О Городе и Пляже

— Я тебя не возбуждаю? — приторно-сладко обиделась девушка и направилась ко мне, а я и не знал, что отвечать.

Она устроилась ко мне на колени и прижалась всем телом, и я задохнулся от нахлынувшего яркого, острого, пряного и невероятно манящего запаха. Девушка положила ладони мне на запястья, наклонилась и начала целовать в ухо. Этот поцелуй оказался восхитительно-необычным, ибо был ещё и шёпотом:

— Не показывай ничем, что я с тобой сейчас говорю. Ногтями я разрежу скотч. Потом попытаюсь его обезвредить. А ты на всякий случай хватай мою сумку — там пистолет.

Девушка оторвалась от меня и обернулась к хозяину квартиры:

— А вы не хотите присоединиться?

— Нет, — холодно ответил тот.

— Ну почему-у-у-у-у? — с интонацией обиженной маленькой девочки она спрыгнула на пол и направилось к нему. Даже тысячи котят, к фоткам с которыми оставлял комментарии респектабельный гражданин, не смогли бы затмить прелестность этого действа.

Но сердце убийцы, видимо, могла тронуть лишь пушистость.

— Назад, — он взмахнул пистолетом.

— Да ладно, — с прежней просительной интонацией произнесла она, сделал полшага вперёд, а дальше... всё размазалось в пространстве.

Девушка метнулась к хозяину квартиры, затем раздался хруст, и вот уже пистолет в руках гостьи, а убийца валяется на полу, и кисть его вывернута под совершенно неестественным углом, и из раны торчит обломок кости. Я же не успел даже со стула встать, не то что схватить сумку.

— Что? — ошарашено прохрипел мой несостоявшийся палач.

Девушка громким, чистым и ясным голосом произнесла:

— Вы обвиняетесь в совершении преступлений против человечества и приговариваетесь за это к смерти. Ну, и за то, что Вы мерзкий зомби.

Произнесла и выстрелила. Прямо в голову. Смягчённый глушителем выстрел был не громче хлопка ладоней, но для меня оказался подобен грому, заставив прыжком вскочить со стула: скотч и правда оказался разрезан.

— Грёбаный извращенец, — девушка брезгливо пнула безжизненное тело.

— Зомби-извращенец? — нервно хихикнул я.

— Ну да, — улыбнулась она. — Полнейший заворот мозгов. Лишился способности к сексу, но где-то на подсознании отпечаталось что-то из прошлой жизни. Сам не может, так других заставляет. И уже даже жрать без этого не может.

— Жрать? — брезгливо передёрнул я плечами.

— Угу, — кивнула девушка. — Он же не просто извращенец. Ещё и зомби.

— И таких вокруг полно?

— О нет, — покачала головой она. — Это уникальный выродок. В общем, слушай.

— Слушаю, — согласился я.

Оказывается, что в Городе пятая часть жителей — зомби. По собственному желанию. Ведь тогда не нужно есть, они не болеют, не стареют, а убить можно лишь выстрелом в голову. Потому можно почти не работать, а спокойно заниматься изо дня в день, чем заблагорассудиться: смотреть телевизор, сидеть в интернетах или же — что самое важное для них! — сутки напролёт играть в CS, PW, LA и великое множество других компьютерных игр по сети или так. Правда, они лишаются потребности в сексе и способностей к занятию им, но... ведь понятно, что за всё хорошее надо платить.

Зато у зомби появляется жажда крови и свежей человеческой плоти. Не каждому позволено удовлетворять эту жажду: людей не хватит. Однако можно купить лицензию на убийство, если зомби сможет заставить себя заработать достаточно денег.

— Да кто им продаёт такие лицензии! — задохнулся я.

— Полиция, мэрия... Всё законно. Только скрывается от людей.

— Э.. — я не нашёлся, что ответить.

— Да, я тоже не могла поверить, когда узнала.

— Так надо всем рассказать!

— Тебя примут за сумасшедшего и запрут в психушку. Или убьют, — пожала она плечами. — Ладно, пора уносить отсюда ноги. Только нельзя, чтоб нас запомнили. А то выследят.

— Нас уже видели, когда мы входили.

