталин, и вот по какому делу!"

Истинные герои всегда быстро всплывают вверх, к власти, орденам, премиям, признанию заслуг.

Сдался в НКВД, и везут тебя в столицу к наркому.

Пара цитат из школьного учебника истории и Лаврентий Палыч нальет рюмку чая. В ответ "пионер", встав на табуретку, начнет декламировать стихи про секрет ядерной бомбы или споет Высоцкого.

Чу! Еле слышное поскребывание в приемной возвещает о явлении перед засланцем самого товарища Сталина, желающего непременно услышать совет, какой дорогой мы пойдем в будущее.

Панов поморщился. Какая-то подозрительная, странная, очень навязчивая привычка героев сдаваться милиции.

Нет за заветной дверью ни щита, ни меча. Унесли в другое место. За НКВД в июне сорок первого числится милиция, пограничники, оперативные войска, пожарные команды, лесная охрана, обслуга лагерей и тюрем, ЗАГС и вытрезвители. Мелочь в виде Управления картографии и Управления мер и весов не в счет.

В феврале сорок первого года всесильный НКВД распилили.

Шпионами, диверсантами и прочей куда-то ползущей контрреволюцией занялся новый Комиссариат Государственной Безопасности во главе с товарищем Меркуловым. Особые отделы стали 3-м Управлением Наркомата обороны, и чекистов не спеша переаттестовывали на комиссарские звания.

Госбезопасность встретила войну, как и армия, в момент перестройки. Весной сорок первого года шел дележ совместно нажитого имущества: кадров, осведомителей, агентов, дел и подследственных. Вон, в Питере следственную часть создали лишь в апреле 41-го.

Нужную по сути реформу начали в неудачное время, и не думая о скорой войне. Уж больно разрослась контора, становясь неуправляемой.

Двадцатого июля все вернули обратно[9], но не остановились. В сорок третьем, когда на фронте окончательно устаканилось, сделали, как задумали, поделив контору-монстра на несколько эффективных (соперничающих друг с другом) спецслужб.

Не надо, даже неутомимому оптимисту лезть в органы в период бардака.

Расторопностью тут страдают, предпочитая идти проверенным следственным путем. В свежесозданной конторе товарища Меркулова, перед первым допросом можно отсидеть две-три недели, а то и несколько месяцев, ничего не ведая о происходящем в стране.

Но, что есть, то есть — никакой бюрократии!

В военной прокуратуре Панов читал дела тех лет. Тонкая папка: справка-ордер на арест, анкета арестованного, один-два протокола допроса, чаще всего составленные задним числом, решение "тройки" и справка о заочном (в особом порядке) осуждении или исполненном приговоре. Жаль, прошли мимо его глаз альбомы, с компактным изложением дела на одном форматном листе.

Про статистику пусть воюют в браузерах, строя и разрушая мемориалы.

Все, что произошло перед войной органам на пользу не пошло. Упрощенный порядок ведения следствия так снизил квалификацию людей, что фантазии в протоколах удивляли даже суровых советских прокуроров, в ужасе браковавших до половины дел, направленных из НКВД в суд.

ЦК партии тоже внезапно констатировало на секретном фронте "головокружение от успехов" и принялось думать, как, особо ничего не меняя, выправить ситуацию[10].

Панов не злобствовал и не перегибал. Он принципиально перестал читать постперестроечные фантазии, как справа, так и слева.

Гораздо лучше чистосердечные признания фальсификаторов уголовных дел, данные военному трибуналу на многочисленных закрытых процессах предвоенных лет. Если кого-то случайно застрелят или просто придушат, плакать не станут.

Его же сценария, после сдачи в органы, хватит на полсерии.

Охмурев от "фантазий" о скорой и непобедоносной войне, Ненашевым займутся "всерьез". Он провокатор, его слова идут в разрез с генеральной линией, а значит пойдет Максим "паровозиком", как очередной разоблаченный иностранный агент.

А что? Даже в исторический процесс Панов впишется. В июне 41-го, в Главном артиллерийском управлении, по ведомству которого ранее служил Ненашев, накроют очередную группу заговорщиков. Ничто не мешало органам перевыполнять закон.

Даже беседовать с учениками доктора Сербского долго не придется. Диагноз поставят быстро: вменяем, значит враг, шпион, лазутчик.

А, собственно, чему верить?

В результате любых командно-штабных учений Красная Армия образца сорок первого размажет вермахт максимум в двухмесячный срок. К слову, такое КШУ в Западном особом военном округе провели осенью сорокового. Ведя упорные оборонительные бои советские войска, отходили от рубежа к рубежу, пока не уперлись, истощив силы врага. С подходом резервов "противник" гордым ежиком вылетел с советской территории.