Генерал!

— А ты сам-то веришь? — наконец, спрашиваешь ты.

Возможный ответ страшит... но в то же время наполняет сердце какой-то странной надеждой. Неясной тебе самому.

Легат долго молчит, но лицо, узкое породистое лицо чистокровного высокого эльфа с каждой минутой все печальнее.

— Не знаю, — произносит, наконец, он. — Не уверен — не в нем, в себе. Да и неважно это. Гораздо важнее, веришь ли ты, — и, с негромким стуком ставя на стол пустой кубок, добавляет. — Уже поздно, генерал... Завтра Виндхельм.

Верно. Завтра Виндхельм.

С этой мыслью ты опрокидываешь остатки вина себе в рот и идешь спать. Хотя уверен, что заснуть не удастся...

— Заприте дверь, — коротко бросаешь ты, когда окованные железом створки захлопываются за вами. — Нам не нужны неожиданности.

Торопиться некуда — Виндхельм, по сути, взят, сопротивление сломлено, редкие мелкие стычки не в счёт. Остался только сам Ульфрик.

Но осторожность все же не повредит.

— Уже, — откликается из-за спины Рикке.

Вовремя — с той стороны в дверь с грохотом врезается кувшин с "двемерским огнём". И ты невольно отшатываешься, сквозь зубы костеря и изобретение безвестного алхимика и криворуких придурков, обслуживающих баллисты: "двемерский огонь" — штука неприятная и близкого знакомства с ней лучше избежать.

— Генерал! — тут же укоризненно произносит Рикке.

Даже в такой ситуации она верна себе.

Хадвар — ещё один способный и, что немаловажно, преданный Империи солдат — тихо смеётся, шёпотом повторяя особо понравившиеся обороты. Ты невольно улыбаешься — в молодом легате ты иногда видишь себя. Такого же горячего мальчишку, каким был сам тридцать лет назад... А иногда — сына. Которого у тебя никогда не было.

Ульфрик не один. Галмар Каменный Кулак, его военачальник и телохранитель, в офицерской броне Братьев Бури похожий на вставшего на задние лапы медведя, стоит перед троном, сжимая в руках огромную нордскую секиру и ожидая только сигнала, чтобы атаковать врагов своего ярла. Однако тот медлит, с каким-то странным ожиданием поглядывая на размеренно шагающего за тобой — позади и немного слева — альтмера.

И у тебя есть предположение, чего именно он ждет. Совершенно напрасно, на твой взгляд. Однако желание обернуться через плечо почти невыносимо.

— Ульфрик Буревестник, ярл Виндхельма, — снова, как тогда, в Хелгене, произносишь ты, — я предъявляю тебе...

Сидящий на троне норд лениво слушает предъявляемые обвинения. Предательство Империи, загубленные жизни множества людей — ему на это плевать... ведь цель оправдывает средства, разве нет?

Оправдывает, да — ты не раз думал так же, жертвуя жизнями вверенных тебе солдат. Но далеко не всякая цель.

— ...и наконец, в пособничестве Талмору, — повинуясь какому-то наитию, заканчиваешь список обвинений ты.

Лицо Ульфрика мгновенно каменеет, а сам он подбирается, словно горный лев перед прыжком. В родном Сиродииле тебе не раз доводилось охотиться на них. И быть объектом их охоты — тоже.

— Ложь! — рявкает Галмар. — Мой господин...

— Нет, — качает головой Рикке. — Я сама видела эти документы. В них говорится...

— В сторону, Галмар, — негромко, но властно произносит Ульфрик, приподнимаясь на троне, отчего нордка замолкает на полуслове и отступает на шаг. — Пора покончить с этим. Фу-ус... — гулко выдыхает он.

Ты почти воочию видишь, как тугая волна сгущающегося воздуха несется в вашу сторону — чтобы смять, оглушить и отбросить прочь... как сухие осенние листья. В груди, под литой пластиной доспеха зарождается первая искра боли — той самой, с Хелгена...

— РО-ДА-А!!! — оглушительно рявкают у тебя из-за спины.

