— Я тоже тебя люблю, дядя Бродяга, — сказал Гарри, крепко обхватывая Сириуса и прижимаясь щекой к сердцу отца. Он видел страх и беспокойство в его глазах и не хотел, чтобы он волновался еще больше. — Я не хотел заставлять тебя волноваться. Я просто... дядя Муни нуждался в тебе той ночью.

Римус наклонился, чтобы поцеловать Гарри в макушку.

— Я взрослый человек, Гарри, и ты всегда на первом месте; превыше всего, включая полнолуние.

Сириус вздохнул.

— Вот я волновался из-за встречи с родителями Зи, и я знал, что ты ни хрена не в порядке, но ты не хотел со мной разговаривать!

Гарри вздохнул, когда Сириус прижал его ближе к себе в очередном костедробительном объятии.

— Прости, дядя Сириус. Я просто... я хотел доказать, что я в порядке сам по себе, что мне не нужен... ты... я не хотел чувствовать себя маленьким ребенком.

Сириус поцеловал его в макушку.

— Никогда больше, Гарри. Никогда больше не держи ничего подобного в секрете от меня. Я хочу знать все. Зависимость от кого-то другого не делает тебя ребенком, она делает тебя человеком. Нам всем нужны друзья и семья, чтобы любить и поддерживать нас. Хорошо?

Гарри кивнул, усмехнувшись, когда Римус крепче обнял их большую группу.

— Я обещаю. Мне жаль, что я оттолкнул тебя.

Сириус вздохнул.

— Простил, но только потому, что я очень рад, что ты сейчас дома. — Он поцеловал его в макушку.

Долгое время они молчали, а потом желудок Гарри громко заурчал, и Римус захихикал.

— Я думаю, наш растущий мальчик хочет поужинать.

Гарри улыбнулся двум своим отцам.

— Что мы будем есть?

Сириус снова поцеловал его в лоб и провел пальцами по волосам.

— Я забыл сходить в магазин, так что, может, закажем пиццу?

Гарри усмехнулся.

— Хорошо. После ужина, может быть, вы покажете мне, как ездить на мотоцикле, дядя Бродяга?

Римус удивленно посмотрел на Гарри.

— Гарри, я думаю, что ты еще немного молод для этого.

Сириус улыбнулся.

— Я сказал ему, что если он будет хорошо успевать и не попадет в неприятности, мы поговорим об этом, но раз экзамены отменены, откуда мне знать, что у тебя хорошие оценки?

— О, да ладно! — отчаянно сказал Гарри, заставив его рассмеяться.

— Мы поговорим об этом. Не сегодня, но мы обсудим это более подробно. В конце концов, тебе всего двенадцать.

— В июле мне будет тринадцать.

— А тринадцать — это еще слишком мало, чтобы водить машину, — повторил Римус, глядя на Сириуса так, словно тот совсем сошел с ума.

Гарри пожал плечами.

— Рон сел за руль в сентябре.

Сириус нахмурил брови.

— О? Так и есть, да? Ты имеешь в виду, когда вы двое украли машину мистера Уизли и прилетели на ней в Хогвартс, незаконно нарушив статут секретности?

Гарри покраснел.

— Э-э, да, мы поговорим об этом позже.

— Мудрые слова, Сохатик, — сказал Сириус с веселым выражением в серых глазах. — Мудрые слова.

* * *

Но после того, как Гарри отправился спать той ночью, последнее, о чем думал Сириус, был сон. Римус задержался, пожелав сыну спокойной ночи, прежде чем посмотреть, как его друг судорожно мечется по гостиной. Сириус знал, что Римус понимает его достаточно хорошо, чтобы не задавать вопросов, пока тот не заговорит. Большую часть ночи он пытался прокрутить в голове историю Гарри.

Василиск.

Тайная комната.

Меч Гриффиндора.

Дневник.

Том МарволоРиддл.

Волдеморт.

Все это казалось таким нереальным.

