Гарри Поттер и Кубок огня

— Если? — прошептал второй голос. — Если? Если ты будешь следовать плану, Червехвост, Министерство никогда не узнает, что кто-то еще умер. Ты сделаешь это тихо и без шума; я только хотел бы сделать это сам, но в моем нынешнем состоянии. ...Давай, Червехвост, еще одна смерть, и наш путь к Гарри Поттеру свободен. Я не прошу тебя делать это в одиночку. К тому времени мой верный слуга присоединится к нам...

— Я верный слуга, — сказал Червехвост с едва заметной ноткой недовольства в голосе.

— Червехвост, мне нужен кто-то с мозгами, кто-то, чья преданность никогда не поколеблется, а ты, к сожалению, не отвечаешь ни одному из этих требований.

— Я нашел вас, — сказал Червехвост, и теперь в его голосе определенно слышались угрюмые нотки. — Я был тем, кто нашел вас. Я привел вам Берту Джоркинс.

— Это правда, — сказал второй мужчина, и в его голосе послышалось веселье. — Я не ожидал, что ты проявишь такой талант, Червехвост, — хотя, по правде говоря, ты и не подозревал, насколько полезной она может оказаться, когда ты ее поймаешь, не так ли?

— Я... я думал, что она может оказаться полезной, мой лорд...

— Лжец, — снова произнес второй голос, в котором жестокое веселье было более явным, чем когда-либо. — Однако я не отрицаю, что ее информация была бесценной. Без нее я никогда не смог бы разработать наш план, и за это ты получишь свою награду, Червехвост. Я позволю вам выполнить для меня важную задачу, за выполнение которой многие из моих последователей отдали бы свои правые руки. . . .

— П-правда, милорд? Что?.. — Голос Червехвоста снова звучал испуганно.

— Ах, Червехвост, ты же не хочешь, чтобы я испортил сюрприз? Твоя роль будет в самом конце. ...но я обещаю тебе, что ты будешь иметь честь быть такой же полезной, как Берта Джоркинс.

— Вы. .. вы. . — Голос Червехвоста внезапно стал хриплым, как будто у него пересохло во рту. — Вы. ...собираетесь... ...убить и меня тоже?

— Червехвост, Червехвост, — вкрадчиво произнес холодный голос, — зачем мне убивать тебя? Я убил Берту, потому что должен был это сделать. После моего допроса она ни на что не годилась, совершенно бесполезна. В любом случае, если бы она вернулась в Министерство с новостью о том, что познакомилась с вами на каникулах, возникли бы неудобные вопросы. Волшебникам, которые считаются умершими, лучше не сталкиваться с ведьмами из Министерства магии в придорожных гостиницах.

Червехвост пробормотал что-то так тихо, что Фрэнк не расслышал, но это заставило второго мужчину рассмеяться — совершенно невеселым смехом, таким же холодным, как и его речь.

— Мы могли бы изменить ее память? Но чары памяти могут быть сняты могущественным волшебником, что я доказал, когда допрашивал ее. Было бы оскорблением для ее памяти, если бы я не воспользовался информацией, которую я у нее выудил, Червехвост.

Выйдя в коридор, Фрэнк вдруг осознал, что рука, сжимающая его трость, скользкая от пота. Мужчина с холодным голосом убил женщину. Он говорил об этом без всякого раскаяния — с удовольствием. Он был опасен — сумасшедший. И он планировал новые убийства — этот мальчик, Гарри Поттер, кем бы он ни был, был в опасности —

Фрэнк знал, что он должен сделать. Сейчас самое подходящее время обратиться в полицию. Он выберется из дома и направится прямиком к телефонной будке в деревне. ...но холодный голос заговорил снова, и Фрэнк остался на месте, застыв на месте, прислушиваясь изо всех сил.

— Еще одно убийство. ...мой верный слуга в Хогвартсе. ...Гарри Поттер так же хорош, как и я, Червехвост. Решено. Больше не будет споров. Только тихо. Мне кажется, я слышу голос Нагини. . . .

