Вольный стрелок Иванов

Какие то сани старые, удочек пучок и всё страшные, колода с воткнутым топором и прочая хрень, даже здоровенная ванна из цинкового железа. Красава, мы в такой с Нинкой купались в деревне. Эххх, сестра, грёбаный Ковид угробил, зря вспомнил, иду дальше. Какой то топчан, то ли диван старый, стол круглый и ножка сломана. Мда, в придачу ещё и паутина. А ещё две больших поленницы, понятно, это отопление. Колодец тут имеется, а вот ванн, джакузи и даже тёплого туалета я не вижу. Вот же залёт, опять возвращаться чуть не в каменный век. А это что? Обана, стягиваю тряпку — большой приёмник и пробита передняя стенка, аж куски ткани висят.

Пнули? А нахрена? Один динамик пробит, второй темнеет круглым пятном, вытаскиваю и тяну на двор. Да он ещё и нерусский, вижу надпись — "Telefunken", богато тут в карельских скалах. Хорошо, покопаемся, чуток в радиоделе соображаю. Ну, как там мой пол? Да и варево уже запариться должно, иду, мммм, какие запахи, насыпаю в тарелку и сажусь кушать. Выпить? — глажу на шкафчик. Неее, пусть стоит, НЗ не помешает, нам и так зайдет, у меня есть чай на запивон. Хоть и грузинский, но всяко получше этой трухи в пакетиках. А запарить в кружке я умею, научил Миклован, старый и тёртый рыбак. Чёрт, и его нет. Да никого нет, сижу тут, как Робинзон, только пальм не хватает. А вместо них у окна большая черёмуха, хоть тень даёт и то нормально.

На работу то во сколько? И куда? Неее, надо прогуляться, а то с утреца блукать по селу не очень хочется. Половина четвёртого, нормально, вышел на улицу — И где это? По идее, должно быть у реки, а река вон там, всё — топаем направо. Кто-то здоровается, отвечаю и не сильно быстро шагаю. Магазин вижу, о, сельсовет, даже флаг есть, иду дальше. Обана — фельдшерский пункт. А у меня же голова болит. Болит, иду к крыльцу, навстречу выскакивает девчонка и кричит в двери — Спасибо, Ирина Николаевна. О, имя есть, стучу — Можно? — Ох, ты, Василий? А чего так поздно? Зуев ваш ещё с утра про тебя спрашивал, вроде ты заболел, а?

— Голова болит, Ирина Николаевна. А Ирина то может ровня или чуть меня постарше, глянула так подозрительно — Да? Тогда присаживайся. Достала градусник — Сунь под мышку. Смерила давление, покрутила перед носом блестящим молоточком , а я поводил в благодарность глазами за ним. — Давай сюда, посмотрела градусник. — Ну что скажу — жить будешь, одноклассничек. Темнишь? Поморщил нос — Таки да, темню. Но не сильно, голова немного болит. — Со Степаном свяжешься — она у тебя каждый день болеть будет. Может, хватит в стакан заглядывать, Иванов? В школе был в первых учениках, в институте учился и что? Ни там, ни здесь, ни семьи, ни шиша, Вася. А кто-то меня замуж звал , не помнишь? Развожу руками — Не судьба, наверное....

— Ну да. А я же тебе и письма в армию писала, помнишь? — Ира, сам не знаю, что со мной. Проснулся утром и понял, что не хочу на работу, вообще ничего не хочу, взял удочку и ушёл на берег. Встала к стеклянному шкафу, порылась на полке и дала пачку таблеток — После еды, три раза в день. Потом села, написала бумажку — Держи, написала, что давление у тебя не очень, отдашь на работе. — Спасибо тебе. — Не за что. А твой букетик у меня так и стоит в шкафу. Всё, Вася, выздоравливай. Выхожу, оглянулся, а она отошла от окна.

Тааак, вот тебе и ещё открытие, не село, а сплошная Санта — Барбара, закуриваю и иду дальше. Прошёл ещё метров триста — ухо ловит знакомые звуки, вроде пилорама работает? А почему знакомые — довелось три месяца за забором у лесозавода проживать, было одно дельце в Якутии. Ага, подошёл, точно, небольшой, но заводик, деревом спиленным пахнет, сзади сигнал — о, машина. — Чего не заходишь? — кричит водила в окно. — От счастья обомлел, давно не видел. — Га-га-га, врубает скорость и заезжает в ворота. Ну и я в калитку, сторожиха только взглянула и дальше носок вяжет, а я иду в контору.

