Бьерн и столпы вечности

Вот скотина, он у меня точно в глаз получит, как я на ноги встану нормально.

Я спускаюсь к ручью и опускаю свой бурдюк в прохладную воду. Заодно наполняю свою флягу. Это конечно не кипяченая вода, но я дома привык пить из ручьев и расстройствами кишечника почти не страдаю.

Калиска в это время стоит на страже. Поднявшись к ней я вижу, что она вглядывается в лесную опушку. Из-за деревьев выходит Спарфел, один из проводников. Его силуэт едва различим на фоне деревьев при тусклом свете луны. Лука при нем нет, он тяжело дышит, и двигается как-то странно пошатываясь.

Калиска сводит брови.

— Спарфел? Ты в порядке?

Спарфел спотыкается о камень и тяжело падает вперед. Между его лопаток словно вражеский флаг дрожит оперенное древко стрелы.

— засада! — кричит мне Калиска. И нас окружают дикари. Блядь! Я хватаюсь за меч и прикрывшись щитом кидаюсь тем что стоят у тела Спарфела. Калиска отбивается от тех которые появились со стороны моста. Наконец все дикари мертвы.

— Пошли, нам нужно вернуться в лагерь!

— Подожди, я трофеи соберу.

Мы вбегаем в наш лагерь. Вокруг нас на залитой кровью земле, лежат растерзанные трупы путешественников. Они утыканы стрелами и ножами, их лица перекошены, глаза широко раскрыты.

Калиска закрывает рот тыльной стороной ладони, я же спокойно смотрю на это. Обычный набег на соседей по острову заканчивался так же. Калиска пытается отгородиться от страха, будто это ядовитый пар, мне же страх предает сил, только в отличии от бурого мишки я не убегаю прочь теряя портки, а готовлюсь к бою с дикарями. Как их там? А, Гланфантанцами.

Несколько темных фигур стоят над трупами или ходят прямо по головам и спинам, выдергивая топоры из тел, как из недоколотых бревен. Они окружают нас готовясь пополнить моим телом беспорядочную груду тел вокруг. Твари.

Один из воинов, высокий с густой бородой, завязанной узлами, держит влажный от крови клинок у горла мужчины в котором я узнаю Хеодана, последнего оставшегося в живых из всего каравана.

— Положи оружие нарушитель! Не стоит жертвовать его жизнью ради битвы в которой тебе не победить.

— Мы ничего не нарушали, мы только хотели пройти мимо. — Раздраженно произношу я, оглядывая дикарей. Многовато их. А я болен. Хорошо, что со мной Калиска.

— Мне не нужны твои оправдания. Я верю своим глазам. Вторжение карается смертью. Повторяю, сложи оружие! — да щаз, разбежался!

— Не слушай их, они убьют нас всех! — орет мне Ходан. Он уже похоже смирился со смертью.

— Мы не виновны. Ты не выслушаешь голос разума?

— Мы знаем, что в руины проникли чужаки. Мы видели следы, слышали отголоски. А теперь вы должны ответить перед богами.

Твою мать. В руинах кто то был, а тут мы лагерем встали. Блядь. Из-за какой-то дрянной случайности погибло столько народу.

— Только глупец нападает на слабейшего противника пока сильный еще жив. — пытаюсь я вызвать на бой главаря.

Мужчина обдумывает эти слова, оглядывая меня с ног до головы.

— Хм. Пока.

Он толкает Хеодана на меня и сразу же протыкает его мечом. Хеодан вскрикивает и спотыкается, но его рука скользит к поясу и он рывком выпивает зелье регенерации. Но на его груди уже растекается кровавое пятно.

Мужчина делает ко мне шаг на встречу и высоко поднимает топор.

Я и этот дикарь. Вперед, пока Калиска убивает остальных.

Варвары повержены. Я наконец-то подрубаю ноги вожаку и он в крови падает на залитую кровью землю.

Он лежит навзничь на земле, неспособный подняться. Его товарищи замерли словно мертвецы вокруг. Дыханием мужчины становиться прерывистым, судорожным, он смотрит не на меня, а на небо над своей головой.

— Прости нас.

В воздухе слышен шепот ветра, почти не различимый из-за хрипа умирающих. Глаза мужчины закрываются.

