| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Он откинулся на спинку сиденья, старательно отодвигая свои ботинки подальше от ее вони. Даже сквозь отвратительную вонь кляпа Ульфрик чувствовал ее запах: отвратительное сочетание кислого пота и затхлой вони грязной одежды. Сморщив нос, он отвернулся. Выбита она или нет, ее ждет та же участь, что и всех нас.
Повозку снова тряхнуло, когда она начала двигаться вперед, и от этого стремительного движения людей бросало из стороны в сторону, так как они крепко держались за борт фургона. Напрягаясь на ухабах, Ралоф облизал губы...поморщившись, когда его язык наткнулся на свежую царапину.
— Интересно, почему она здесь?
— Разве это не очевидно? — Неряшливый норд, выглядевший так, словно проглотил полный рот уксуса, усмехнулся и намеренно наступил ногой на безвольную руку женщины. — Она изгой. Это так же ясно, как то, что нос отпечатался на твоем лице, ты, предатель.
Ульфрик бросил на мужчину уничтожающий взгляд. Немного молчания было бы не лишним. Даже без слов сила его взгляда, казалось, сделала свое дело, и мужчина откинулся назад. Ковыряя ремни ногтем большого пальца, он оглядывался по сторонам, пока повозки двигались по мощеной лесной тропинке.
Проходило несколько мгновений. Каждый вздох приближал их к казни.
Он был так уверен, печально подумал Ульфрик. Уверен, что Туллий захочет продлить победу. Провести их парадом по улицам Имперского города. Показать Бело-золотой башне плоды трудов полководца.
Если бы они предприняли путешествие через Бледный перевал в Бруму, это дало бы Ульфрику время. Время спланировать, придумать способ спасти своих солдат, свой народ от петли и топора. Пока повозка грохотала по дороге, его разум беспомощно вращался по кругу, натыкаясь на одни и те же мысли. Желание сражаться боролось с желанием убежать.
Никто не мог им помочь. Они были в меньшинстве, на чужой территории. Их охраняли эти самодовольные южные псы, когда их гнали на бойню. Но, подумал Ульфрик, когда вонючий сверток сдвинулся, открывая широко раскрытые серые глаза...где была воля, там был и способ.
Они еще не были мертвы.
— привет. — Ралоф наконец помог женщине сесть на повозку напротив него. — Привет, ты. Наконец-то ты проснулась. Вы пытались пересечь границу, верно? Попали прямо в имперскую засаду, как и мы, и вон тот вор.
— Будьте вы прокляты, Братья Бури. Ульфрик пересчитал лошадей, везущих офицеров, вдоль вереницы фургонов, мысленно подсчитывая их количество. Он сосредоточил часть своего внимания на разговоре в повозке, когда хрупкая бретонка удрученно вздохнула; волосы снова закрыли ее лицо.
— ...В Скайриме все было хорошо, пока не появился ты. Империя была милой и ленивой. Если бы они не искали тебя, я мог бы украсть ту лошадь и быть на полпути к Хаммерфеллу.
— Вряд ли, — мрачно подумал Ульфрик. Глупец выбрал самый опасный путь на южной границе. Просто чудо, что его не остановили раньше. — Ты там... Ты и я, мы не должны были быть здесь. Империи нужны именно эти братья Бури.
Ралоф пожал плечами.
— Теперь мы все братья и сестры, связанные узами брака, вор.
— Заткнись там, сзади!
Все замолчали, ожидая, когда лошадь имперца снова отстанет.
Слегка повернув голову, Ульфрик не увидел ничего, кроме деревьев и далеких гор. Где-то дальше по тропинке лежал Хельген. На скамье напротив него Женщина-Предел дрожала от холода.
Без сомнения, она жалела о своем поношенном наряде. Расшитые бисером шкуры, кости и тому подобные мерзости. Вытянув ноги, Ульфрик согнул пальцы в сапогах и напряг мышцы, заставляя себя сосредоточиться еще раз. Думать. Шор дал тебе голову на отсечение, так используй ее. Найди выход из этой ловушки, пока не стало слишком поздно.