Повезло, прямо в коридоре с Зуевым столкнулся — О, а ты чего? — Справку принёс, кому? — Хм, да ты и точно больной? Ладно, давай, отнесу табельщице. Завтра про работу не забудь, к восьми жду, понял? Ага, киваю и иду на выход. Большое дело сделал — хоть узнал, где я работаю, хоть и не совсем точно. — Иванов! Кого, меня? — Василий! Обана, идёт деваха годов 25ти — Привет. Ты чего, сегодня не работаешь? — Приболел, справку приносил. — Ты обещал рисунок в стенгазету, когда сделаешь? — Некогда было, пытаюсь от неё отбиться. Ни хрена, вцепилась крепко — Вася, у меня газета на выпуске. — Гуля, ты чего с него хочешь, он только рыбалкой занят, гогочет парень и топает мимо. — А тебя, Трофимов, и не спрашивают, опять тащит меня за рукав. — Когда? — Гуля, а что мне за это будет? — Не поняла? — Нууу, поцелуй или ещё чего? Покраснела, как мак — Вот тебе, сунула мне фигу в нос, развернулась и унеслась в контору. Вижу в окошко улыбку вахтёрши, развожу руками и иду на выход. — Что, не даётся? — Не даётся, какую то газету с меня требует. — Она такая, она может, опять уткнулась в носок, а я пошёл в сторону дома.

Иду и на душе что-то никак не весело. Ну ни разу меня светлое коммунистическое будущее не вставляет, тем более, что я то знаю, какое оно будет. И это мне 20 лет ждать до Перестройки? И ещё неизвестно, чего я дождусь? Почитывал книжки про таких вот попаданцев, так они сразу рвались Союз спасать, а я даже не знаю, что это такое и с чем его едят, я ещё в детсад бегал, а его уже раз, и упразднили. И хрен ли меня тут держит?

Ага, щас, ты вот так взял и выскочил, кому рассказывать. Папаня мой в погранвойсках служил, правда, в Молдавии, но порядки то везде были одинаковыми — ни к нам, ни от нас. А что — хотели коммунизм? — нехрен бегать, берите лопату и стройте. А чтобы не мешали копать, так мы всё огородим колючкой и с другой стороны никого не пропустим, га-га.

Вот и дом, а вон приёмник, одеваю драные штаны и пробую его оживить. Пробитый динамик нафиг, отложим в сторону, копаем дальше. Ну да, без прибора то только отвёрткой тыкать и делать умный вид. И где его взять в этом селе? Похеру мороз, а как же метод научного тыка? Пощупал всё, от пыли продул контакты, туда-сюда повтыкал лампы, ну, проверим? Тащу к розетке, включаю и шкала засветилась. Да ну, так не бывает! Опаньки, гудит и затрещал, кручу ручку громкости — работает. Поехала настройка и тут что-то чирикает.

Да неужели? Тащу кусок проволоки на антенну, пристроил на черёмуху и кручу дальше. О, балакает, ещё и на немецком, который я знаю более-менее. Что-то про футбол, "Бавария" форева — Мюнхен вещает спортивные новости, очень интересно, шучу. Накрутил до передачи из Москвы — есть родная речь, слушаю про подготовку страны к Юбилею. Ага, я к параду уже готов, встаю сапоги чистить, кручу дальше — играет музыка. А ведь знакомо, это же "Битлы", иду ставить чайник и буду радоваться вместе с ними, что любовь нельзя купить. С музыкой жить веселее, так что поел, разобрался со скудной посудой — помыл в тазике и пристроился во дворе на лавочке.

Вечереет, кое-где собаки гавкают, даже коровки мычат, а у меня своя нирвана — в голове сплошные мысли на тему вечную — что делать и с кем? "С кем?" , пока погодить бы, без презиков на секс точно не полезу, рассказы ветеранов про триппер и прочее меня не вдохновляют. А что делать? Да рвать когти из этой деревни — это первое. А потом и из страны — это второе. Стемнело, а я даже придремал, но комарики как раз не спят, встаю и топаю в хату. О, почти десять, теперь убрать еду и завалиться спать, первый день в новом мире я вроде одолел.

Утро было весёлым. С начала орал петух где-то за забором, потом они провели перекличку, эстафету приняли коровы, помычали и за ними вдарил гимн. Это был уже пиз....ец, плюнул, встал и иду на двор. А в селе жизнь кипит и похрену им на мои стоны и маты. Ладно, со злости падаю на скамейку руками и отжимаюсь до полного озверения в мышцах. Не безнадёжно,но надо качаться и качаться, помахал бой с тенью, потом пробую задрать ногу в растяжке — неее, хреново задирается.