Но самой нереальной казалась ему мысль о том, что тень или призрак Риддла ожила в телесной форме через дневник. Дневник, который овладел Джинни Уизли; который питался ее душой и выводил ее страхи на передний план, что не давало ему покоя. Он вспомнил слова своего деда о совершении преступления, настолько ужасного, что оно расколет душу на части; что-то о самой темной магии, которую только можно себе представить.

Он повернулся, чтобы посмотреть на своего друга, его глаза расширились, и он пробормотал заклинание уединения вокруг гостиной на случай, если Гарри вернется вниз.

— Это была его часть, Муни.

Римус поднял бровь на слова своего друга, а Сириус провел руками по своим длинным локонам.

— Дневник. Волдеморт поместил в него часть себя.

— Его воспоминания в какой-то форме, да, — осторожно сказал Ремус, наблюдая за тем, как его друг продолжает шагать. — Мы это установили. Именно так он смог полностью овладеть Джинни. Должен признать, это такая форма темной магии, о которой я не знал, что она возможна.

Сириус покачал головой.

— Мне это не подходит. Что за объект достаточно силен, чтобы овладеть другим человеком в любой форме без прямой связи с призраком? Он бы оставил какой-то след — будь то эктоплазма или сера, остатки призрака были бы там. Здесь не было ничего подобного. Это была не простая одержимость, этот дневник питался самой ее душой. Он искал ее худшие страхи и выводил их на передний план ее сознания таким образом, что она цеплялась за этот дневник даже после того, как поняла, что он был плохой вещью. Джинни — умный ребенок, Римус; простое обладание предметом не могло бы так сильно контролировать ее.

Римус кивнул, не сводя глаз с друга, но все еще не совсем понимая, к чему клонит Сириус.

— А что еще это могло быть? Дамблдор сказал, что он овладел ею.

— Дамблдор не всегда прав, Муни, — ответил Сириус, проводя пальцами по щетине на лице. — Он самый блестящий человек, которого я знаю, это правда, но он не всезнающий. Однако в данном случае, я думаю, он частично прав, просто интересно, собрал ли он воедино остальные части.

— Какие еще части? — спросил Ремус, теперь совершенно обескураженный.

Сириус повернулся и уставился на своего друга.

— Рем, ты помнишь первый раз, когда я вернулся в площадь Гриммо с Гарри?

Ремус кивнул.

— Ты привел его ко мне и сказал, что в ту ночь ему понадобится дополнительная любовь. Он прижался ко мне и проснулся с криком через несколько часов.

— Кричер сказал мне той ночью, что Рег пошел за чем-то, что Волдеморт спрятал в прибрежной пещере. Медальон, который, как он знал, был жизненно важен для Волдеморта и должен быть уничтожен, но его убили до того, как он смог выполнить задуманное, а Кричер не смог открыть медальон, чтобы уничтожить его", — сказал ему Сириус. "Когда я оказался рядом с ним... Мерлин, воспоминания захлестнули меня, словно я шагнул в глубокий туман. В этих воспоминаниях я чувствовал пытки, которым подвергала меня моя мать. Я чувствовал ремень отца, ощущение Круциатуса... Я словно вернулся туда, словно все произошло заново. А потом Гарри начал плакать и умолять меня положить медальон — и я положил. Я выбежал оттуда, не думая ни о чем другом, кроме как о его безопасности.

— Ты принес его Дамблдору.

Сириус кивнул и взглянул на часы.

— Да. И я думаю, что нам двоим пора поговорить об этом еще раз. Ты можешь остаться?

— Конечно, Бродяга, но о чем тебе нужно с ним поговорить?

Сириус покачал головой.

— Я объясню после. Я не уверен, что сначала хочу верить в то, куда устремляются мои мысли. Пока я не буду полностью уверен — потому что, Мерлин, я надеюсь, что ошибаюсь.

Римус кивнул, но смотрел на друга с беспокойством в глазах.

— Конечно.

Сириус лишь благодарно улыбнулся своему другу и послал через камин — вызов с просьбой о встрече с Дамблдором. Через пять минут он исчез в камине и вышел в кабинет Дамблдора.