И вторая волна встречает первую на середине пути, взвихрив воздух в шаге от замершей Рикке. Этот вихрь подхватывает бросившегося вперед Галмара и с силой швыряет на ступеньки тронного возвышения. Самого же Буревестника буквально вбивает в каменную спинку трона.

— Ого, я тоже так хочу! — восхищённо выдыхает Хадвар.

— До... Довакин? — ошеломлённо кашляет Ульфрик. — Ты не... не...

Лежащий на ступеньках Галмар, застонав, пытается подняться и... с криком падает, в ужасе глядя на ставшие вдруг непослушными ноги — больше ему не встать. А Ульфрик вытаскивает из поясной петли топор и с хриплым воплем бросается на тебя. Нет, на альтмера. Впрочем, тому даже не приходится доставать меч — Хадвар и Рикке отбрасывают мятежного ярла обратно.

Глядя на скорчившегося в луже собственной крови предводителя мятежников, ты вдруг понимаешь, насколько ты... устал. Устал от войны. От политики. Устал лавировать между требованиями Империи, многозначительными намеками талморцев и притязаниями местных ярлов. Доспехи, с которыми ты, как считал раньше, давно сроднился, вдруг оказываются непомерно тяжелы. И приходится прилагать немалые усилия, чтобы не сгорбиться под этой тяжестью, когда ты вновь обращаешься к Ульфрику:

— Хочешь ли ты сказать что-нибудь, прежде чем я отправлю вас в...

На язык так и просится "в Обливион", где предателю и убийце, без сомнения, самое место, но что-то тебя останавливает. Поэтому ты, слегка — на большее не хватает сил — развернувшись к Рикке, уточняешь:

— Куда вы там отправляетесь после смерти?

— В Совнгард, — напряжённо отвечает она.

Хадвар гневно сверкает глазами и зло бормочет про алдуинову пасть — от своего приятеля-альтмера молодой легат знает об истинной роли мятежного ярла.

— Что ж, — вздыхаешь ты, — пусть будет Совнгард...

— Пусть... — Ульфрик чуть поворачивает голову, ловя взгляд альтмера, — пусть это сделает... Довакин. Песня получится... красивее, — со странной улыбкой поясняет он.

— Что скажешь, легат? Ты или я? Мне, если честно, плевать, кто отправит его к праотцам, — тебе и впрямь плевать.

Хочется просто покончить с этим фарсом как можно скорее...

— Нет. С меня довольно крови.

Ты даже не удивляешься, услышав этот ответ. Наверно, потому что ощущаешь нечто похожее.

— Что ж, — один удар и голова Ульфрика катится по плитам пола, оставляя кровавые следы.

А ты прикрываешь глаза, пережидая приступ боли в груди и думая, что надо продержаться ещё немного.

— ...хранит тебя Талос, — звучит рядом голос Рикке.

— Что вы сказали, легат? — вскидываешься ты.

— Ничего, — Рикке отводит взгляд. — Просто попрощалась.

— Да, — киваешь ты на эту очевидную ложь, — конечно.

Следующей ночью, когда ты сидишь, составляя доклад для императора, в небе над Виндхельмом кружит дракон. Поневоле прислушиваясь к его рыку, ты ясно слышишь протяжное "Доваки-ин". И, отложив недописанный доклад, начинаешь составлять прошение оставить тебя здесь, в Скайриме.

Зачем?

Ответа на этот вопрос у тебя нет. Ты по-прежнему ненавидишь здешние морозы и совершенно не понимаешь местных нордов и их странные обычаи... Но понимая или нет, ты научился их уважать и чувствуешь — всей своей старой битой шкурой чувствуешь — что твое место — здесь...

____________________________________________________________________________________________________

1 — есть версия, что прообразом генерала в некоторой степени послужил реальный человек — Марк Туллий Цицерон, древнеримский политик и философ.

2 — TES-III:Morrowind: под видом пожилого легионера по имени Вульф в Призрачных Вратах ненадолго появляется Тайбер Септим, который дарит протагонисту "Счастливую монету старика". При разговоре сообщает о себе, что он "самый старый солдат Империи, старше самого старого Императора".