Вансяни

Пьяные выходки Ванцзи А-Сяня забавляли настолько, что он не сразу приходил в себя после того, как сам же ими увлекался, а потом происходило что-то странное, что заставляло удивляться и гадать, что же Ванцзи имел в виду. Под это дело задавались вопросы, но самый волнительный по итогу так и не был задан, что обернулось недоразумением на постоялом дворе в Юньпине. Когда же А-Сянь узнал всё — после того, как его собственные душевные метания достигли пика — первым порывом было бежать к Ванцзи и всё сказать. Даже тот факт, что кругом враги, и они вооружены, не показался помехой. К счастью, Ванцзи пришёл сам, и А-Сянь, воспользовавшись моментом, сказал то, что хотел. Это, кстати, помогло ему вывернуться из-под струны в руках Цзинь Гуаньяо — настолько тот был ошарашен поступком пленника, что ослабил хватку, и А-Сянь вывернулся. Ещё бы — заявить подобное публично... при существующих правилах приличия... От Вэй Усяня, конечно, можно было ожидать много чего, но точно не чего-то подобного!

Уже в храме Гуаньинь объяснение состоялось окончательно, а после эта парочка, действуя как никогда слаженно, смогла завершить дело, а потом, улучив момент, свалить подальше. Держу пари, что после всего, что было, выслушивать очередную недельную нотацию от дяди Ванцзи хотелось меньше всего, и, когда тот отвлёкся на совершенно выведенного из равновесия Сичэня, Ванцзи и след простыл. Вместе с А-Сянем, приведённым в Юньпин Яблочком, а там и Вэнь Нин с Сычжуем тоже испарились.

Когда А-Сянь и Ванцзи остались одни, и случилась полноценная близость на обочине в траве, А-Сянь был несколько шокирован тем, какой способ избрал Ванцзи, однако противиться и спорить не стал. Да, поначалу было так себе — первый раз всё-таки — однако позже он, как всегда, стоило боли уйти, стал ловить кайф по-полной. Тело Мо Сюаньюя в полной мере сместило приоритеты в сексуальном плане, отчего, собственно, А-Сянь и удивлялся тому, почему же он не сделал подобного с Ванцзи раньше. Он никак не мог предположить, насколько его изменившиеся взгляды были связаны с новым телом, ибо, как уже было сказано, условный Древний Китай и соответствующий ему уровень познания в данном вопросе. Подтверждает это и ревность Ванцзи, когда они случайно встретили Ло Цинъян, ту самую Мяньмянь, с мужем и маленькой дочкой. Ещё тогда, в пещере Муси, Ванцзи стянул у находящегося в полубессознательном состоянии А-Сяня мешочек из-под ароматических и лечебных трав, в котором стал носить деньги, чтобы тот не напоминал А-Сяню о девушке. По этой же причине, голову даю на отсечение, он сперва отдал А-Сяню все свои деньги, а потом внезапно отобрал. Ревность по отношению к взрослой Мяньмянь убедительно свидетельствует о некоторой неуверенности Ванцзи в том, что их связь теперь окончательная, и А-Сянь, который прежде напропалую заигрывал с девушками без стеснения — и очень даже им нравился! — не перекинется снова.