Дамблдор сидел за своим столом, рассеянно поглаживая уничтоженный дневник Ридла, который лежал посреди его стола. Он кивнул Сириусу.

— Я подумал, что после разговора с юным Гарри вы захотите поговорить со мной.

Сириус пересел напротив него, скрестив руки перед грудью.

— Это то, о чем я думаю?

Дамблдор удивленно поднял голову.

— Правда?

Сириус пристально посмотрел на него. Меньше всего ему хотелось слушать загадочные слова своего старого директора.

— Не играй со мной в игры, Альбус, уже поздно, и то, о чем я хочу с тобой поговорить, гораздо серьезнее, чем то, что каждый из нас может себе представить. Ты должен был поговорить со мной той ночью.

Дамблдор просто коснулся кончиками пальцев друг друга.

— Я не совсем понимаю, на что ты намекаешь, Сириус. Я полагал, что ты хотел поговорить со мной о Гарри, а Гарри был в полном порядке, как ты сам убедился.

— Гарри вряд ли был в порядке, но... он хотел подождать, чтобы поговорить с Римусом и мной, и я это уважал, но ты должен был рассказать мне, что случилось! Ты должен был рассказать мне, с чем он там столкнулся! Ты должен был подготовить меня к тому, с чем он столкнулся!

Дамблдор кивнул, его голубые глаза смотрели на Сириуса.

— Ты прав. Я должен был прийти и обсудить это с тобой, но я этого не сделал. Я позволил тебе уйти, чтобы побыть с Римусом, а именно там ты был нужен той ночью и именно там Гарри знал, что тебе нужно быть.

Сириус уставился на него.

— Римус — взрослый человек, и как бы мне ни нужно было быть рядом с ним, ничто на этой земле не стоит выше моего сына и благополучия моего сына! Это оправдание тому, что ты слишком труслив, чтобы рассказать мне, что Гарри снова встретился лицом к лицу с Волдемортом в этой школе! Ты должен был рассказать мне об этом дневнике, Альбус!

Дамблдор поднял дневник с огромной дырой посередине, который он держал на своем столе. Он все еще был покрыт черными чернилами и кровью.

— Это больше не может причинить никакого вреда, он был полностью уничтожен ядом василиска.

— Объект, который может овладеть другим человеком, овладеть кем-то настолько полно, что питается самой его душой, — это не то, что большинство из нас видели раньше. На самом деле, одержимость такой силы — это нечто гораздо большее, чем призрак или просто воспоминание, — осторожно сказал Сириус, глядя в ясные голубые глаза Дамблдора. — Я помню, когда я был ребенком, мой дедушка однажды рассказал нам с Регом историю о волшебниках, которые создали заклинание почти для всего, включая бессмертие, но большинство волшебников боялись его, потому что оно включало в себя убийство, которое разрывало их душу в клочья.

Два указующих перста Дамблдора на мгновение сомкнулись.

— Последние несколько недель я размышлял над теми же мыслями, Сириус, но я не знал, когда Гарри дал мне это той ночью. Я не знал, что это такое, не знал наверняка.

Сириус просто кивнул. Он постучал пальцами по колену и опустился на колени, устремив взгляд на Дамблдора.

— Но вы подозревали.

Когда Дамблдор не ответил ему, он вздохнул.

— Однажды я принес вам медальон, который навеял нам с Гарри ужасные воспоминания и такие острые моменты в моем прошлом, что мне казалось, будто я перенесся назад в то время и место в моей жизни, о котором я предпочел бы забыть. В то время моим приоритетом было обеспечение безопасности Гарри, и ничто другое не имело для меня значения, поэтому я принес это тебе. Мы как-то говорили об этом, и вы сказали мне, что держали его под замком; что вы не пытались открыть его и узнать, что за приз находится внутри.

Дамблдор кивнул, встал и направился к своему хранилищу, спрятанному за одним из портретов. Взмахнув палочкой, он открыл хранилище и через несколько минут достал маленькую декоративную шкатулку, в которую когда-то положил медальон, и вытащил ожерелье, положив его на стол рядом с дневником.