— Хорошо. Хорошо. Боги справедливы. — Странная улыбка появляется на лице дикаря. — Я готов.

Ветер начинает усиливаться, а я вспоминаю предупреждение Одемы на счет погоды. Ветер носится по лагерю беспокойный и волнующий, переворачивает горшки и теребит палатки, словно злой дух.

Я чувствую, как он проникает под кожу, прорывается внутрь, словно гигантская волна через дамбу. Он пронзает меня насквозь и разрывает на части изнутри.

Одема сидит в центре воющей круговерти, прислонившись к колесу повозки. Его тело разорвано от груди до живота. Едва пошевелившись, он с трудом поднимает голову, полузакрытые глаза смотрят прямо на нас.

— Внутрь. БЕГОМ! — Орет он нам и отрубается от боли.

По лагерю кружат фиолетовые вихри и огоньки. Ветер почти сбивает меня с ног, и каждой шаг дается мне с трудом. Наконец я чувствую под ладонями шершавую поверхность скал и начинаю карабкаться наверх.

Я привык лазить по скалам в долинах, но я никогда не делал этого при шквальном ветре.

Мои руки подводят меня, но я успеваю забраться на выступ до того, как последние силы покидают меня. Я делаю пару глотков воды из фляги, и жду своих спутников.

Хеодан где-то сзади. Сначала он замешкался а теперь рана не дает ему идти быстрее. Он уже почти у самых скал, но тут один из лежавших на земле нападавших, притворяющийся мертвым бросается на него и кидает на каменистую почву.

Настигнутый врасплох Хеодан сперва ничего не может понять, но потом пытается высвободиться из рук противника. Они совсем близко от меня. Не смотря на то что дует сильный ветер, если я швырну свой клинок, то гарантировано попаду. Хрен с ним с мечом. Новый куплю.

Я попадаю точно в спину нападающего. И Хеодану удается освободиться. Встав на ноги он пытается вскарабкаться на скалы. Но когда он уже почти достиг вершины, порыв ветра откидывает его, и левая рука срывается.

Но мне удается поймать её. Распластавшись на камне я тяну его вверх изо всех сил. Хлюпик, а тяжеленный. Кажется, что мою руки сейчас оторвутся. Силы покидают меня как раз в тот момент, когда Хеодан забрасывает ногу на дрожащий скальный карниз. Калиска уже стоит, пригнувшись рядом.

Я ощущаю в бушующем ветре какую-то вибрацию. Она эхом отдается в камнях на которых я стою и в моей собственной груди. Мне кажется что она вытрясает мои внутренности.

Каждый порыв сотрясает старые камни и грозит обвалом. Я бросаюсь в проход и слышу, как позади меня обрушивается огромная каменная арка.

Мы спасены. Но вот надолго ли. Я тяжело дышу и пью. Воду из фляжки. Надо отвар из ягод сделать, и напиться его. Живот болит все сильнее. И у меня ужасный сушняк.

— Что это было? — ошарашено спрашивает Калиска, пытаясь отдышаться.

Хеодан с трудом выговаривает слова.

— Биауак. Что еще?

— Тогда нам повезло что мы остались живы.

— Да уж. Буду старым, сяду на завалинку и буду травить внукам байки, как в молодости от биауака бегал.

— Только нам и повезло. — устало ворчит Хеодан. Зелье не дало ему сразу умереть, но ранение все еще не затянулось.

— Нам нельзя здесь оставаться. Что-нибудь снова может обрушиться. В любом случае тем путем мы не выберемся. — Женщина смотрит на огромный завал. — Давайте попробуем пробраться внутрь.

Она бросает взгляд на красную полосу, проступающую на животе Хеодана.

— Ты можешь идти?

Стиснув зубы Хеодан кивает. Мы обходим огромный парящий провал в полу руин и идем к проходу в глубь строения, когда Хеодан останавливается держась руками за грудь. С каждым вздохом грудь парня высоко поднимается и опадает.

— Наверно, мы отошли достаточно далеко. Но что теперь делать?

— Поищем другой выход. Буря же закончиться когда-то.

— Что там произошло? Я никогда не видел ничего подобного.

Калиска качает головой.