Опережая вопрос, почему же А-Сянь не начал заглядываться на всех симпатичных парней, отвечу — самая обычная избирательность. То, что парень гей, ещё не значит, что он будет облизываться на всех подряд. Это работает точно так же, как и у гетеро-парней, которых больше интересуют девушки с вполне определёнными внешностью, чертами характера и увлечениями. Только при продолжительной "голодовке", сильном подпитии или наркоманском приходе становится, в общем-то, всё равно, а вот в трезвом уме надо быть тем ещё озабоченным придурком, чтобы кидаться на всё, что шевелится, или обмазывать масляным взглядом первую же юбку, что попалась на глаза. Например, в тех же "Далёких странниках" (новелле) описывается, как Вэнь Кэсин, уже втрескавшийся в Чжоу Цзышу, стоило Цзинь Бэйюаню хоть на секунду привлечь его внимание в напряжённый момент добрым словом — из Цзышу вынимали гвозди, и процесс этот был достаточно болезненным — поспешил убраться от этого типа подальше, чтобы ненароком не соблазниться. При этом раньше он не упускал возможности поразвлечься по профильным борделям. Искренние, проверенные пережитыми событиями чувства к конкретному человеку были приоритетнее мимолётного, без хоть каких-то перспектив, но всё же обычного интереса. Или в "Системе" той же Мосян Тунсю Ло Бинхэ, а именно Бин-мэй, совершенно не воспринимает других мужчин, как бы красивы они ни были — для него есть только Шэнь Цинцю. В "Небожителях" та же петрушка — для Хуа Чэна есть только Се Лянь. Так и здесь, и дело не только в том, что это всё выдуманные персонажи, потому в известной степени идеализированы и зависят от жанра и его специфики. После перерождения А-Сянь ещё сохранял прежние взгляды и приоритеты, потом он большую часть времени проводил с Ванцзи, поведение которого поражало непохожестью на то, что А-Сянь помнил. По сути это была его первая настоящая любовь, которая тут же проверялась в особо экстремальных условиях. Как ни крути, а у них немало общего, и то, что Ванцзи всю свою жизнь любил только А-Сяня, вполне перекликается с теми чувствами, которые как возникли, так и сохранились у второго, что и было показано в экстра-главах.

Теперь, собственно, Ванцзи.

Поскольку повествование большей частью показывает Ванцзи со стороны, основное и самое полное взаимодействие между парнями находится в линии настоящего, а его мысли и чувства редко можно читать со всей ясностью, то там, где А-Сянь чуть ли не как на ладони, остаётся только достраивать недостающее по тому, что есть. И всё это собирается во вполне конкретную и последовательную картинку. Сомневаюсь, что можно её пересобрать во что-то другое — если только я чего-то ещё не знаю, что может поменять всё.

Из этой парочки именно Ванцзи, что наиболее вероятно, был "обрезанным рукавом" с самого начала, но тут немалую роль сыграло чересчур строгое воспитание ордена и дяди в частности. Гусу Лань и девиз ордена "Будь праведен!" требуют строгого соблюдения бесчисленного количества правил и быть безупречным во всём. Не единожды А-Сянь отмечал чистоплотность адептов ордена и самого Ванцзи, почему после безобразий с надписями на стенах и воровством кур решил помочь тому помыться, чтобы наутро ничто не напоминало о ночных похождениях. Касалось это и морально-нравственных установок, так что, если Ванцзи и замечал за собой что-то, то самым решительным образом это подавлял. Благо на территории Облачных Глубин есть замечательный холодный источник — голубая мечта любого любителя моржевания! — а уж физические упражнения отлично отбивают все посторонние мысли, когда уставшему телу хочется только трёх вещей — поесть, помыться и поспать.

Ванцзи, как и Сичэнь, по праву считался лучшим учеником старика Ланя, который занимался ими лично и проявлял особую строгость. Следовательно, в укрощении неподобающих плотских позывов Ванцзи был очень хорош. Однако вся его выдержка стала идти трещинами и сыпаться, когда на обучение в Гусу прибыл Вэй Усянь. Познакомившись с известным смутьяном, Ванцзи был поражён его нахальством, и, по всей видимости, был твёрдо намерен помочь дяде в укрощении и приведению А-Сяня к порядку, но новые выходки и живой характер определённо пускали всё прахом. Уж сколько картинок на эту тему фанаты нарисовали... Ванцзи всё больше о нём думал, что доказывают и его письменные работы того периода, в которых А-Сянь нашёл ошибку там, где её быть не могло. Это было в экстра-главе "Семейное пиршество" — А-Сянь тогда со скуки перерыл всю комнату, перебрал старые записи, которые были все как одна безупречны, показывая полную сосредоточенность и прилежание. Внезапно А-Сянь нашёл одну-единственную, немыслимую при таком прилежании ошибку, которую Ванцзи потом исправлял многократным повторением. Та работа была подписана датой, и она принадлежала тем самым трём месяцам, что и доказывает, насколько А-Сянь тогда занимал мысли Ванцзи, раз он ошибся в столь простом иероглифе.