— Вы считаете, что они оба — частички друг друга.

Это был не вопрос, но Сириус все равно ответил.

— Вы думаете, что я ошибаюсь?

Дамблдор долго смотрел на два предмета.

— Том, он всегда был умным учеником. Он всегда стремился к большему и хотел увеличить свои знания всеми возможными способами, но... Думаю, я никогда не хотел представить, что он может быть достаточно способным, чтобы сделать это; или найти знания о том, как это сделать. В Хогвартсе уже много веков не было книг с подобными знаниями — хотя мы оба знаем, что они существуют.

Сириус встал и обошел стол, чтобы поближе рассмотреть медальон. Огромная тьма, которую он чувствовал, пульсируя от него, давя на его собственные воспоминания, заставила его снова отступить назад.

— Я должен был понять, что это такое, как только увидел его. Он сделал гребаный крестраж.

Директор нахмурил брови, уставившись на медальон, словно погрузившись в глубокую задумчивость.

— Твой дедушка действительно рассказал двум молодым парням о чем-то настолько темном, как крестраж?

Сириус фыркнул.

— Моя семья и все, что хоть отдаленно связано с темной магией? Конечно, рассказывал. Он утверждал, что Блэки должны гордиться этими знаниями. От того, что он читал нам, Регулусу в детстве снились кошмары, и я знаю, что у нас есть книги на эту тему в библиотеке Гриммаулд Плейс. Но Альбус, этот медальон, сила, которой он обладает, как магия домовых эльфов отразилась от него... в нем должна быть часть его души. Что еще это может быть?

Дамблдор нахмурился.

— Я должен согласиться с вами. Признаюсь, я не смотрел на медальон больше одного раза с тех пор, как мы его убрали, я выбросил его из головы, но как только я услышал рассказ Гарри... о том, как Том смог извлечь себя из дневника и обрести телесную форму... вы думаете, что этот дневник тоже был крестражем?

— Ты хочешь сказать, что это не так? — недоверчиво спросил Сириус. — Если это не крестраж — я загрызу Снейпа.

Дамблдор усмехнулся на это.

— Вряд ли это будет необходимо, хотя для остальных это будет очень интересно, я уверен. Нет, я уверен, что это был не только крестраж, но и, скорее всего, первый крестраж, который он когда-либо создавал. Он был... изобретательным, блестящим и очень харизматичным, когда учился здесь в школе, и я представляю, что он использовал все это в совершенстве, когда разговаривал с юной Джинни через дневник.

— И Гарри сказал, что когда клык скользил по страницам, раздавался кричащий звук, прорезающий воздух, который, я полагаю, издаёт душа, когда её уничтожают — а у него их две.

— Если два — это то, на что он действительно рассчитывал, — осторожно посоветовал он.

Сириус побледнел и сел обратно.

— Ты думаешь, их больше? Как еще он смог сбежать от Поттеров той ночью? Он должен был умереть, когда это заклинание вернулось к нему. Конечно, он сделал еще! — воскликнул Сириус почти про себя.

— Многие вопросы о той ночи всегда волновали меня, Сириус. За многие из них мне до сих пор стыдно, в том числе за то, что я считал тебя виновным в предательстве", — тихо сказал Дамблдор. "Но нет, любой другой волшебник умер бы, да, но он был подготовлен. Вот почему он искал философский камень в прошлом году и как Люциусу удалось пронести его в школу в этом году... он работает над тем, чтобы снова обрести тело.

— Без одержимости другим человеком?

Дамблдор покачал головой.

— Я считаю, что это требует слишком много энергии, и он всегда будет воевать с доминирующей душой, в которой живет тело. Единственной альтернативой может быть выбор тела, из которого Дементор высосал душу, только тогда он сможет полностью контролировать разум этого человека, но это никогда не будет идеальным вариантом, потому что это все равно будет владение, а не его собственное. Но даже тогда... он должен искать способ вернуться. Если этот медальон попадет не в те руки... он может вернуться снова, сильнее, чем когда-либо.