Книга 1. Жизнь - игра

Под конец второй недели тестирования, в утро пятницы, случилась неприятность, если не сказать несчастье. Как всегда уставший от бессонной ночи я заснул в автобусе по дороге на работу и проехал свою остановку. Экономя время, рванул напрямик по незнакомым, уже по-осеннему тёмным, переулкам до своей конторы. Небольшая размерами лужа оказалась предательски глубокой, почти до коленей, что и измерил персонально. С трудом похромал до работы, еле-еле отогрел ноги электрообогревателем. В итоге, замученный бессонницей организм отреагировал простудой, проявившейся уже после обеда громким чихом и лёгким насморком. Спасибо чуткости руководства, я почти сразу был отправлен домой с многочисленными пожеланиями быстрейшего избавления от опасной для всего коллектива заразы. На дорожку мне, вежливо, но твёрдо напомнили, что в понедельник ждут здоровым с дорогим медицинским аппаратом и инструкцией по его применению.

Дома бросился продолжать работу, мучившую меня уже вторую неделю. На этот раз азарт был болезненно реальным, а не только образным определением. Наконец — то намечались небольшие подвижки. Научился мысленно управлять компьютером и даже открывать некоторые сайты в сети. Для этого нужно было учить, написанную в спешке, программу запоминать импульсы моего мозга как определённые слова программы распознавания речи. Нужно было учиться и самому чётко 'рисовать импульсы', чтобы программа их не путала с другими подобными. Единственно, чего не хватало, — времени. Получил нагоняй от жены, когда она, вернувшись с работы, увидела моё сопливо-азартное состояние. Тут только вспомнил причину своего освобождения. Выяснилось, что лекарства и прогревания рекомендованные на работе, благополучно забыл принять. Валентина, не долго думая, решила лечить подобное подобным. Сидел за компьютером, опустив ноги в большой таз горячей воды, закутанным в большое верблюжье одеяло от колен до самой шеи. На голове, как всегда, громоздился прибор регистрации электрической активности мозга. Видимо картинку я представлял любопытную, раз жена, несколько раз сфотографировала меня. 'Это будет доказательством трудолюбия для начальства' — одобрил фотосессию я. Несколько раз жена меняла горячую воду на шерстяные носки с сухой горчицей и обратно. Наконец задремал за столом в привычном головном уборе, в убаюкивающем согревающем одеяле и в теплой воде у ног...

Вот вижу я сон, что для меня весьма редкий случай. Как ни странно, во сне отлично всё анализирую и понимаю. Спокойно и расслабленно констатирую, что такой ценный подарок Морфея нужно продлить, не спугнуть, как можно дольше. Открывающаяся картина кажется более реальной, яркой и полной чем события моих последних недель жизни, наполненные тягостными волнениями и спешкой. Вижу изумрудно-зелёные холмы той определённой крутизны и повторяемости, что невозможно спутать с другими подобными. Сразу узнаю знакомую местность возле деревни, в которой я жил до шести лет. Запах свежести молодой травы смешивается с медовым ароматом цветущих одуванчиков, земляники и клевера. Особенно узнаваем мелкий и широкий ручей, струящийся меж возвышенностей. Собственно, мне случалось часто видеть во сне эту характерную местность, до тех пор, пока сны детства меня не покинули навсегда. Вернее, казалось, что навсегда, а оказалось..., что казалось. Отмечаю, что подобная сложная самоирония, кажется, не должна приходить во снах. Во снах положено действовать или ждать определённых действий. Бежать от кого — либо или за кем то, тревожиться или радоваться непонятно чему. Но сон — размышление, наверное, родился впервые.

С другой стороны, ведь пришла во сне идея периодической системы Менделееву. Какой приятный оказывается сон, если в нём вспоминается такое великое открытие. 'Может и меня сон наградит подарком не меньшего значения' — иронизирую со слабо скрываемой надеждой. Теперь стоит успокоить едва сдерживаемую радость от встречи с такой красотой и перейти к анализу положения, в котором оказался. Нахожусь на берегу того, врезавшегося в память, ручья и высматриваю мельтешащих в нём мальков. В детстве безуспешно гонялся за мечущимися рыбёшками, шлёпая босыми ногами.

