Реальность третьего рода

— А я как-то видел камень. Во всём вроде бы, обыкновенный камень, если не считать, что он плыл по реке.

— Однозначно, раф. Очень типичный случай. Несмотря на потрясающие способности к мимикрии, даже имитации сложного поведения, его способностей не хватает, чтобы понять, что камни не плавают по реке.

Или, вот, например, идёт охотник по лесу и обнаруживает лежбище оленей. Мееедленно подкрадывается к ним. Вроде ничего себе, такие, олени: лежат, рогатыми головами шевелят. Да только не олени это совсем, у них и ног-то нет, на слизистом брюхе ползают. Только, когда охотник это обнаружит — уже поздно будет. Напрыгнут, обволокут и переварят.

Они помолчали. Шу незаметно отодвинулся подальше от мусорной урны. И, вместо того, чтобы выбросить подозрительный кулёк, завернул его понадежнее и сунул в карман.

Улицы в больших городах только потому имеют названия, что они выглядят одинаково, кажется так пелось в одной песне. Или нет, там говорилось про дома, но все равно, это был другой город. Здесь их было мало, и они все были разные. Нельзя было назвать точное их число, потому что трудно было понять, что следует считать улицей, а что — нет. Дома, павильоны, ларьки и палатки стояли без всякого порядка, только в центре, где еще не угас импульс замысла Создателя, располагалась площадь с Памятником Последнему Герою. Шу как-то спросил, что совершил этот герой.

— Не знаю, — последовал ответ, — вроде, под поезд бросился, или что-то в этом духе. Кто его, этого Героя, поймет.

По улице два жизнепроба катили тяжелую тележку. К ней была нелепо привязан огромный черный сосуд.

— Что это вы везете? — Спросил Мишель.

— Азот. — Был ответ. Один из них наклонил тележку, и на землю полилась дымящаяся жидкость. И там, где протекал этот заколдованный ручей, трава покрывалась инеем и становилась хрупкой, а земля трескалась, и мелкая живность спешила уползти подальше от.

— Видишь, как дымится...

— Пойдем, а то не успеем, — торопил Другой. И Один покатил тележку дальше.

— А вы кто? — Спросил Мишель им вслед.

— Медики мы, — обиженно пробормотал Один.

Йогурты прошли еще немного по улице и остановились у высокого зеленого дома. Мишель обернулся. Медики стояли почти на том же месте, с ними был еще кто-то, и Другой наклонял дымящийся сосуд, чтобы все присутствующие убедились, что это действительно жидкий азот.

— Пойдем к медикам, — предложил Мишель.

— Ага, — ответил Шу, указывая на табличку зеленого дома. Там было написано "МЕДИКИ".

Входя в дом, Мишель вновь посмотрел в конец улицы. Те двое возвращались, и легкая тележка подпрыгивала на камнях. Похоже, они так и не довезли азот, вылив его по дороге. "Зачем им вообще азот?.." — подумал он. На следующий день он чуть не узнал это, а еще через четыре дня — чуть не понял.

На лестнице стояли двое и, похоже, обсуждали достоинства какого-то механизма. Один говорил:

— Электроника у него хорошая, а вот кинематика — говно!... Другой согласно кивал головой. Так продолжалось довольно долго, все время, пока они ждали лифт. Но предмет разговора так и не был упомянут. Что-то подсказало им, что только на последнем этаже они обретут то, что хотят. Наконец, лифт пришел, из него вывалился, пошатываясь, толстый человечек, они вошли, и двери отрезали остаток слова "кинематика". Лифт только этого и ждал, наверное, он любил возить толстых людей вниз, а тощих — вверх. Поскольку и Шу, и Мишель были именно такими, он радостно взвыл и на мгновение прижал их к полу.

— Этот лифт мне напоминает дом моей бабушки, — сказал Шу, — он всегда вез вверх, а вниз — обычно застревал. Двери открылись на последнем этаже.

— Ну и что?

— А то, что он такой же.

— Не может быть, это самый замечательный лифт, мне он напоминает дом моего дедушки-артиллериста, где он ездил и вверх и вниз просто замечательно.