— Нет, — покачала головой девушка, поджав губы. — Зомби не имеют права привлекать внимание людей к своим делам. Он наложил что-то для отвода глаз, чтоб никто не видел его жертв и шлюх, которых он вызывал. Но сейчас он мёртв, и это "что-то" развеялось.

Она подошла к сумке и начала там рыться.

— А ты сама-то кто?

— Меня Маша зовут, — улыбнулась она из-за плеча.

— А меня Андрей. Но я другое имел в виду. Ты ведь не проститутка, правильно?

— Конечно, нет! Я перехватила ту девушку, она сейчас там связанная лежит.

— Ты спасла мне жизнь, — вдруг запоздало додумался я. — Спасибо.

— Это моя работа, — шутливо подмигнула она мне. — Ладно, иди сюда.

Маша извлекла наконец из сумки что-то вроде пистолета с широким дулом, в котором торчала четырёхлапая кошка-крюк, как у альпинистов.

— Ого! — восхитился я. — У Джея и Молчаливого Боба такая же штука была. Ты ей типа стреляешь, крюк цепляется, а потом верёвка сама вверх притягивается.

— Эту штуку придумали задолго до Джея и Молчаливого Боба, — улыбнулась моя спасительница, подходя к окну и распахивая рама.

— Мы что, будем на ней подниматься?! — вдруг дошло до меня.

— Ага, — улыбнулась Маша, высунулась из окна и выстрелила верёвкой с крюком вверх. — Не бойся, главное, держись за меня покрепче, — она подёргала за верёвку, кивнула, удовлетворённая результатом и прицепила пистолет на пояс. Точь-в-точь как Молчаливый Боб. — Ну что, обнимаешь меня или как? — девушка легко вспрыгнула на подоконник.

— А теперь мы будем прыгать с крыши на крышу? — с немного нервным смешком произнёс я, разжимая объятия после того, как чудо-приспособление доставило нас в царство путаницы проводов и торчащих из листов толя антенн.

— Как ты догадался? — искренне удивилась Маша, уверенно направляясь куда-то.

— Я пошутил! — серьёзно занервничал я. — Мне никогда не удавалось далеко прыгать в длину.

— А, не волнуйся, — махнула рукой девушка. — От тебя ничего не требуется. Просто держись за меня покрепче. А, вот и он.

— Кто?

— Мой велосипед.

Это и правда был велосипед. Сочно-зелёный, как листья в начале лета. Весь такой ярко-живой, будто растение, а не кусок металла.

— Почему нам просто было не уйти через подъезд? Зачем на крышу?

— О, ну чтобы не обращать лишнего внимания. Нельзя, чтобы соседи запомнили наши лица. А тут нас никто не видит.

Оглядевшись по сторонам, я убедился, что более высоких домов рядом нет.

— Да у тебя мания преследования!

— Вовсе нет. Ты недооцениваешь последствия убийства зомби, да ещё с таким положением, что способен купить лицензию на убийство. Виновников будут искать не только зомби, но и полиция, а ещё и бандиты обязательно. Может, даже роботы помогут.

— Что, и роботы есть? — мои глаза сами собой раскрылись вширь.

— Я же тебе показывала, — наигранно-обиженно поджала губки она.

— Охо-хо, — пришлось потрясти головой, чтобы хоть немного привести мысли в порядок. — Тогда, если следовать твоей логике, нас могут найти и со спутника.

— Ну нет, — покачала она головой. — Спутники под контролем инопланетян. А они не сотрудничают ни с кем на Земле. Просто исследуют.

Я не выдержал и выругался матом. А потом добавил:

— Этот мир сошёл с ума.

— Я бы такого сумасшедшего пристрелила, чтоб не мучился, — Маша мрачно улыбнулась. — Ладно, пора ехать. У меня велосипед чудесный.

— Под стать хозяйке, — комплимент сорвался с губ сам собой.

Маша благодарно улыбнулась.

— Он у меня перегрузку до 30 g нейтрализует.

— Ого... А как?