— Буря. Такие бывает только в Эйр-Гланфате. Немногим удается пережить подобное. Так что мы мало о них знаем. Гланфантанцы называют такие бури биауак. Они считают что с их помощью боги отправляют на небо души, которые не могут самостоятельно покинуть землю. Но вместе с мертвыми они забирают и живые. Твоя все еще на месте? — мрачно шутит женщина.

— Кто на нас напал. Это местные дикари?

— Гланфантанцы. Те самые лесные твари, о которых предупреждал Одема. Эти похожи на Клыков Галавейна — самые суровые из всех. Они бродят от одних руин к другим, сражаясь с колонистами. Бедный Одема. Наверно он предчувствовал что-то такое, когда мы свернули с проторенной дороги.

— гланфантанцы сказали, что мы проникли в руины.

— Мне в это не верится. Одема бы такого не допустил. А эти клыки, конечно, горячие ребята, но просто так гланфантанцы ни на кого не нападают. Или они что-то видели и неправильно поняли, или... — мы здесь не одни. Закончил я мысль за неё.

Женщина смотрит в проход.

— Или здесь затаились какие-то мародеры. Не лучшие соседи в нашем положении.

— Пойдем.

Хеодан делает шаг вперед, но его колени подкашиваются и прежде чем я успеваю его подхватить, он валиться на землю, ударяясь головой о древние камни.

Блядь. Нам нужен привал. Срочно.

Чтобы встать на ноги, ему приходиться опереться на стену. Но даже когда он выпрямляется, его шатает, как матроса, впервые ступившего на землю после долгого морского путешествия.

Брр, ненавижу воспоминания о море. Меня сильно укачало, пока я добирался с острова в Дирвуд.

— Может... может мы немного передохнем? — он кивает на свою рану. — Я... потерял много крови. — Он оглядывается. — Кажется, вон там — слева, спокойное местечко.

— Мне не хочется это говорить, но мы не можем здесь оставаться. Гланфантанцы видели здесь кого-то. Мародеры обычно хорошо вооружены и могут напасть на нас. Их тут, наверное, много. Все еще хотите поспать здесь часик-другой?

— Пожалуйста, мне просто нужно немного полежать, пока зелье полностью не подействует. А потом пойдем так быстро, как скажешь.

— Ты, наверное, меня не понял. Мы все здесь сдохнем если не пойдем дальше. Нам нужно либо выбираться отсюда, пока не вернулись мародеры, либо найти укромное место и переждать там.

— Мы должны рискнуть, ему нужно передохнуть. Да Ия дальше не ходок. Мне нужен отвар из ягод. А потом быстро пойдем дальше.

На лице Калиски написано отвращение.

— Тогда я вынуждена вас оставить. Без обид, но там снаружи есть дорогие мне люди, и погибнуть здесь с вами я не хочу.

Хеодан сжимает мою руку своими ладонями.

— Спасибо! Спасибо!

— Пошли налево, оттуда дымом тянет. Наверное там чей-то привал.

Мы обустраиваемся на чужих спальниках, под гневные вопли Калиски. Я отвариваю ягоды в котелке. Наконец дав отвару немного остыть я выпиваю полный котелок и заваливаюсь спать. Хеодан уже отрубился на своем спальнике.

Калиска копается в груде наших вещей, а потом сквозь дрему я слышу удаляющиеся шаги. Ну и хрен с тобой. Вали одна.

Глава 3.

Хеодан потягивается и осторожно касается затянувшейся раны на животе.

— Слава богам, мне лучше. Теперь пора и на выход...

Я вяло распахиваю глаза и сажусь. Меня все еще мутит, но ходь живот прошел. Хочется пить и в туалет. Я делаю пару глотков из фляги. Потом осторожно поднимаюсь на ноги и отхожу в уголок пещеры посать.

Хеодан вдруг садиться и обводит пещеру взглядом.

— она и правда нас бросила.

— да, сразу ушла, как мы спать легли.

— Но далеко она уйти не могла разве что... — Он опускается на колени и начинает со все возрастающим отчаянием перебирать наши вещи.

— проклятье! — он ударяет кулаком по каменному полу. — Она забрала всю нашу воду!

— У меня еще пол фляги осталось. Да и возможно мы догоним её если поторопимся. Я слышал байки, что в Дирвудских руинах полно ловушек.