— Ну вот, давай еще поспорим!

— И поспорим! Что ты Шу, всегда такой мрачный.

— Я реалист.

— Ну смотри. — И Мишель нажал на нижний этаж.

Лифт медленно тронулся. Мишель злорадно улыбался. Шу тоже. Сквозь скрип канатов и пружин послышался звук, похожий на предсмертный стон. Это его ждал Шу.

— Ну как? — спросил он.

В ответ Мишель зло пнул щиток управления. В каком-нибудь дешевом кино, наверное посыпались бы искры. Но щиток просто тихо треснул.

— Главное что, — назидательно начал Шу, подняв вверх палец, — главное — это выполнять соблюдавила пользования. — И он постучал пальцем по эмалированной табличке. — Вот, смотри: "прежде чем войти в лифт, необходимо убедиться, что кабина находится на уровне вашего этажа..." это не то. А, вот! "Не допускайте шалости детей, озорства подростков и повреждения лифтового оборудования." Но Мишель не слушал его, он пытался открыть заклинившие двери, и, отчаявшись, молотил по ним ногами. "Мне бы его невозмутимость..." — думал он, и где-то в уголке его сознания, он видел старушку, которая входила в лифт, не убедившись, что кабина находится на уровне ее этажа. Старушка беззвучно падала в темную шахту, но на ее место приходила другая, и еще одна, целая очередь падающих, как у Хармса, в бездонную шахту старушек.

— Хватит! — Он устало опустился на пол.

Из тишины доносилось лишь бормотание "...а кинематика у него говно!..." "Может это они про лифт? — Подумал Шу — Хотя, нет, электронику тоже хорошей не назовешь — вандалонеустойчива." — Он взглянул на разбитый щиток. Ниже кнопки первого этажа была еще одна, неподписанная...

Снизу приближались тяжелые неровные шаги. Иногда они останавливались и слышалось пыхтение. Прошло немало времени, прежде чем шаги оказались на этом же этаже и кто-то постучал с той стороны.

— Эй, вы здесь? — Спросил ворчливый голос с одышкой.

— Ага. — невесело отозвался Шу. Послышалась возня и скрип, двери вдруг раздвинулись, и откуда-то сверху высунулось широкое довольное лицо.

— Ведь написано: "вниз не ездить!", так все равно ездят, — сказало лицо улыбаясь, словно это доставляло ему неизмеримую радость.

— Где — написано?

— Голову подними, — словно издеваясь, сказал толстяк. Мишель задрал голову. На потолке безумно красной краской было написано "вниз не ездить!"

— Понимаете, — объяснял он, пока они выползали из кабины, — вниз можно ездить только мне, потому что я самый тяжелый. Он говорил про какой-то противовес и нагрузки и пружины, но Мишелю было лень пытаться понять это все. Он рассматривал толстяка и вдруг понял, что это тот человек, которого они встретили внизу, только заметно повеселевший после прогулки.

Тот заметил это и остановился.

— А вы кто? — Спросил он тревожно.

— Мы из леса. Фэйри-Хилл, слышал?

— Аа, — обрадовался он, словно встретился с чем-то очень забавным. — А я Пильдис.

— Я Шу. Добрейшей души человек. — И он показал клыки.

— Нам бы тут ээ... пожить бы где недельку, — начал Мишель.

— Администрация на центральной площади, — сразу стал холодным Пильдис.

— Да мы пробовали, только распихусь сразу сказал : "мест нет" и все.

— У него работа такая — распихивать, а если нет — значит нет.

— А подмазать пробовали? — Вяло заинтересовался Пильдис.

— Чем?! — Возмутился Шу. — У нас только вот — кулек, и тот пустой.

И театрально пустил слезу.

— И надолго?

— Жабль в среду утром.

Пильдис тяжело вздохнул и пошел вверх по лестнице. Сзади бесшумно следовали йогурты. Предчувствие оказалось верным, Пильдис действительно жил на последнем этаже.