Анализирую, что сейчас я тоже босоногий мальчишка, правда, немного старше тех пяти лет. Сижу, скорчившись, мёрзнущим и босоногим на берегу не просто так. Смотрю на рыбок, но не с невинным любопытством ребёнка, а с голодной страстью хорька при виде добычи. Оказывается я голоден, как волчонок. Одет в бедное и дырявое тряпьё, сквозь которое проглядывает моё голое и грязное тело. От меня резко воняет чем — то незнакомым и одновременно не совершенно чужим. От такого малоприятного натурализма я решаю очнуться. Тревожно соображаю, как могла очутиться во сне такая натуральная вода, сложный набор запахов, непривычное тряпьё на мне. Проснуться легко не получается. Былая чистая радость от красоты открывшейся картины резко сменяется безотчётным возбуждением. Великолепно, если опыт по переносу сознания, давно известный в фантастике, удался именно мне. Но всё же стоит подойти к анализу ситуации предельно критично.

Логически рассуждая — предполагаю, что первоисточником и причиной образов сна могли стать; вода, в которой стоят ноги, одеяло, сбившееся на мне подобно тряпью. Запах навеяли процессы жизнедеятельности нашей кошки — Миранды. Но если так чётко всё помню и понимаю, почему же всё ещё лежу на берегу, всё ещё хочу есть, всё ещё мёрзну в дырявой одежде подпоясанный грязной пастушьей плетью. Сквозь все вопросы, кружащиеся в голове, пробивается: 'Опасно долго оставлять коров без присмотра'. Эта непонятно как возникшая забота молнией врезается в сознание, выметая все остальные соображения. Вскочив на ноги и пулей взобравшись чуть выше на холм, замечаю стадо коров, овец и коз. Они медленно двигаются в направлении деревни, темнеющей вдалеке. Чётко формируется причина тревоги: 'Если они потравят огороды, — стадо не доверят, останусь как в прошлом году, подпаском'. Без лишних раздумий, вместе с бестолковой дворняжкой, загоняю скотину в луга с высокой травой. Часто и хрипло кричу тонким детским и чужим голоском. Щёлкаю плетью, подзывая небольшую, всю в репьях, собаку Ветку и заставляю её помогать направлять стадо. 'Окаянная псина, никак не хочет лаять' — переживает парень, в голове которого затих простуженный программист. Быстро справляемся с простой задачей. Чтобы утолить неубывающий голод и жажду, проснувшуюся от беготни на весеннем солнцепёке, выбираю знакомую спокойную корову и вдоволь насасываюсь молока из вымени. Не забываю предварительно опутать кормилице задние ноги плетью.

Только теперь успокаиваюсь и занимаюсь уже более глубоким обдумыванием интересной ситуации. Во время инстинктивно важной для ребёнка суеты, уловил много чужой информации до тех пор подавляемой. Падаю в траву, чуть более холодную, чем на солнечном пригорке возле ручья. Пытаюсь восстановить обрывки куцых мыслей аборигена. Волнует меня первого, здешнего, — только выживание. С высоты моих нынешних сорока пяти лет, приходится согласиться с важностью главной цели. Оказывается я мечтаю об усыновлении в зажиточную семью. Маманя умерла, тятя нашёл здоровую молодую бабу и уехал с ней в другую деревню. Как болтают деревенские старухи, принимающие вечером скотину: 'Чтоб грех глаза не колол'. Моему детскому напарнику по телу, не понятен смысл случайно услышанной фразы, в отличие от меня. Теперь знаю, что зовут меня деревенского, — Васькой. Собственно, я, спящий у компьютера, зовусь точно так же. Любопытная закономерность. Неужели моё сознание может вселяться только в мужских особей с тем же именем, что и моё?

Вдруг, как током пронзает мысль, от неё вздрагивает даже ребёнок, в теле которого оказался. Знаю, кто он, знаю где, знаю, в каком времени оказался! Недаром мне так знакомо это место. Немного пугаюсь, теперь уже от того, что стресс, пережитый только что во сне, меня не разбудил. Обычно, когда пугаемся во сне, — сразу просыпаемся. Очень надеюсь, что я 'старший' ещё жив и здоров, несмотря на простуду и опасное сочетание воды у ног и электроприбора на голове. Не могу же после смерти, знать такие мелочи как точное наименование прибора, — электроэнцефалограф 'Voyager' американской компании 'Nicolet'. Не думаю, что для мёртвых такая информация может быть актуальной. Кажется, проверка прошла удачно. Способен ли на том свете помнить английский язык, способы поиска и хакинга нужной информации в сети? Отлично помню обязанность перевести инструкцию с 'американской мовы' к понедельнику.

