Признаюсь, щебетание рыжей я слушал краем уха, привычно нацепив на лицо маску легкой заинтересованности, а сам в это время пытался отыскать объяснение действиям Дара. Меня волновала не столько болезненная процедура (для пользы дела я был готов вытерпеть и не такое), сколько то, что эльф не посчитал нужным предупредить меня о ее специфике. Ради чего? Хотел насладиться моими муками, щедро сдобренными страхом от непонимания происходящего? Полный бред! Замашек садиста я раньше за учителем не замечал. А если они и были, то не тянули на весомую причину, из-за которой эльф пошел на огромный риск, начав выкручивать мне руки на глазах у Мурки.
Ведь если бы не блокиратор эмоций, который я забыл снять после ночных утех, подругу не остановили бы никакие приказы, и все могло закончиться весьма плачевно. В лучшем случае, хвостатая прекратила бы издевательства, обеспечив мне пробуждение с многочисленными вывихами, а в худшем покалечила бы Ушастика. Мысль о том, что разъяренная марилана могла вообще убить глупого эльфа, что благодаря связывающей нас магической метке автоматически повлекло бы за собой и мою смерть, я старался гнать подальше. Настроение и так не ахти, а если еще признать, что из-за раздолбайства нашего алхимика я едва не отправился прямиком на тот свет...
Додумать не позволило захлестнувшее сознание сильное чувство вины. Чужое. Видимо, пока я валялся без сознания, кто-то избавил меня от амулета. Заглянув в желтые глаза большой кошки, я мысленно поинтересовался:
— Что случилось?
— Хозяин, я подвела тебя, — марилана ткнулась мордой мне в щеку, пытаясь выразить глубину своего раскаяния. — Я видела, как твой учитель причиняет тебе боль, но ничего не могла сделать.
— Брось! — поспешил я утешить подругу. — Ты ни в чем не виновата! Разве не чувствуешь, что я на тебя нисколько не сержусь? Наоборот, очень рад, что ты проявила благоразумие и не стала мешать Ушастику. Так что не переживай! Ты у меня умница, и я горжусь тобой. Честное пионерское! А Дару за эту дурацкую выходку мы еще оборвем уши! И мозги на место вправим... Или хотя бы попытаемся, поскольку я всерьез начинаю сомневаться в том, что они у него вообще имеются.
И тут к нашему диалогу подключился еще один собеседник — мой желудок напомнил о своем существовании громкой проникновенной руладой. Оно и понятно, кружка зелья натощак даже на легкий перекус не тянет, а сейчас, судя по лучам заглядывающего в окошко солнца, обед на носу. Покосившись на Лисенка, я хотел было послать девушку за чем-нибудь съедобным, но не успел. Давящее на сознание неприятное ощущение пустоты как-то очень быстро трансформировалось в настоятельную потребность посетить укромное местечко.
Некоторое время я еще пытался бороться с желанием организма, однако был вынужден капитулировать. Вот только мысль попросить сиделку приволочь подходящую по размерам посудину показалась мне донельзя отвратительной. И хотя я был знаком с поговоркой о том, что естественное не является безобразным, догадывался, что Ушастик оставил девушке инструкции и на этот счет, но едва представил, как рыжая засовывает под меня импровизированное судно... В общем, стыд затмил всякую осторожность.
— Лисенок, ну-ка, развяжи меня!
— Но Дар сказал...
— Живо!!! — заорал я, предчувствуя скорый взрыв.
Ослушаться девушка не осмелилась. Проглотила заготовленные возражения и принялась распутывать узлы на веревке. Дело двигалось медленно, а силы были на исходе, поэтому я попросил подругу помочь. Пара точных ударов когтями — и я получил возможность двигаться. Еще парочка — и разорванные на клочки тряпки, связывавшие правую руку, полетели на пол вместе с импровизированной шиной. А на несколько царапин плевать! Заживут, никуда не денутся!
Пошевелив покрытой коричневыми разводами конечностью, я удостоверился, что предосторожности Ушастика оказались лишними — суставы успели восстановиться и работали не хуже швейцарских часиков. Сев на кровати, я спустил ноги и позволил марилане довести дело до конца, а затем пулей выскочил во двор, даже не надев штаны. Когда счет идет на мгновения, о правилах приличия задумываться не приходится.
Едва успев добежать до 'домика размышлений', я позволил эльфийской отраве покинуть мой организм, а закончив грязное дело, порадовался, что некто крайне предусмотрительный оставил в туалете солидный запас мясистых листьев лопуха. В который раз убедившись, что для счастья человеку нужно совсем немного, я вышел на свежий воздух, где меня дожидались Мурка с Лисенком. Последняя, судя по волнению на рыжей мордашке и закушенной губе, ожидала, что мрачные пророчества Ушастика того и гляди начнут сбываться. Усмехнувшись, я передразнил девушку:
— Даже одно неосторожное движение... Перестраховщики ушастые! Как будто я возможностей собственного тела не знаю!
По правде сказать, последнее утверждение было откровенной ложью, ведь с подаренными подругой навыками мне еще только предстояло разобраться, но Лисенка оно успокоило, а большего и не требовалось. Подмигнув рыжей, я направился к одиноко торчавшей посреди двора большой бочке. Эту пузатую бандуру по приказу Вики мы вчера на пару с Даром вытащили из подвала соседнего дома, с грехом пополам отчистили от грязи и плесени, и даже наполнили, потратив кучу времени и сил. Тогда я так не смог сообразить, на кой ляд она нам сдалась, если до колодца — рукой подать, и решил молча удовлетворить каприз своей половинки, а вот сейчас в полной мере оценил прелесть и гениальность ее задумки.