Мы вышли из пещерного зала и пошли мимо прохода на поверхность в правую сторону.

— Что это такое? Посмотри на эти символы!

На горящих плитах в конце погасшей дорожки лежала обгоревшая Калиска. Блядь. Дура. Ну куда ты поперла напролом? Я аккуратно дошел по дорожке из погасших символов до её тела и забрал бурдюки с водой. Вернулся к Хеодану. Протянул ему бурдюк.

— Пей если хочешь.

— Да, давай. Очень хочется.

Я потом тоже присосался. Наполнил флягу, которую мы выпило пол часа назад.

— Пойдем выключатель поищем.

— Ага, давай, Бьерн.

Мы зашли в какой-то огромный зал с высокими колонами с жаровней внизу.

— Этот круглый символ. Я уверен, что видел его на одной из плит.

Я достал факел и разжег его. Потом подошел к одной из колон.

На этой колоне начертаны переплетающиеся кольца. Я разжигаю жаровню и верхушка колоны вспыхивает.

Я подхожу к фреске на стене. На ней изображены представители всех рас. Они идут между заженными колонами с факелами в руках.

Может это выключатель ловушек на мосту? Стои посмотреть что изменилось, но потом. Я видел еще одну дверь.

— Бьерн, посмотрим что там?

— Ага. Только кинжалы достань, мало ли. Я какой-то хлюп слышал.

Мы зашли в зал, а там слизняки. Блин, не люблю этих пещерных тварей. Весь в противной слизи потом будешь. Прибили их и начали осматривать зал. Все его стены были заляпаны слизью. Даже барельеф на одной из стен был покрыт этой дрянью, вязкой как смола.

Я подошел ближе к барельефу. Эта стена испачкана чем-то похожим на жидкую смолу. Её неровная поверхность намекает, что под черной слизью что-то есть. Но я не могу разобрать что именно.

— Отмоем?

— А воды нам хватит.

— Да тут одного бурдюка хватит. В торой нам останется.

Я смываю слизь и моим глазам открывается барельеф в виде мужского лица. Солнечные лучи оставили на нем свой отпечаток. Но детали вроде тугих кудрей на голове или заостренных ушей говорят о небывалом мастерстве его создателей. Одна из глазниц пуста, в другую вставлен голубой самоцвет. Огромный, как кулак.

Мы вернулись к мосту из символов. Часть из них погасла образуя дорожку с безопасным проходом.

— Хеодан, пошли осмотрим оставшиеся залы сначала. А потом уже дальше пойдем. Может где-то здесь самоцвет от барельефа найдем.

— Ага. Давай.

И мы завернули в правый проход. А вот и первый труп человека. Осматриваю его. Оп-па а вот и самоцвет. Листаю дневник человека. В кости выиграл значит. И ведет эта энгвитанская гемма к спрятанному сокровищу. Не подвело меня чутье значит.

— Пойдем сначала все до конца осмотрим, а потом вернемся к барельефу.

Наткнулись на детеныша скульдра. Я отрезал от него хороший шмат мяса. Они не вкусные но жрать скоро будет охота сильно. Я себя знаю. Если выйдем в лес, надо хоть ягоду поискать. Охотник из меня так себе.

Прошли дальше. Тупик, перегороженной каменой стеной. Я бы возможно попытался проломиться через неё, но мы уже открыли проход через мост, так что смысла нет.

— Возвращаемся.

— Я там проход на север видел в какой-то зал.

— да я тоже видел. Давай проверим.

Из темноты появляется дрожащее тщедушное существо, цепляющееся за копье. Оно так исхудало, что за покрытой чешуей кожей отчетливо видны узловатые локти и торчащие ребра. Ксаурип. Интересно неподалеку их племя или это изгой? Он насторожено смотрит на меня тяжело дыша.

— Все хорошо, я тебя не трону.

Ксаурип отшатывается крепче сжимая свое копье. Создание немного наклоняет голову и подходит ближе, издавая тихий клекот откуда-то из глубины горла. Ксаурип обнюхивает мой мешок и чует там нечто, приводящее его в небывалое возбуждение. Он сует мне свое копье и тыча в мешок облизывается.