Медленно и осторожно возвращаюсь к пониманию того, кто может быть этот пацан, в теле которого я сейчас нахожусь. Год рождения приблизительно 1906 или 1907. Следовательно, сейчас, возможно, весна 1917 — 18 года. Просто фантастика! Кстати, а не попробовать ли мне, прямо сейчас из сна, возможности управления компьютерными программами? Во сне, на что только не способны люди. Жаль, проверить успешность не удастся, ведь обратную связь, от компа в мозг, даже не пытался настраивать. Ничего, проверю, когда вернусь по истории поиска в браузере. Если вернусь...? Нахожу редкий для меня запрос, например, что там у нас было, в 1917 году...? Диктуем поиск: 'шалаш Ленина в разливе'. Индуцирую заученный всплеск активности мозга. Через несколько секунд в голове начинает странно шуметь, всплывают картинки и текстовая информация, которая дублируется ещё и мыслями: 'После большевистской попытки захвата власти 3-4 июля 1917 года в Петрограде Временное правительство издало приказ об аресте более 40 видных деятелей большевистской партии. С 5 по 9 июля 1917 года В. И. Ленин скрывался в Петрограде, а в ночь с 9 на 10 июля перебрался в Разлив под видом косца. Он поселился у рабочего Сестрорецкого оружейного завода Н. А. Емельянова,..' Чувствую, что некоторые строчки имеют дополнительную информацию к ним. Не вижу способ выделения и подчёркнутость гиперссылок, — просто ощущаю их наличие. Не могу поверить своим чувствам. Такого не может быть! Такого не должно быть! Кто мне разрешил попасть в прошлое с такими возможностями? С какой целью?

Начинает трясти нервная дрожь, от непонятно как и кем подаренных возможностей. Не так взволновало открытие имени тела, в котором нахожусь, как пугает непонятный подарок в виде оставшейся связи с реальностью. Выходит я точно в виртуальном сне и одновременно в реальном будущем? Страшно до того, что ничего не понимающий ребёнок, в теле которого я расположился, начинает хныкать. Зачем я с ним так? Воровство молока чужих коров, надеюсь, не такой уж большой грех. Не хорошо обижать невинного ребёнка, который к тому же мой родной дедушка, в честь которого я и назван...

2 (11.04.1916 вторник) 2 (11.04.1916 вторник)

Озарение, посетившее меня, ничего не изменило. 'Что делать дальше?' — вот главный вопрос оставшийся не решённым. Совершенно непредсказуемо, когда буду выброшен обратно в будущее, в тазик с водой, к родному монитору и терпеливой супруге. Главное, попытаться вспомнить все детали моего перехода в прошлое именно сейчас. Когда вернусь, может быть, всё уже и забуду. В первую очередь, определённо, повлияло сочетание воды, включенного прибора регистрации биоритмов мозга и работающих динамиков, передающих какие — то шумы. Собственно это всё. Всё самое главное вспомнил. Остаётся перебрать все записи, которые слушал в эту ночь и результат должен повториться. Надежда на возвращение именно в этот вариант прошлого, весьма сомнительна. Но эти заботы ещё в будущем.

Второй по важности вопрос: 'Что делать в этом прошлом находясь в теле мальчишки?' Если это наше прошлое, можно ли менять его не рискуя изменить будущее? Судя по тому, как легко получается установить связь с интернетом, эта действительность не является реальной. Мир совершенно достоверный. Все весенние цветы, запахи, бегущие по небу редкие облака, вкус молока... всё естественно. Но и сон бывает похожим на жизнь. Хорошая игра тоже подобна жизни. Если меня закинул компьютер в прошлое как в игру, о которой мечтал, остаётся придумать цель. Если заброшен сюда другими силами, более туманными и могущественными, тем более нужно определить цель. 'Непознанная жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой' — говорил Сократ. Значит непознанная, подаренная жизнь в этой реальности не будет стоить моего в ней участия. Стоит подумать, волнуют ли меня судьбы России, революции, народов мира до такой степени, чтобы ради них терять отпущенное время.

