| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Совершай свое паломничество, нвах! Но помни: мы следим за тобой, ничтожество!
— Мы следим за тобой, ничтожество!
В ответ Эйлуд вежливо улыбнулся стражу — тот явно ничего подобного не ждал и несколько недоуменно качнул шлемом. Эйлуд с женой прошли к алтарю Благородства, возложив на него тяжелые мешочки с отмеренной сотней золотых. Подождали, пока приношение исчезнет во вспышке.
Огляделись.
Отсюда, с верхних ступеней Дворца Вивека, открывался превосходный обзор, не чета ущелью между кварталами Редорана и Святого Делина, куда солнце заглядывало лишь в ясные вечера.
Здесь, на верхних ступенях, солнца и моря хватало всем желающим. Эйлуд и Мия тянули на головы капюшоны плащей, и все вокруг понимали, почему: сильный холодный ветер с юга, через Узкое Море.
Зато красиво. Если встать спиной к солнцу, чтобы не слепило глаза, то далеко-далеко направо зелеными кудряшками по синей воде разбегутся Аскадианские острова, налево воздвигнется громада имперского форта-города Эбонхарт, прямо ковром раскатятся цветущие плантации Горького Берега, и только за ними, на самом горизонте, на краю видимости, заляжет черная грозная полоска гор, а уже выше зубчатой полосы столб тьмы: вечная пыльная буря над Красной Горой.
Там, под горой, таился Дагот Ур, дьявол и враг — а здесь, вокруг Вивека, словно бы маслом по штормовым волнам, разливались мир и покой. На плантациях Горького Берега чего только не выращивали, в горах Молаг Мара каких только не добывали металлов и самоцветов; из волн Узкого Моря какой только не вылавливали рыбы.
Эйлуд поднял голову выше: луна Баар Дау. Так она и висит немой угрозой. Пока Вивек жив, пока он в силе и пока в него верят — он крепко держит луну над городом, и озерцу покоя ничто не угрожает.
Сейчас вокруг луны роились маги ордена Храма: они вполне могли левитировать, чем и пользовались для доступа на Баар-Дау. Там устроили цитадель Министерства Правды, там же устроили и тюрьму. Потому что: куда ты с воздушного острова денешься?
Эйлуд и Мия, не сговариваясь переглянулись. Мия поглубже закуталась в плащ.
— Пойдем. Они клюнули.
Судя по суете вокруг луны, маги ордена Храма выводили заключенных и выносили вещи.
— Вещи-то зачем убирать? Заклятье против мора действует на живых. Бумаги ему не помеха!
Градоначальник ворчал для порядка. Он прекрасно понимал, что без архивов и сводок Министерство Правды работать не сумеет. Чтобы знать все обо всех, Министерству Правды нужны сотни тысяч листков с доносами, докладами, донесениями, выборками, сводками — короче, с данными.
Но и прерывать работу Министерства Правды нельзя. Горожане Вивека и жители острова Вварденфелл не обязаны знать подлинную легенду о героях давних времен, да только вот сама легенда никуда не денется. И однажды преданный соратниками Неревар все же вернется “по длинной дороге из-за Луны и Звезд”, как обещала Азура…
И тогда мало не покажется никому. А особенно Трибуналу, ведь именно Альмалексия, Сота Сил с Вивеком того самого Неревара и предали.
Естественно, не поздоровится и всем, кто поклоняется триединому Альмсиви. Поэтому Министерство Правды без выходных и праздников роет носом камни и пепел, вынюхивая еретиков. Поэтому жрецов-отступников, более верящих в старую легенду, чем в новые откровения Вивека, ловят и сажают — а они все не переводятся и не переводятся, и даже мор в Министерстве Правды не должен останавливать слежки, розыска и прочих дел…
Градоначальник вздохнул. Повернулся к ординатору:
— Источник слуха установили?
— Нет. Слух появился примерно в ту ночь, когда приехали эти… Двое. Но лодочник докладывал, что привез их прямо к жилью Моранир, а более никуда. Моранир говорит, гости до утра никуда не ходили, да и утром на акведуке, где прачки берут воду, никто не говорил ничего подобного.
— А что за новый народ, к чему там относится эта, как ее… Миури?
Ординатор двинул наплечниками.
— Ищем. Ни в одной книге Храма ничего не сказано. Но, если есть в пределах Нирна дреуги, сприганы, скампы и прочие там аэдра… Отчего бы не существовать и хвостатым людям?
— А она не может быть Нереварином?
— Вполне может. Она явилась издалека, что вполне подходит под определение “по дальней дороге из-за Луны и Звезд”. Но с тем же успехом Нереварином окажется любой хаджит-водонос или аргонианин с плантаций герцога Дрена. Примемся хватать всех — вызовем панику, а дела встанут.
Градоначальник поморщился. И так из-за мора запрещено плавать через Узкое Море, возить на материк дорогие самоцветы, жучиный мускус, вулканическое стекло и прочие редкости, лишь на Вварденфелле и добываемые. Корабли стоят, моряки разоряются, торговля несет убытки, контрабандисты наглеют…
Мор-то рано или поздно прекратится, плавание снова откроют — а вот люди на таможне и в фортах, купленные сегодня контрабандистами… Они-то купленными так и останутся, и этого уже легко не исправить.
— Когда вы очистите Баар-Дау от живых?
— Через трое суток… Самое большее, четверо.
— Для надежности возьмем пять. Потом начнем выжигать мор.
Градоначальник поежился.
— Господин Вивек… Что-либо изволил поведать по сему поводу?
Ординатор поежился тоже, отчего доспехи на нем звякнули и захрустели.
— Ничего.