— Васька, а ты чего это? Млять, дядя Толя, ты меня так заикой сделаешь, подкрался тут по тихому. — Тренируюсь ногу поднимать. — А зачем? — Да как настоебенит всё, так по-кобелиному и буду отмечаться, подмигиваю ему и иду умываться к рукомойнику. — Га-га-га, вот это сказанул, надо запомнить. Ты чёт вообще поменялся как-то, а? Стёпа жалился, что ты его выгнал, кулаками вон машешь , чудно всё . — А я ж тебе и говорю — жизнь надо менять, вот оно где у меня, провожу пальцем у горла и утираюсь полотенцем. — Всё бы вы, молодёжь, и меняли, а нам тут торчать остаётся. Валька вон моя тоже сказала, что я древний и ничего не понимаю, укатила в Ленинград и носа не кажет.

Доворачиваю на

него окуляры — И давно? У него глаза как-то округлились — Здрасте, а кто её провожал до станции? Да считай пятый год, как укатила. Открыточку и привет, папа, а сама только раз и была тут. Тебе то тоже только с Новым Годом? Или чего ещё пишет, смотрит на меня хитрым глазом. — Хм, а я что, особенный? Ладно, пойду перекусить и на работу, извини, прекращаю прения и пора. Пока чай , потом побриться, лезвия опробовал, пара порезов не считается, всё — шагаю к трудовым успехам. Да не всё так и страшно, пара мужиков с бригады перехватила меня на дороге, привет, ля-ля и прочее, но уже легче найти раздевалку и даже своё рабочее место. А тут ваще красота, вторая смена запорола вальцы на нашей пилораме, теперь там всё раскручивают, а нам вручили лопаты и послали разгребать кучу отходов на заднем дворе. Никому она не мешала, но армейский принцип никто не отменял, народ без дела опасен — копайте от забора и до обеда. А потом и до вечера, чему я только рад.

Вчера трудовую свою посмотрел — почти роман, плотником я был, электриком был, потом грузчик коопторга , рабочий лесозавода — это сейчас. Плюс армия в Коми АССР и два курса строительного института там же. — Васька, прячься, опять тебя Гулька ищет, Алик кивает в сторону цеха. — Меня тут нет, ушел... ныряю перекатом за кучу и сховался в кустах. Пришла, парни пожали плечами, она недоверчиво обошла вокруг и смылась обратно. Кое-как продержался до пяти, потом ещё раз скрывался от неё в раздевалке, но вроде я уже топаю домой и впереди выходные.

Умыться и не забыть про баню, а пока пожрать и разыскать послание из Питера, я же все эти восемь часов про него думаю. Ну щастье — вот она, открыточка за пять копеек, но мне она ценнее всего, там адрес и фамилия. И адресок знакомый, я даже недалеко жил, это на "Ваське". Помнится, какие то общаги там были и фабрика рядом. В моё то время уже приватизировали и перестроили, а сейчас она должна быть живая. Тут даже привет и приписка — Вася, приезжай. Сестра, я тебя уже люблю, коньяк с меня, приеду обязательно и очень скоро. Валентина Привалова, прекрасная фамилия, запомним.

Нахожу альбом, о, стоим все вместе у нашего дома, а сзади подписано , кто и что. Надо бы у дядьки узнать, как она там — замужем или нет? Только помянул, а он топает по двору — В баню то идём? — Конечно, я с радостью. Прямо сейчас? — А сейчас и лучше, ещё не налили воды и пар хороший. Собирайся, стукнешь в калитку... Идём мимо магазина, глянул на него — непорядок, руки пустые, разговора не получится. — Погоди малость, я сейчас. Люба, здравствуй. — О, Вася, здравствуй. Спасибо тебе , всё работает. Чего хотел? — В баню с дядькой идём, там есть чего, горло промочить? — Для тебя найду, выносит свёрток в бумаге, о, три бутылочки, отдаю рубль и привет. — Хорошо вам попариться, подмигивает мне. — Да вот спинку потереть некому, а так то да, улыбаюсь и выхожу. — Пивка дали, ты как? — Это хорошооо, подмигнул мне и через пять минут мы уже в бане.