Самым важным, первым пунктом, только что поставил выяснение проблемы путешествия во времени. Даже не уверен до конца, в виртуальном или реальном прошлом нахожусь. Почему же важнейшей задачей для меня — сиротинушки, следует считать иную цель чем собственные нужды. Ведь даже неизвестно, на какое время существую в этом теле, в деревне, в мире вообще. Только решение задачи принятой мной — программистом, принесёт удовлетворение мне ребёнку прошлого. Всё решено: 'Ребёнок нужен только на время внедрения, как прикрытие, главный тот, кто старший по возрасту'

Для начал следует придумать объяснение явно иному поведению пастушка, которое будет наверняка замеченным в деревне. Воспоминания о недавней беготне вокруг пёстрого стада подсказали идею падения и удара головой о землю. Избитый приём мыльных сериалов с потерей памяти здесь ещё не так распространён как в моём будущем. Проявление новых качеств легче объяснить проснувшимся необыкновенным даром от того же сотрясения.

Серая от пыли собака с любопытством наклоняла голову, наблюдая необычные телодвижения пастушка трущегося лицом о засохшую землю. Острые края растрескавшейся глины театрально — показательно расцарапали лоб и щёку. 'Довольно больно, — поморщился я, — пусть, лишь бы без заражения' Всё же натурализм ощущений слишком преувеличен для сна. Даже в реальности таких переживаний не припомню. Чувства необычайно обострены. Запахи весенней травы, цветущих одуванчиков, парного молока и свежего коровьего навоза окружают до одурения. Молодое тело пастушка воспринимает все с забытой яркостью и чёткостью. 'Обязан сохранить этот дар юности и использовать с максимальной выгодой' — продолжаю обдумывать варианты легализации на селе.

Тактика действий пастушка со стадом в деревне ясна по воспоминаниям, мелькающим время от времени. Завести корову прямо в стайку надо только бабе Мане, — она даёт кусочек хлеба за это. Остальную скотину разбирают сами хозяйки или их дети, встречая на окраине деревни. 'Не забыть прихрамывать, для большей достоверности падения' — решил, прежде чем ребёнок задремал, пригревшись на полуденном солнце. Странное чувство, когда видишь чужие сны. Если исходить из примитивных видений вечно голодного ребёнка, информация о деревне складывается довольно разрозненная. Мендера — село контрастов. Ночевать ему приходится с коровами и овцами в стойлах, где теплее, где пускают. Ест то, что подают жалостливые хозяйки, а часто ворует из кормушек лошадей и поросят. Последнее время привечает зажиточная семья, имеющая большой дом в центре деревни, почти около церкви. Остаётся надеяться, что реальность близка к сладким ожиданиям.

Наконец приближаюсь к вечерней деревне. Никто, кроме ребят примчавшихся отводить животину по домам, не обращает на меня внимания. Одеты встречающие дети гораздо лучше, некоторые даже в покупной обуви, но презрения мне не выказывают. Только один парень, явно старше, поддразнивает: 'Вася — карася, пуза порвалася' Заметив разодранное лицо, заменяет слово 'пуза' на 'морда', и радостно продолжает распевать довольный собой. Чувствую, благодаря чужому опыту, необходимость терпеть злые шутки. Видимо парень чем — то опасен. Вот и тот дом, в котором меня подкармливают и собираются усыновить. Из высоких, богато украшенных резьбой, ворот выходит стройная баба с чёрными, туго забранными вверх под платок волосами: 'Опять ничего не ел Василко?' — спрашивает тётя Таисья жалостливо. Весенний вечер уже прохладен, но от этих слов во мне разливается тепло и радость. 'Заходи вечерять, — зовёт ласково, — у нас много сегодня осталось' Чуть тише и многозначительно добавляет: 'Сам приехал, ждали, вот и наготовили'. Понимаю всю важность сегодняшнего позднего ужина. Финансовый успех дела, которым занимался хозяин, определил решение об усыновлении меня. Почему решил именно так, понять не успеваю. Передав последних коров хозяевам, возвращаюсь почти тот час. Разглядев в темноте мою поцарапанную рожицу, ждущая меня женщина всплёскивает руками и кричит, чуть не плача: 'Сиротинушко ты горемычное, так и убиться недолго' Молчу, понуро опустив голову. Кажется именно сегодня, меня будут проверять на пригодность к званию сына.