И голос второго мужчины изменился. Он начал издавать звуки, которых Фрэнк никогда раньше не слышал; он шипел и плевался, не переводя дыхания. Фрэнк подумал, что у него, должно быть, какой-то припадок.

И тут Фрэнк услышал движение позади себя в темном коридоре. Он обернулся, чтобы посмотреть, и обнаружил, что парализован страхом.

Что-то скользило к нему по темному полу коридора, и когда оно приблизилось к полоске света от камина, он с трепетом ужаса понял, что это гигантская змея, по меньшей мере трех с половиной метров длиной.

Охваченный ужасом, Фрэнк смотрел, как его волнообразное тело прокладывает широкую извилистую дорожку в толстом слое пыли на полу, приближаясь все ближе и ближе — что ему оставалось делать? Единственным способом спастись было попасть в комнату, где сидели двое мужчин, замышлявших убийство, но если бы он остался там, где был, змея наверняка убила бы его —

Но прежде чем он успел принять решение, змея поравнялась с ним, а затем, невероятно, чудесным образом, она проползла мимо; она следовала за шипящими звуками, издаваемыми холодным голосом за дверью, и через несколько секунд кончик ее хвоста с ромбовидным узором исчез в щели..

На лбу Фрэнка выступил пот, а рука, сжимавшая трость, задрожала. В комнате холодный голос продолжал шипеть, и Фрэнка посетила странная идея, невозможная идея. ...Этот человек мог разговаривать со змеями.

Фрэнк не понимал, что происходит. Больше всего на свете ему хотелось вернуться в свою постель с грелкой в руках. Проблема была в том, что его ноги, казалось, не хотели двигаться. Пока он стоял, дрожа и пытаясь взять себя в руки, холодный голос внезапно снова перешел на английский.

— У Нагини интересные новости, Червехвост, — говорилось в нем.

— В самом деле, милорд? — спросил Червехвост.

— В самом деле, да, — сказал голос. — По словам Нагини, прямо за дверью этой комнаты стоит старый маггл и слушает каждое наше слово.

У Фрэнка не было возможности спрятаться. Послышались шаги, и дверь комнаты распахнулась настежь.

Перед Фрэнком стоял невысокий лысеющий мужчина с седеющими волосами, острым носом и маленькими водянистыми глазками, на лице которого отражались страх и тревога.

— Пригласи его в комнату, Червехвост. Где твои манеры?

Холодный голос доносился из древнего кресла перед камином, но Фрэнк не мог разглядеть говорившего. Змея, напротив, свернулась клубочком на истлевшем коврике у камина, словно какая-то ужасная пародия на домашнюю собачку.

Червехвост поманил Фрэнка в комнату. Хотя Фрэнк все еще был глубоко потрясен, он крепче сжал свою трость и, прихрамывая, переступил порог.

Огонь в камине был единственным источником света в комнате; он отбрасывал на стены длинные, похожие на паутину тени. Фрэнк уставился на спинку кресла; человек, сидевший в нем, казался еще меньше своего слуги, поскольку Фрэнк не мог разглядеть даже его затылка.

— Ты все слышал, маггл? — спросил холодный голос.

— Как это ты меня называешь? — вызывающе спросил Фрэнк, потому что теперь, когда он был в комнате, теперь, когда пришло время действовать, он почувствовал себя храбрее; так было всегда на войне.

— Я называю вас магглом, — холодно произнес голос. — Это значит, что вы не волшебник.

— Я не понимаю, что вы подразумеваете под словом "волшебник", — сказал Фрэнк, и его голос стал тверже. — Все, что я знаю, это то, что я услышал достаточно, чтобы заинтересовать полицию сегодня вечером. Вы совершили убийство и планируете еще! И еще я скажу вам вот что, — добавил он по внезапному наитию, — моя жена знает, что я здесь, и если я не вернусь...

— У тебя нет жены, — очень тихо произнес холодный голос. — Никто не знает, что ты здесь. Ты никому не говорил, что приедешь. Не лги лорду Волдеморту, Маггл, потому что он знает. ...он всегда знает.