Любопытно было бы узнать, что это был за иероглиф, что смог вызвать ассоциацию с А-Сянем и вынудить написать себя неправильно.)))

Ванцзи и рад бы был избегать нового ученика, не приближаться к возмутителю его спокойствия и равновесия, однако прямые обязанности никто не отменял. И его напряжение заметно в холодном источнике, где А-Сянь по совету Сичэня залечивал следы от ударов ферулами, а Ванцзи стремился не только подлечиться, но и успокоиться и привести мысли в порядок. Однако он не мог не обращать внимания, если всё же приходилось напрямую пересекаться. Всё же, когда они во время очередной ночной стычки по инициативе всё того же А-Сяня вывалились таки за стену, контакт был слишком плотный, чтобы так просто его проигнорировать. Со стороны это наверняка выглядело как клишированный яойный повод "пошалить"! Лишний повод держать себя в руках и избегать любого искушения. Особенно, если вспомнить, сколько им тогда было лет. И всё же Ванцзи тянуло к этому жизнерадостному нахалу, что очень быстро заметил Сичэнь.

Во время происшествия на озере Билин Ванцзи вытаскивал А-Сяня и Су Шэ, держа первого за шиворот, а не за руку, при этом даже не смотрел на него. Он в принципе избегал касаний с чужими, и это вполне вписывается в его борьбу с хоть какими-то признаками недопустимых мыслей и желаний. Правило относительно взаимодействия полов в Облачных Глубинах не менее строго, обучение и проживание раздельное, и исключения, судя по всему, делается только для супругов. На мужчин, казалось бы, это особо не распространяется, но касаться А-Сяня, который и без того раз за разом расшатывал выдержку — особенно "Картинками весеннего дворца"! — и вовсе было бы не только нарушением правил ордена, но и собственных установок. Тем не менее, охота на водных гулей показала, что А-Сянь не настолько легкомысленен, пусть и ведёт себя не вполне подобающе, Ванцзи не мог не оценить его знания, наблюдательность и умение владения мечом. Даже вполне себе вежливо лично поинтересовался именем меча и был несколько обескуражен ответом.

После драки А-Сяня с Цзинь Цзысюанем они долго не виделись и встретились только на мероприятии, организованном орденом Цишань Вэнь, во время которого Вэй Усянь почти случайно сдёрнул с Ванцзи его лобную ленту — она была слабо завязана и заметно перекосилась. Потрясение Ванцзи было продиктовано, я думаю, не столько самим фактом, что это произошло, сколько собственной реакцией. Лобная лента означает "держи себя в узде", и делать то, что фактически сделал А-Сянь, позволялось лишь очень близким людям, в круг которых А-Сянь на тот момент не входил. Сичэнь наверняка прочёл что-то по лицу брата и попытался его утешить, дескать, это вышло случайно и ничего не значит, но сам-то Ванцзи знал, что это значит для него самого. Он даже покинул состязание раньше времени — настолько это происшествие выбило его из колеи.

Кстати, по поводу этой несчастной ленты. После дунхуа некоторые удивлялись тому, что А-Сянь, переписывая правила Гусу Лань, не запомнил правило относительно этой самой ленты. Во-первых, то, что это правило в указанных свитках есть, говорится только в дунхуа, во-вторых, А-Сянь переписывал только конкретные разделы, и там упоминаний о ленте могло и не быть, а в-третьих, переписывание не означало в том случае запоминание. А-Сянь же говорил, что не собирается жениться на ком-то из этого ордена, зачем ему знать правила. Он просто переписывал, не вникая в содержание, а его мозг, как и всегда, благополучно выкидывал из себя то, что не представляло интереса. Так что это отнюдь не ляп.