Задумавшись, он едва уловил, что вор заговорил снова.
— И что с ним не так, а?
— Следи за своим языком. Ты разговариваешь с Ульфриком Буревестником, истинным верховным королем.
— Ульфрик? Ярл Виндхельма? Ты лидер восстания. Но если они схватили тебя... — Голос мужчины перешел в жалкое всхлипывание. — О боги, куда они нас ведут?
Лицо Ралофа помрачнело, его голубые глаза стали отстраненными.
— Я не знаю, куда мы направляемся, но Совнгард ждет.
При этих словах женщина подняла голову, устремив изумленный взгляд сначала на Ульфрика, затем перевела его на Ралофа, а затем на вора, когда мужчина начал бормотать: — Нет, этого не может быть. Этого не может быть!
— По крайней мере, мы умрем героями. Тсун будет ждать нас. — Голос Ралофа был сух от смирения. — Наши предки. Пир. Медовуха
Чувствуя, как из-под кляпа вытекает слюна, Ульфрик неохотно согласился с вором и застонал.
— Боги, чего бы я сейчас не отдал за глоток меда...
Копыта лошадей застучали по камню еще громче. Блин. Слегка запрокинув голову, Ульфрик увидел, что булыжная мостовая становится все более твердой. Она меньше заросла травой и мхом, не такая изношенная, как тропинка, по которой они ехали раньше.
Хелген подошел ближе.
— Эй, ты. Изгой — меня зовут Локир. Что привело тебя в холодные объятия Империи? Я знаю, что ты не одна из мятежников.
Повернув ее лицо к задку повозки, Ульфрик увидел, как ее покрытое грязью лицо исказилось от презрения.
— Никто. Я — никто, я никуда не собираюсь. — В ее скрипучем голосе слышался мелодичный акцент жительницы запада, подтвердивший его подозрения о ее происхождении.
Не то чтобы он нуждался в особых подтверждениях. Это было, как так неэлегантно выразился вор, очевидно, как нос на его лице.
Не обращая внимания на вора, который насмешливо отмахнулся от нее, она отодвинулась подальше от него на скамье фургона. Ульфрик ответил ей таким же свирепым взглядом, когда серые глаза задержались на нем, на черном, подбитом мехом плаще. Украшенные рунами косы, борода... Казалось, они считают звенья кольчуги, которую он носил, вплоть до вышивки серебряными нитями на его сапогах. Они без смущения разглядывали его, придирчиво изучая.
С немалой долей ненависти, подумал он с удивлением. Житель предела. Значит, у нее есть причины презирать меня. Жаль, что она не захочет помочь нам, если представится такая возможность.
Голос Ралофа прорезал напряженную тишину.
— Что ты имеешь против конокрад? Вайтран? Хаафингар? Простор?
Локир прорычал в ответ.
— Почему тебя это волнует?
Женщина первой оторвалась от схватки, опустив взгляд на свои обмотанные руки, пока она натягивала веревки, которые крепко держали ее. Ульфрик не мог сказать, молчала ли она, ее губы побелели, когда она облизывала внутреннюю сторону щеки от разочарования или страха.
Ралоф фыркнул, его тон выдавал его нетерпение по отношению к конокраду.
— Потому что не будет никаких оплотов, как только имперцы добьются своего. Никаких ярлов, которые могли бы править ими. Только солдаты легиона и военное положение.
— Каждый мужчина, женщина и ребенок Скайрима — часть этого восстания, конокрад. Каждый должен сражаться за свободу Девяти владений.
Внезапно женщина усмехнулась, пряди ее пепельных волос взметнулись от внезапного порыва ветра, налетевшего с деревьев.
— Девять Холдов, тьфу. Ты оптимист, Норд, если думаешь, что все девять Холдов будут заинтересованы в чем угодно, кроме меда.
— Свобода Девяти крепостей? — Я не помню, чтобы Империя собирала в Скайриме все украденные кошельки, пока вы, ублюдки, не начали убивать их солдат.
Ралоф уже собирался ответить, но его прервал солдат, объявивший:
— Генерал Туллий, сэр! Палач ждет!