— Это правда? — грубо спросил Фрэнк. — Господи, неужели? Что ж, я невысокого мнения о ваших манерах, милорд. Почему бы вам не повернуться и не посмотреть мне в лицо как мужчине?

— Но я не мужчина, маггл, — произнес холодный голос, который теперь был едва слышен из-за потрескивания пламени. — Я гораздо, гораздо больше, чем мужчина. Однако... почему бы и нет? Я встречусь с тобой лицом к лицу. ...Червехвост, иди сюда, переверни мое кресло.

Слуга всхлипнул.

— Ты слышал меня, Червехвост.

Медленно, с перекошенным лицом, как будто он предпочел бы сделать что угодно, только не приближаться к своему хозяину и коврику у камина, на котором лежала змея, маленький человечек прошел вперед и начал поворачивать кресло. Змея подняла свою уродливую треугольную голову и тихонько зашипела, когда ножки стула зацепились за коврик.

И тут кресло оказалось напротив Фрэнка, и он увидел, кто в нем сидит. Его трость со стуком упала на пол. Он открыл рот и издал крик. Он кричал так громко, что не расслышал слов, которые произнесло существо в кресле, когда оно подняло волшебную палочку. Последовала вспышка зеленого света, резкий звук, и Фрэнк Брайс рухнул на пол. Он был мертв еще до того, как упал на пол.

В двухстах милях отсюда мальчик по имени Гарри Поттер, вздрогнув, проснулся.

вторая глава

ШРАМ

Гарри лежал на спине, тяжело дыша, словно после долгого бега. Он очнулся от яркого сна, закрыв лицо руками. Старый шрам на его лбу, имевший форму молнии, горел под пальцами так, словно кто-то только что прижал к его коже раскаленную добела проволоку.

Он сел, все еще держась одной рукой за шрам, а другой потянулся в темноте за очками, которые лежали на прикроватном столике. Он надел их, и его спальня стала более отчетливой, освещенная слабым, туманным оранжевым светом, который просачивался сквозь занавески от уличного фонаря за окном.

Гарри снова провел пальцами по шраму. Он все еще болел. Он включил лампу, стоявшую рядом с ним, выбрался из постели, пересек комнату, открыл платяной шкаф и посмотрел в зеркало на внутренней стороне дверцы. Из-за растрепанных черных волос на него смотрел тощий мальчик лет четырнадцати, его ярко-зеленые глаза были озадачены. Он более внимательно рассмотрел шрам в виде молнии на своем отражении. Он выглядел обычным, но все равно болел.

Гарри попытался вспомнить, что ему снилось до того, как он проснулся. Это казалось таким реальным. ...Там были двое людей, которых он знал, и один, которого он не знал. ...Он сосредоточился, нахмурившись, пытаясь вспомнить. . . .

Перед ним возникла смутная картина затемненной комнаты. ...На коврике у камина лежала змея. ...маленький человечек по имени Питер, по прозвищу Червехвост. ...и холодный высокий голос. ...голос лорда Волдеморта. При одной только мысли об этом Гарри почувствовал, как в его желудок провалился кубик льда. . . .

Он крепко зажмурился и попытался вспомнить, как выглядел Волдеморт, но это было невозможно. ...Все, что Гарри знал, это то, что в тот момент, когда кресло Волдеморта повернулось, и он, Гарри, увидел, кто в нем сидит, он почувствовал приступ ужаса, который разбудил его. ...или это была боль в шраме?

И кем был этот старик? Потому что там определенно был старик; Гарри видел, как он упал на землю. Все начинало путаться. Гарри закрыл лицо руками, отгородившись от своей спальни, пытаясь удержать в памяти картину этой тускло освещенной комнаты, но это было все равно, что пытаться удержать воду в ладонях; детали теперь ускользали так же быстро, как он пытался удержать их. ...Волдеморт и Червехвост говорили о ком-то, кого они убили, хотя Гарри не мог вспомнить имя. ...и они планировали убить кого-то еще. ...его!