Потом был лагерь "перевоспитания" и пещера Муси, когда они впервые остались один на один реально надолго. Это были отнюдь не высиживания в библиотеке, где наказанный А-Сянь переписывал правила, а вокруг хватало людей, то есть публики, которая в любой момент могла посетить библиотеку, и при которой надо держать себя достойно. В пещере они были совершенно одни — убитая Черепаха не в счёт, А-Сянь был рядом, вёл себя по-прежнему, а перед этим часто флиртовал с девушками, попавшими в тот же лагерь, особенно выделяя Мяньмянь. Боюсь даже представлять, о чём в те моменты думал Ванцзи, которому к тому времени и так досталось. Облачные Глубины сожжены, многие убиты или ранены, отец при смерти, брат пропал без вести, нога сломана... Держать морду ящиком при таком наборе — задачка не из простых, и в какой-то момент Ванцзи всё же теряет контроль. Он не без труда, но берёт себя в руки, но его слёзы А-Сянь всё же замечает, и это производит на него сильное впечатление. Юный Ханьгуан-цзюнь, оказывается, живой человек, а не ледяной болванчик!.. На пару с А-Сянем они убивают Черепаху-Губительницу, однако А-Сянь после всего пережитого и полученных ранений сваливается с жаром, и я убеждена, что ощущение лежания на чьих-то коленях не было горячечным бредом и выдумками художников в маньхуа. Другие фанаты тоже так считают, и фанарты это подтверждают. К тому же Ванцзи пел для А-Сяня по его же просьбе, стащил всё тот же несчастный кошель от Мяньмянь, наплевав на всё... Значит, чувства росли и углублялись по мере того, как он его узнавал, подавляемые порывы души и сердца всё же пробивались сквозь толстую корку привитых норм, и это доказывает, насколько противоречивым было внутреннее состояние Ванцзи. Насколько трудно было ему примирить в себе дядино обучение и свои природные склонности. Так и представляется почти идиллическая картинка — Ванцзи, пока А-Сянь без сознания, смотрит на него, позволяет себе легонько касаться лица со следами испарины... А после, когда спасательная группа во главе с Цзян Чэном вынула их из заваленной с обеих сторон пещеры, сказка кончилась. А-Сянь рано или поздно очнулся бы, и надо было возвращаться в реальность. Что Ванцзи и сделал, поспешив обратно в Гусу. Держу пари, сделать это без определённых сожалений было бы проблематично.

А-Сянь своими шутками и подразниваниями наверняка напоминал Ванцзи дни и часы, проведённые с матерью. Малочисленные, но счастливые дни, которые он всегда так ждал. И которых не стало. Не думаю, что госпожа Лань была в точности такой же, однако контраст между привычной для Ванцзи жизнью и тем, что вытворял А-Сянь, это вполне достаточно для того, чтобы связать стойкие ассоциации на эмоциональном уровне и пробудить хоть какое-то влечение. Даже без сексуального подтекста. Наверняка рядом с А-Сянем Ванцзи чувствовал некое подобие родства с ним, и это могло лечь в основу постепенно растущей любви. Останавливали только две вещи — А-Сянь не был тогда "обрезанным рукавом", а сам Ванцзи не смел позорить свой орден и имя дяди. Растущие и крепнущие чувства резко противоречили всем правилам и установкам, однако он всё же начал потихоньку нарушать какие-то правила ордена, и первым таким явным нарушением стали кролики, которых он себе оставил, а потом развёл целое стадо. Так и представляю себе, что творилось у Ванцзи в голове, когда А-Сянь принёс ему первых! Как он, чтобы не нарушилось правило о неубиении живых существ на территории Облачных Глубин, а заодно поддавшись милоте длинноухих пушистиков, представлял себе, что на всё это скажет дядя. В "Курильнице" есть сон-воспоминание, как он обсуждал этих самых кроликов с братом, из которого мы узнаём, что Ванцзи тратил немало времени на уход за зверьками. Первый шаг всё же был сделан, и этот подарок лишний раз напоминал о человеке, из-за которого он был сделан. Оставалось только скрывать свои чувства и крепиться.