Комната была завалена колбасной кожурой и пустыми пивными бутылками. При входе валялась огромная куча тряпья, над которой в стене торчал гнутый гвоздь. Очевидно, это все когда-то висело на гвозде, но в отдаленные времена. Шу бросил сверху свою куртку.

— А это кто? — Удивился Мишель, заглянув за шкаф. Там, в узком зашкафном пространстве можно было различить контуры человека, лежащего на полу.

— Это сосед, — ответил Пильдис равнодушно.

— Но он совсем холодный! И пульса нет!

— Он всегда так. Заснет — так на неделю. И не разбудишь.

Он пошарил за шкафом и достал пыльный будильник. Он стер с него пыль, и стали видны зеленые цифры за мутным стеклом.

— Так, сегодня у нас что ..? ага... как раз в среду утром и проснется. Как-то раз у нас авария случилась, нужно было его разбудить, только он знал этот агрегат, все медики будили, ничего не вышло. А потом я принес будильник и разбудил. Понимаешь, часы с музыкой, он просыпается только от этой мелодии... Ну, ладно, не трогай его, пусть спит.

Казалось, Пильдис боялся, что сосед проснется, и тогда что-то произойдет, но Шу не осмелился спрашивать об этом.

Близился вечер, в углу обнаружился холодильник, набитый бутербродами. Наверное, хозяин все свое свободное время занимался их изготовлением, а по вечерам их ел. Однако, стоило Пильдису отлучиться, число бутербродов значительно уменьшилось, что его, совсем не смутило. Вернувшись, он поставил на стол то, что так заманчиво позвякивало и приветливо открыл дверцу холодильника.

— Угощайтесь, — сказал он, сделав вид, что не заметил пропажи.

Йогурты жевали. Желтая лампочка горела над столом.

— Как там у вас в лесу?

— Жвёжды. — Ответил Мишель с набитым ртом.

— Что?

— Звезды, говорю, — повторил он, глотая, — у нас в это время Винский выключает движок, чтоб было тихо, и мы без света. Любуемся на звезды. Иногда костер.

— Кто такой этот ваш Винский?

— Не надо об этом к ночи. — Тихо сказал Шу.

Все замолчали.

— Я вот хотел узнать, для чего вам азот... — осмелился Мишель.

— Плевать.

Шу открыл рот и поерзал на стуле. "Ну и ладно, не хочешь говорить — и сами узнаем."

— Где у вас тут биб...лиотека, — пробормотал Мишель, решив больше не говорить на опасные темы.

— Там, — Пильдис указал в угол.

— Я, понимаешь ли, хотел узнать кое-что про сентябрьских жуков. Тех что падают в котел, когда варишь сеньтябрьский эль.

— Найдешь. — Уверенно сказал Пильдис. — У нас биб-лиотека ВО!

Мишель задумался.

— Слушай, а почему йогурты? — Вдруг спросил он.

— Ты что, не слышал, еще движение есть такое — "Йогурты за мир" Понимаешь, еще есть кетчупы. Те ездят в широких машинах и носят красные пиджаки. Их интересуют только шмотки и курс валют. Еще они агрессивны, если кетчупу случайно наступишь на ногу, он достает из машины автомат и расстреливает тебя на месте. Ну, или без синяка, уж точно, не уйдешь. А йогурты миролюбивы, увлечены чем-нибудь абстрактным, часто вообще не замечают реальности. Ходят в рваных джинсах. Понимаешь, если я увижу на улице человека в рваных джинсах, я всегда могу подойти к нему и спросить : "Ну как, хреново, приятель?" и он ответит: "Хреново." и угостит сигаретой.

На кровати громко храпел Пильдис, недалеко, на матрасе тихо присвистывал Шу. Бесшумно спал летаргическим сном загадочный сосед за шкафом. Не спал только Мишель. За окном было тихо. Не лаяли собаки. Во всем городе не было собак. Это было странно, ночь в любом городе связана с далеким лаем собак и грохотом последнего трамвая на соседней улице. А здесь было тихо.

Кто-то завозился в углу, где лежала куча одежды. Мишель подумал, что это тот, кто сидел в бумажном кульке в кармане куртки Шу. Он был прав.