— Мэджик, — фыркнула она. — Давай на багажник, да держись за меня покрепче. Не за багажник держись, говорю. За меня! — Я старался не сжимать руки слишком сильно, чтоб не было больно. Хотя... могу ли я причинить боль этой невероятной охотнице на зомби?

Никогда не видел и даже представить себе не мог, чтоб велосипеды ездили с ТАКОЙ скоростью. Иной мотоцикл бы позавидовал. Девушка направила свой зелёный двухколёсник прямо к краю крыши. "Ну да, — как-то неожиданно спокойно сказал я себе, — она ведь говорила, что будем прыгать". Девятиэтажной глубины пропасть стремительно и неумолимо неслась навстречу нам, а потом плавно поглотила нас, и мы оказались в воздухе над видневшимся далеко внизу тротуаром. Я вцепился в Машу, как в бетонный столб.

Мы очень плавно и аккуратно приземлились на соседней крыше, но девушка и не думала сбавлять скорость. После первого прыжка последовал второй, третий... Сначала я молился, чтобы каждый перелёт над пропастями стал последним, а потом просто зажмурил глаза, и даже не сразу понял, когда мы остановились на очередной крыше.

— Приехали, — констатировала Маша. — Тут открытая крыша. Можешь идти домой.

— Что? — до меня не сразу дошёл смысл её слов. — Как? А ты?

— А я дальше поеду.

— Но...

— Я тебя понимаю, — кивнула Маша. — Но знаешь... Тебе лучше просто забыть о том, что с тобой произошло.

— Издеваешься???!!! — почти крикнул я.

— Нет, — грустно покачала головой она. — Понимаешь... Ты ведь всё равно ничего не сможешь сделать. Увы, я ошиблась в тебе. Ты обычный человек. Если влезешь во всё это, то просто погибнешь.

Я открыл рот, собираясь что-то возразить, с безумной скоростью перебирая возможные варианты ответа, но тут зазвонил телефон. Это была Алёна: такая мелодия стояла у меня только на жену. Пришлось поспешно вытаскивать трубку из кармана, отвечать делано-спокойным тоном, что вот просто чуть-чуть задержался на работе, что уже иду и так далее.

— Видишь? — улыбнулась, разводя руками Маша, дождавшись конца разговора. — Жена тебя ждёт. Не заставляй её волноваться.

Она чмокнула меня в щёку, вскочила на велосипед, и рванула с места на такой скорости, что я даже сказать ничего не успел.

После пяти минут стояния в прострации и глядения в пустоту пришлось слезать с крыши, и идти домой.

Очень сложно было успокоиться, и спрятать те мысли, которые скреблись, стучали и разъедали кислотными плевками черепную коробку изнутри. Но ведь нельзя показать Алёне, нельзя дать ей повода для подозрения. Воображение пасовало и отказывалось представлять, что случится, если она услышит из моих уст всю правду. Ясно лишь одно: произойдёт нечто ужасное, катастрофа сродни разрыву пространства вблизи чёрных дыр.

Алёна чуть ли не с первого дня нашей встречи взяла в свои нежные, но искусные руки мою жизнь. Она держала несильно, нет, но так, что и помыслить нельзя было о том, чтобы высвободиться. Да и не хотелось ничуть. Кем я был до неё? Неудачником-программистом, который даже мечтать не мог о каком-то будущем в нашем странном и неправильном мире. Благодаря же моей жене я нашёл нормальную работу, и даже начал шагать по карьерной лестнице. Но, самое главное, что обрёл смысл жизни. В ней, в Алёне. Хотя нет, так неверно говорить. Не в ней, а в нас. Наша маленькая семья отделила меня от чужих людей, от неудач прошлых дней, от всех тех женщин и мужчин, что высокомерно смотрели на меня и могли вытереть ноги, лишь дай им повод. Их отношение ко мне и сейчас не изменилось, но теперь мне было на них всё равно.

Вот только... С Алёной далеко не обо всём можно было поговорить. Очень часто не получалось раскрыть свою душу, потому что внутренний голос говорил: "нельзя", а я смотрел в её глаза, и понимал: правда нельзя. Ну, да этим грешат многие супружеские пары. Обычно я старался гнать от себя такие мысли, и это обычно неплохо выходило. Но не сейчас.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила жена.