Далеко впереди Ульфрик почувствовал, как его желудок сжался, когда он услышал, как генерал тяжело вздохнул.
— хорошо. Давайте покончим с этим.
— Шор, Мара, Дибелла, Кинарет, Акатош. Боги, пожалуйста, помогите мне. — пробормотал Локир себе под нос, почти задыхаясь от плохо скрываемого ужаса.
Полностью игнорируя других пленников, Ульфрик погрузился в внутреннее спокойствие. Несмотря на то, что он старался не обращать на это внимания, он все еще смутно слышал, как уроженец Ривервуда разглагольствует о можжевеловом меду и сладостях. Что-то о стенах и башнях.
Что это был за урок, который любил преподавать Арнгейр? Камень в реке? Пламя в пустоте? Борода Исмира... как я могу быть спокоен, когда все пошло прахом?
— Вытащите этих заключенных из повозок. Пошевеливайтесь!
В третий раз за последний час жительница предела грубо заговорила.
— Почему мы остановились?
— Как ты думаешь, почему? — В глазах Ралоф было сочувствие, когда она огляделась вокруг, задержав взгляд на Хелгене. Обнесенные стеной ворота закрылись, и солдаты вытолкали братьев бури из повозок. Раздалось хлюпанье грязи под ногами, когда бесчисленные ноги протопали по замусоренному двору города, где горожане оставались на обочинах. Наблюдаю из любопытства или, возможно, от скуки. Это место действительно захолустье. — Конец света. Пойдем. Не стоит заставлять богов ждать нас.
Чувствуя, как от долгого сидения нервы у него сводит от напряжения, Ульфрик спрыгнул на землю. Кряхтя, он пытался вытащить кляп, который, похоже, не вылезал, несмотря на тщательную работу его рта и зубов.
— нет! Ждать! Мы не мятежники!
Ралоф, стоявший слева от него, фыркнул. Он гордо выпрямился, когда к нему подошел солдат Хадвар в сопровождении смуглого имперского капитана, державшего в руках лист пергамента.
— Мужественно прими свою смерть, вор.
Отчаянно тряся головой, Локир подошел к спрыгнувшей с повозки жительнице предела. Он почти прижал ее к фургону, жестикулируя имперцам.
— Вы должны сказать им! Нас не было с вами! Это ошибка!
Оттолкнув Локира, женщина снова устремила на него взгляд. В нем было что-то похожее на триумф, подумал он отстраненно. Отрекшиеся ликуют по поводу победы над Медведем. Пустая победа. Ее голова скоро покатится рядом с моей.
Трусливый вор бросился бежать. И был сражен молниеносной стрелой, выпущенной из императорского лука.
— Кто-нибудь еще хочет убежать?
Бежать некуда.
— Подойдите к плахе, когда мы назовем ваше имя. По одному.
Бросив взгляд на Ралофа, Ульфрик увидел, как верный Брат Бури сделал Хадвару не слишком заметный жест. Ульфрик подумал, что, возможно, это была клятва на пальцах, столь любимая данмерами, поскольку он несколько раз видел, как ее произносили в его сторону в Виндхельме. Что-то похожее на невербальное "пошел ты".
— Империя обожает свои проклятые списки.
Не обращая внимания на Ралофа, Хадвар зачитал список.
— Ульфрик Буревестник. Ярл Виндхельма.
Шагнув вперед, Ульфрик проверил веревки на своих запястьях. Все еще крепко держась, несмотря на то, что он постоянно напрягался с тех пор, как их связали. Где-то позади него Ралоф тихо прошептал:
— Это было честью для меня, ярл Ульфрик.
Кивнув, он направился туда, где стояли его мужчины и женщины. Среди куч соломы и влажной развороченной земли виднелись остатки его почетного караула. Мрачный и стойкий, несмотря на насмешки и случайные, не очень меткие выпады со стороны уроженцев Хельгена.
Шагая в первых рядах сбившихся в кучу пленников, он удостоился нескольких кивков и гордых улыбок от сынов и дочерей Скайрима. Те, кто последовал за ним. Те, кому предстояло умереть, ибо эта земля теперь обречена расколоться на части под умирающими когтями Империи.