Вдруг страшный треск и грохот пронесся по улице. Он возник внезапно, где-то в соседнем доме и двинулся, удаляясь, на восток. Пильдис подскочил на своей кровати, что-то бормоча, но тут же лег обратно.

— Что это? — Спросил Мишель.

— Ведьма... Ведьма на мотоцикле.

— А ты ее когда-нибудь видел?

— Да. Жутко. Несется, только волосы развевеются.

— Откуда она?

— Отстань, спать мешаешь, — и Пильдис отвернулся к стене.

Винский и Слон стояли у болота и снаряжали в первый и, вероятно, последний путь шагающую тележку, что должна была пройти по болоту, черпая анализаторами болотную жижу, разыскивая в ней что-то, чего Стелла не понимала. "Может быть они найдут нефть, или какое-нибудь другое бесполезное ископаемое..." — думала она, наблюдая, как Слон привинчивает к тележке сзади большой железный крюк.

— Зачем крюк?

— Вот и я говорю ему — зачем? — Горячо подхватил Винский. Так ведь не убедишь... — он с досадой махнул руками, так что чуть не опрокинул это хилое металлические создание на дрожащих ногах.

Слон только загадочно улыбался. Ведь крюк — это такая вещь, которая, вроде бы, ничего не значит. Но, с другой стороны — это вызов. Вызов чужому миру ночного леса. Кто знает, что может зацепиться за него в туманной темноте, там, в болоте, в местах где еще никогда не было ни одного человека, а тем более жизнепроба с Фэйри-Хилл?

Так думал Слон. К вызову у него было особенное отношение. Однажды Стелла спросила его: "А слабС тебе залезть вооон на то дерево и..." Слон её резко перебил. "Никогда не пытайся поймать меня на слабС! Для меня это сразу сигнал к отторжению. Я теперь никогда не полезу на это дерево. Ты поняла?"

Если кто-то таким образом хочет заставить тебя что-то сделать — самое время сказать "отвали". Другой вопрос, если "на слабо" тебя ловят обстоятельства, не время ли показать кукиш мирозданию?

Ондион стоял, опираясь на камень моста и смотрел вниз. Река незаметно обтекала каменные опоры, не замутняя своей зеркальной поверхности, а только плавно изгибая ее, и, казалось, там, под этой спокойной поверхностью нет никакого движения. Но это была иллюзия, способная обмануть только зрение. Он слышал и чувствовал, как холодный быстрый поток мягко, но неотвратимо уносит с собой все, что в него попадает. Намеренно или по неосторожности. Только опоры моста он не мог сдвинуть с места... хотя, нет. Когда-нибудь это произойдет, у него хватит терпения. Ведь когда-то здесь уже был мост. Прошлой весной, когда они выстраивали друг на друга эти камни, Тин нашел под водой, немного выше по течению, остатки древних опор. Конечно, тот мост был выше и красивее, и, наверное, средняя часть его поднималась, а в башенках сидели суровые стражники. Ведь остров тогда был укреплен. Но разве это было препятствием для тех Сил, что столкнулись когда-то здесь...

А теперь это не надо. Кто придет сюда, в замок, в самом сердце леса РоЛаЙ? Кому это надо? Здесь только друзья, что в шутку называют его королем. Им нравится жить здесь, это для них построена эта дорога сквозь лес. Для нас.

Город возрождается. Люди вернулись из Синих Холмов. Теперь они не боятся того, что таится в подвалях, у них есть оружие, которое создал для них Индре. Оружие, которое нашел его дед. И драконы. Они теперь не боятся драконов, хотя страшная память еще свежа. Только один дракон иногда пролетает над городом, и жители знают — это Рыжик летит в замок навестить своих друзей. Иногда на спине дракона они различают Пони, ее сестру, и светловолосого Жана. Это их радует, ведь это означает хорошую погоду, ведь сёстры умеют разгонять тучи и вызывать дождь в засуху. И тогда купцы снаряжают повозки и едут с товарами по лесной дороге в замок. Они знают, что Ондион любит угостить своих друзей. Раньше об этом он мог только мечтать. Но...