— Ничего, ничего! — Мия положила мокрое полотенце на лоб мужа; Эйлуд выдохнул и улегся обратно, на узкую кровать в гостевой комнате.
— Опять снилось?
Эйлуд кивнул. Снилось ему, как блудная луна ударилась в город, и как подпрыгнула от удара Красная Гора, и как черно-багряные змеи пирокластических потоков с неимоверной быстротой ринулись от вулкана во все стороны, окончательно стирая с острова Вварденфелл следы жизни; а потом уже Узкое Море вздыбилось громадной волной и вылилось на все земли Морроувинда в целом, а ударная волна по воздуху достала до самой Вороньей Скалы вообще за половину земного круга отсюда.
Говорили, что создатель Нирна такое задумывал с самого начала, еще во времена Даггерфола. Эйлуд подобной жестокости не понимал, но он ведь и миров не создавал никогда. Он знал только, что кроме поступков плохих и хороших бывают еще поступки вынужденные, и не оказался ли создатель Нирна перед необходимостью убить собственное творение ради, например, денег? Эйлуд знал, что такое иногда бывает.
— Может, мы зря сюда влезли?
Мия отрицательно помотала головой:
— Если твои красные сны можно вылечить лишь таким способом, то уже не зря.
— Но это…
— Это святой неизменный канон. Который мы в очередной раз ломаем. Судьба наша такая. — Мия вздохнула, откинула прядь волос. — Постарайся теперь уснуть. В городе говорят, что завтра на луне живых не останется. Можно будет…
Мия покосилась на дверь, за которой наверняка подслушивала жадная до новостей Моранир.
— … Выдохнуть, — сказала Мия, проведя по лбу мужа узкой прохладной ладошкой.
Узкой прохладной ладошкой Мия быстро начертила на сыром каменном полу алый круг и в нем пятиугольную фигуру. Эйлуд, стоявший на страже у двери, махнул рукой: мол, все тихо, продолжай!
Мия капнула в фигуру чуть крови; из пентаграммы высунулось темное существо. Спереди совершенно акавирец: узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась кругленьким свиным пятачком, ноги оказались так тонки, что если бы такие имел порядочный гуар, то переломал бы их на первой же горной тропе. Но зато сзади он выглядел настоящим дознавателем Храма в форменной одежке, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, знающие люди могли бы догадаться, что то вовсе не акавирец и не храмовый дознаватель, а просто черт, коего вытащила Мия из иных мест и времен для исполнения работы, в которой черт представлял величину поистине чемпионскую.
Тяжеленный удар сотряс в один миг обе двери: и наружную и ту, что вела к Моранир, но засовы держали крепко, а еще крепче держала наваленная перед обеими дверями мебель: кровать и шкаф.
— Отворить, именем Храма! — закричали за дверями, и сразу вслед за криками ударили топоры, с визгом лопнули доски. — Черное колдовство творите вы, остановитесь немедля, иначе не будем брать вас живыми!
Эйлуд поморщился и вытащил из сумки денежную шкатулку. Разбил ее об пол, и поднял из обломков большой револьвер, скрытый до того в двойном дне. Трижды Эйлуд выстрелил сквозь тонкие доски двери, стараясь, чтобы пули шли высоко в потолок. Затем он сказал:
— Именем клянусь, что колдовство наше не повредит ни городу Вивеку, никому в целом Нирне; разве только помешает нажиться на страданиях ваших кое-каким нехорошим людям. А если будете силой нас брать, мы вас всех перебьем!
И для подтверждения трижды выстрелил уже через другую дверь, в сторону канала.
Сию же минуту черт просочился сквозь дырочки от пуль, вознесся в темное небо, покрутился между ярких звезд. Черт подкрался потихоньку к Баар-Дау и уже протянул руку схватить ее, но вдруг отдернулся назад, как бы обжегшись о темную громаду. Пососал пальцы, заболтал ногою и забежал с другой стороны, и снова отскочил и отдернул руку. Однако ж, несмотря на все неудачи, хитрый черт не оставил своих проказ. Подбежавши, вдруг схватил он обеими руками Баар-Дау, кривляясь и дуя, перекидывая луну из одной руки в другую, как мужик, доставший голыми руками огонь для своей люльки; наконец поспешно спрятал в карман и, как будто ни в чем не бывал, побежал далее, и след его растаял.
Прежде, чем боги Нирна, ошеломленные столь наглым вмешательством, похватали божественные атрибуты и явились на место действия, Мия с Эйлудом сломали каждый в своем кармане маленький хрустальный маячок и исчезли в раскрывшемся посреди комнаты портале.
Тут упали, наконец, обе двери, и в разгромленную комнату вошел дознаватель Раален, а за ним втиснулись градоначальник, повелитель доносчиков и, конечно же, ординатор Храма, державший в правой руке обнаженный меч, ярко сияющий магическим ореолом.
— Вот видите, — посопел толстый глава доносчиков, — я же говорил: это вовсе не Нереварин!
Градоначальник повертел головой. В свете ореола начерченная на полу пентаграмма быстро таяла. Прошло совсем немного времени, и вот уже о странных чудесах напоминали только разломанные двери да обломки мебели.
Ординатор принюхался. Повел светящимся клинком ближе к полу, но ничего там особенного не высветил.
— Я, это… Может, лучше Нереварин?
Комнату затопило золотистое сияние. Бог Вивек сам, лично, проявился среди комнатушки — но в силу его божественности, никто из вошедших уже не испытывал тесноты, и негромкий голос Вивека услышали все четко и ясно.
— Не думаю, — сказал Вивек, ухватив себя за подбородок. — Не думаю.
(с) КоТ Гомель
29 I 2025 AD
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