И парок был хороший и посидели нормально, дядька болтал много, но кое-что полезное я из него вытянул. Насчёт письма в год он приврал, пишет и про себя рассказывает, ну а я слушаю и на ус мотаю. Усы у меня есть, а вот волосню можно бы и укоротить, но потом, парикмахер два раз в неделю приезжает из райцентра и к нему ещё попасть надо. Мужики сидят, кто и по чарочке наливает, но мне хватило бутылочки, попиваю чуток и больше слушаю. Назад веду подпитого дядьку, ему уже хорошо и настрой у него самый такой на плавно уснуть. — Здрасте, вижу Ирину — медичку, идёт с мальчишкой годов семи. — Добрый вечер, раскланялись и разошлись. Неплохая фигурка, но не до них мне, тут другие дела, у меня уже в голове целый план эвакуации из села в город Ленинград. Успокоил деда , прикрыл двери и иду во двор, сейчас чайку и расслабиться, такой кайф, что даже комарики его испортить не могут.

Просыпаюсь утром и опять те же звуки сельской жизни, но мне начхать, я выгоняю себя на улицу и начинаю разминку. Тут такой уголок укромный нашёлся, хоть не буду людей пугать всякими движениями. Да и всё непонятное — оно подозрительное, а потом стукнут куда и нахрен мне нехорошие вопросы. Там то я себя гонял нещадно, надо быть в форме и постоянно, а тут вообще оглядываться на все стороны, раз я решил уходить за кордон. Да-да, и только так. Нужен мне один домик на тихой парижской улице, ой как нужен!

Стукнула калитка — хоть в этом толк есть, бесшумно её не откроешь — о, вчерашний Стёпа нарисовался. — Здаров. — Привет, смотрю на него и выжимаю какой-то ржавый вал вместо штанги. — А то зачем? — Здоровье догоняю. — Га-га, но на всякий случай отошёл в сторону. По его высокоинтеллигентному облику вижу, что мысли у него сейчас тоже о поправлении самочувствия, тут ты пролетел, братан. — Это... Васян, есть чё похмелиться? — Откуда? Вчера было пивко, в бане выпили. Сходи к Любке, у меня тут точно не магазин. — Да ну, откуда деньги? И в долг не даст, я и так ей должен. — Тады ничем не помогу, жму железо дальше и он понял, что разговор окончен. Помялся пару минут, вздохнул и потопал на улицу. О, поищи там, а я отставляю железо в угол и иду умываться.

Только сел завтракать — опаньки — гости. Вернее, гостья — Привет, Люба. — Привет. Вася, я тут утюг уронила, а там что-то брякает, а включать боюсь, посмотришь? — Домашний? — Ну да, утром и бахнулся. — А твой то чего? — Который? — смотрит на меня бледно-голубыми глазами. Он в Воркуте уже полгода, я и запах забыла. Ну? — Оставляй, взгляну. У тебя там отвёртки продаются? — Там нет, но дома Гришкины лежат, он с работы много чего напёр. Ты зайди в магазин, а я туда сумку прихвачу. — Зайду, через часик , не скучай. — Постараюсь, улыбнулась и плавно вышла.

Млять, как они так умеют? Вроде и не рисовалась, а попа и сиси описали фантастически эротичные виражи, у меня ажжжж, в общем тоже заиграло в штанах. Кушаю хлебушек с вареньем, вкуснятина то какая, это вам не тот магазинный. Сжимаю кусок, а он опять расправляется в руке и пахнет именно хлебом. От деда получал по загривку за горбушки, пока донесём из магаза, обломаешь всё и скушаешь, как лучшее в мире лакомство. А ведь он ещё живой и деревню ту под Псковом помню, но не поеду, прости, Павел Никитич, рисковать не хочу. Зашёл в магаз, там баба выбирает сапоги, погодим, рассматриваю немудрёную выкладку. Чего тут не напихали, от чайников, до банок с супами, даже лопаты стоят в уголке.

Так, расстались, зовёт в подсобку — Гляди. Ого, почти клад, всё новенькое и где столько спёр? — Он электрик? — На все руки мастер, ха-ха, только дома ни хрена не делается, но всё тащит. — Нормально, может, натура такая добычливая, бурчу я и отбираю себе набор инструмента. — Сделаю, сюда нести? — Не надо, а то будут коситься. Я к тебе зайду вечерком , как стемнеет, мимоходом прошлась по мне корпусом и выпустила через задние двери. Ладно, я уже богат, усаживаюсь поудобнее, раскрутил утюг — ничего страшного, клемма высыпалась, сделаем. По сравнению с ремонтом винтовки это вообще пустяки, 15 минут и он уже проверяется — готово.