Гарри отнял руки от лица, открыл глаза и оглядел свою спальню, словно ожидая увидеть там что-то необычное. Как оказалось, в этой комнате было необычайно много необычных вещей. В изножье его кровати стоял открытый большой деревянный сундук, в котором лежали котел, метла, черные мантии и разные книги с заклинаниями. Свитки пергамента лежали на той части его стола, которая не была занята большой пустой клеткой, в которой обычно сидела его белоснежная сова Хедвиг. На полу рядом с кроватью лежала открытая книга; Гарри читал ее прошлой ночью, прежде чем заснуть. Все картинки в этой книге были движущимися. Мужчины в ярко-оранжевых одеждах то появлялись, то исчезали из виду на метлах, перебрасывая друг другу красный мяч.

Гарри подошел к книге, взял ее в руки и стал наблюдать, как один из волшебников забил впечатляющий гол, забросив мяч в кольцо на пятнадцати метровой высоте. Затем он захлопнул книгу. Даже квиддич — по мнению Гарри, лучший вид спорта в мире — не мог отвлечь его в данный момент. Он положил "Полет с пушками" на прикроватный столик, подошел к окну и раздвинул шторы, чтобы осмотреть улицу внизу.

Бирючиновая улица выглядела именно так, как и положено выглядеть респектабельной пригородной улице ранним субботним утром. Все шторы были задернуты. Насколько Гарри мог разглядеть в темноте, вокруг не было ни души, даже кошки.

И все же. ...и все же... Гарри беспокойно подошел к кровати и сел на нее, снова проводя пальцем по шраму. Его беспокоила не боль; Гарри был знаком с болью и увечьями. Однажды он потерял все кости на правой руке, и ему пришлось мучительно восстанавливать их за ночь. Вскоре после этого в ту же руку вонзился ядовитый клык длиной в сантиметров тридцать. Только в прошлом году Гарри упал с метлы с высоты пятнадцати метров. Он привык к странным несчастным случаям и травмам; они были неизбежны, если вы учились в школе чародейства и волшебства Хогвартс и умели навлекать на себя массу неприятностей.

Нет, Гарри беспокоило то, что в последний раз, когда у него болел шрам, это было из-за того, что Волдеморт был рядом. ...Но Вол-де-Морта не могло быть здесь и сейчас. ...Мысль о том, что Вол-де-Морт может скрываться на Тисовой улице, была абсурдной, невозможной. . . .

Гарри внимательно прислушался к тишине, царившей вокруг него. Не ожидал ли он услышать скрип ступенек или шелест мантии? И тут он слегка подпрыгнул, услышав, как из соседней комнаты донесся оглушительный храп его кузена Дадли.

Гарри мысленно встряхнулся; он вел себя глупо. В доме с ним не было никого, кроме дяди Вернона, тети Петунии и Дадли, но они, очевидно, все еще спали, и их сны были безмятежными и безболезненными.

Гарри больше всего любил Дурслей во сне; не то чтобы они когда-нибудь помогали ему проснуться. Дядя Вернон, тетя Петуния и Дадли были единственными оставшимися в живых родственниками Гарри. Они были магглами, которые ненавидели и презирали магию в любой ее форме, а это означало, что Гарри в их доме были рады не меньше, чем сухостою. Они объясняли долгое отсутствие Гарри в Хогвартсе в течение последних трех лет тем, что всем говорили, что он ходит в Центр безопасности Святого Брута для мальчиков с неизлечимой преступностью. Они прекрасно знали, что Гарри, как несовершеннолетнему волшебнику, не разрешалось использовать магию за пределами Хогвартса, но все равно были склонны обвинять его во всем, что происходило в доме. Гарри никогда не мог довериться им или рассказать что-нибудь о своей жизни в волшебном мире. Сама мысль о том, чтобы пойти к ним, когда они проснутся, и рассказать о том, что у него болит шрам, и о том, что он беспокоится о Волдеморте, была смехотворной.

И все же именно из-за Волдеморта Гарри переехал жить к Дурслям. Если бы не Волдеморт, у Гарри не было бы шрама в виде молнии на лбу. Если бы не Волдеморт, у Гарри все еще были бы родители. . . .