Переминаясь с ноги на ногу, наслаждаясь свободой движений, Ульфрик размышлял о том, кто первым нападет на Сиродил после неизбежного падения правления Титуса Мида. Как и во время каждой битвы, он ощущал, как наполняются воздухом его легкие. Ульфрик слушал биение своего сердца, как кровь бежит по напряженным конечностям, готовясь к битве, которой не суждено было состояться, и мрачно наблюдал за приближением Туллия.
Он утешал себя тем, что конец не за горами. По воле Талоса, Скайриму осталось страдать всего несколько лет. Этот выскочка-коловианский военачальник мог так долго держаться за ветхую сеть альянсов. Умиротворение никогда не было верным решением, и империя отдала слишком много, чтобы оставаться нетронутой в течение десятилетия, не говоря уже о следующих ста годах.
Был бы это Эльсвейр? Эти каджиты так заискивали перед доминионом альдмери из-за предполагаемого чуда восстановления лун. Или Хаммерфелл, совершающий возмездие за трусливый поступок императора, заключившего Бело-золотой конкордат и оставившего их сражаться в одиночку?
Он едва помнил лицо своего отца. Всего лишь смутное пятно, затмеваемое другими воспоминаниями о детстве, проведенном в безмолвных залах Верховного Хродгара. Будет ли старому Хогу стыдно после их встречи в Совнгарде за то, что он погиб под топором палача?
Конечно, не доблестная смерть вдохновляла песни и бардовские сказки.
— Ульфрик Буревестник. Некоторые здесь, в Хелгене, называют тебя героем. Но герой не использует такую силу, как Голос, чтобы убить своего короля и узурпировать его трон.
И даже сейчас, связанный и с кляпом во рту, Ульфрик чувствовал, как внутри него поднимается Ту'ум. Из груди его вырвался крик, который он не смог произнести вслух, в то время как Туллий продолжал свою злорадную речь. Очевидно, для его же собственной выгоды.
— Вы начали эту войну, погрузили Скайрим в хаос, и теперь Империя собирается расправиться с вами и восстановить мир.
Он чуть не споткнулся о собственные ботинки, оглядываясь в поисках отдающегося эхом рева, похожего на тот, от которого разрывалось его сердце. Что это было?
Грозовые плащи позади него переминались с ноги на ногу и что-то бормотали между собой.
— Что это было? — изумленно произнес Хадвар, стоя на месте перед палачом.
Военный губернатор сделал пренебрежительный жест.
— Ничего страшного. Продолжай.
Когда жрица Аркея произнесла последние слова; без сомнения, обряды Аркея призваны были усмирить гнев богов на эту несправедливость, Ульфрик обратил свои мысли к дому и за его пределы.
Он поймал себя на том, что мечтает о холодных, чистых ветрах Виндхельма, а не о влажной гниющей растительности этих гниющих лесов. Температура, запах... это все было не так. Слишком влажно. Слишком тепло. Хотя, судя по почти постоянной дрожи, исходившей от Жрицы, которой каким-то образом все еще суждено было отправиться на плаху, в этих лесах, вероятно, было достаточно холодно для тех, кто родился без льда в жилах.
Возможно, он наблюдал за великим возрождением своей родины из священных залов Шора. Ульфрик только надеялся, что Тсун сочтет его достойным пересечь мост из китовой кости и попасть в Совнгард.
Он все равно скоро узнает. Один из его людей шагнул вперед, прерывая льстивые речи жрицы, демонстрируя свою храбрость.
— Ради святого Талоса, заткнись и давай покончим с этим!
Женщина в мантии фыркнула.
— Как пожелаете.
Не каждый человек был достаточно смел, чтобы добровольно пойти навстречу своей смерти. Его солдат был смел. Положив голову на плаху, палач дико ухмыльнулся под капюшоном. Опускаю могучий боевой топор, совершаю мощный взмах посеребренной сталью.
Голова с мясистым хрустом отделилась от туловища и упала в корзину. Ужасный результат: имперский капитан безжалостно отодвинул тело в сторону, готовя подставку для следующих голов.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