— Да всё хорошо, — растерянно улыбнулся я, неловко целуя её. — Устал просто.

— На работе что-то случилось?

— Да нет, — я помотал головой, раздеваясь. — Никаких проблем, кроме тупых юзеров. Но я бы не был админом, если бы не жаловался на них.

Не самая смешная шутка, но её, похоже, успокоила. Алёна только напоследок для порядка спросила:

— Не заболел?

— Нет-нет.

— Точно ничего не болит?

— Да точно, точно, — улыбнулся я, прижимая её к себе.

А потом ночью я не мог дождаться, пока Алёна заснёт, чтобы пойти на кухню, прижаться лбом к холодному стеклу и смотреть в чернильно-чёрную ночь серого Города, изредка разбавляемую серым светом жёлтых фонарей. Во всех этих квартирах живут не-люди, занимаются своими нелюдскими делами, а люди тоже живут в таких же квартирах, и не подозревают ни о чём. А ещё, что совсем уж непредставимо, в этом же городе есть девушка Маша в зелёных штанах, невыразимо яркая и неоправданно разноцветная для этого мира. Хотя перед сном она, конечно же, снимает эти штаны, но не перестаёт быть от этого менее ярко-сочной.

Почему она сказала, что ошиблась во мне? Где я что сделал и сказал не так, когда упустил возможность заслужить её доверие и оградил себя стеной от тайн этого мира?

— Чего не спишь? — Алёна подошла сзади, прижалась ко мне.

— Я на Город решил посмотреть, — совершенно честно ответил я. — Смотри, какой он фантастический. Разве могли такое создать люди? Разве может такое существовать в реальности?

— Ты слишком много думаешь, — она ткнулась носом в мою шею.

"А ты слишком часто говоришь мне об этом," — ответил я про себя. Но только про себя.

2.

Воспоминания о Маше слишком уж не вписывались в картину моего мира. Да они фактически камня на камне от неё не оставляли! Новому знанию непросто оказалось ужиться в голове. Оно постоянно пыталось улечься среди системы привычных понятий и представлений, но ему всё время что-то мешало, и оттого ворочалось, царапая острыми углами череп изнутри. Это была настоящая пытка.

Я пробовал усомниться в пережитом. А кто, собственно, сказал, что респектабельный гражданин был именно зомби? Маша сказала, да. Но почему ей можно верить? Да, меня пытались убить. Но ведь не только зомби могут убивать. Это мог быть всего лишь человек, но человек-убийца. И никто в полиции ничего бы мне не сделал, если бы я всё рассказал.

Только сомнения эти оказались призрачными. Я ни на секунду не верил всерьёз, что Маша солгала. С воспоминаниями об этой яркой девушке пришлось смиряться. И гнать, гнать подальше от себя мысли о ней, ибо слишком мучительно было сознавать... нет, вовсе не существование всех этих зомби и роботов — все мы и так знаем о многих чудовищных вещах, творимых властью, но живём с этим. Покрывание зомби вполне ожидаемо от государства. Самым мучительным стало знание, что Маша по каким-то своим причинам не допустила меня к тайне, решила, что я недостоин.

За месяц мне удалось научиться не думать о Маше, сделать память о ней совсем тусклой. Но научиться смотреть на людей прежними глазами у меня не получилось. Теперь всегда я совершенно ясно и чётко различал среди прохожих роботов и зомби, как научила меня моя мимолётная яркая знакомая. А ощущение серого мира отныне не исчезало ни на секунду, теперь от него невозможно стало избавиться. Разве что дома. Рядом с Алёной мне удавалось забывать обо всём новом знании, что тревожило меня. Тогда мне даже не надо было изображаться, будто всё нормально: ведь рядом с ней всё было просто замечательно.

Но вдали от родных стен, вдали от Алёны... Серый Город, зомби, роботы и — яркая, цветная, но бесконечно недостижимая Маша. От этого невозможно было спрятаться, невозможно было убежать. Весь день я ходил в совершеннейшей прострации, между моим сознанием и восприятием мира образовалась стена из мутного стекла, по одну сторону которого клубились мои мысли, а по другую бежала геометричность линий зданий.