Однако мое желание принять водные процедуры быстро отошло на второй план, уступив место необычным и крайне любопытным ощущениям. Сделав несколько шагов, я пришел к выводу — что-то во мне изменилось. Каждое движение вызывало чувство чужеродности, необычности. Складывалось впечатление, что за несколько часов отключки я успел отвыкнуть от своей бренной тушки и теперь осваиваю ее заново... Хм, занятно!
Пройдясь по двору взад-вперед, я не обнаружил каких-то особых проблем с координацией. Руки-ноги повиновались, как и прежде, беспрекословно, недавно травмированные суставы продолжали радовать отсутствием боли, но странные ощущения не уходили. Наоборот, становились отчетливее, навязчивее, а затем и вовсе превратились в острое шило, уткнувшееся в мягкое место и побуждающее оставить глупую осторожность, мешающую выяснению масштаба произошедших во мне изменений. Азарт естествоиспытателя заставил меня плюнуть на возможные последствия и приступить к выполнению эльфийской разминки.
Ну, что сказать... восторг и высшая степень охреневания были мне наградой за смелость. Или безрассудство — это с какой стороны посмотреть. В этот раз выполнять выученные назубок приемы было поразительно легко. Более того, привычного комплекса упражнений уже не хватало, чтобы достичь нового предела моей гибкости. Пробежавшись по начальному комплексу упражнений, я рискнул сесть на шпагат. Получилось, причем безо всяких усилий и хоть сколь-нибудь неприятных ощущений. Ай да чудо-эликсир!
Упиваясь свежеприобретенными возможностями, я понаклонялся в разные стороны, сделал мостик, легко коснувшись ладонями пяток, затем забросил ногу за голову, повторил коронный удар Ван Дамма... На этом моя фантазия иссякла. Прикидывая, чего бы еще такого вытворить, я наткнулся на взгляд Лисенка, с неприкрытым любопытством наблюдавшей за моими хореографическими подвигами. Вспомнив о том, что из одежды на мне только пара тряпок на щиколотках, каким-то чудом избежавших когтей Мурки, я самую капельку смутился и заметил:
— Вообще-то, подглядывать за голыми людьми некультурно.
— Так я же не подглядываю, а просто смотрю! — с убийственной прямолинейностью возразила девушка.
Не найдя достойного ответа, я обреченно махнул рукой и вспомнил, что хотел помыться. Подойдя к бочке, обнаружил висевший сбоку неказистый глиняный черпак с короткой толстой рукоятью и небольшим отверстием в ней, куда была продета веревка с крючком из ржавого гвоздя. Сделав себе заметку на будущее — выяснить, кто так заботливо налаживает наш быт, и поблагодарить этого таинственного благодетеля, я принялся обливаться.
Чистая прохладная вода освежала и дарила наслаждение, ласковыми струйками стекая по телу. Поблаженствовав немного, я стал смывать подсохшую мазь, справедливо полагая, что свое она уже отслужила. Это оказалось делом нелегким — темно-коричневая субстанция въелась в кожу, обеспечив мне причудливую леопардовую расцветку. И даже вышеупомянутые тряпки, используемые в качестве мочалки, не особо помогли, хотя и заставили мой монохромный бодиарт чуточку поблекнуть.
Признав поражение в битве с эльфийской алхимией, я не стал противиться вылезшим из недр памяти инстинктам и по-кошачьи отряхнулся. Итак, первый пункт плана выполнен. Теперь нужно набить брюхо... Стоп! Мне показалось или я слышал голос Вики? Да, как это ни прискорбно, перекус откладывается — вернулись наши охотники. Ну, сейчас я устрою кое-кому веселую жизнь! Хищно оскалившись в предвкушении, я поспешил обратно в дом, догадываясь, что проникновенная нотация, будучи прочитанной с голым задом, вряд ли произведет нужный воспитательный эффект. Натянув портки с рубашкой, я не стал возиться с сапогами и вместе с хвостатыми вышел встречать добытчиков.
Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять — охота удалась. Вика с Даром несли по тетеревиной тушке, уже выпотрошенной и ощипанной. Котята, судя по довольным мордочкам и заметно округлившимся животикам, в накладе не остались. Увлеченные спором о том, как лучше всего поступить с добычей — запечь или сварить, нелюди подошли к дому. Лишь тогда эльф заметил стоявшего на пороге меня и замер, как вкопанный. Видимо, на него произвела впечатление моя физиономия маньяка-убийцы, на которой я постарался отобразить искреннюю радость встречи с предполагаемой жертвой.
Набрав воздуху в грудь, я уже хотел приступить к высокохудожественному показательному разносу, но не успел произнести ни слова. Молча, без предупреждения, без команды 'фас', Мурка сорвалась с места, пушистой молнией пронеслась по двору, прыгнула на Ушастика и повалила его на землю, придавив своим телом.
— Не надо!!! — заверещала вцепившаяся в мою руку Лисенок.
Замерли ошеломленные котята, Вика от неожиданности выронила добычу, да и у меня самого — чего скрывать, сердечко тихо екнуло и опустилось куда-то в район копчика. К счастью, до крайностей не дошло. Марилана не спешила применять ни когти, ни клыки. Коротко рыкнув в лицо Дару, она повернула до жути довольную морду ко мне и отрапортовала:
— Я держу его, хозяин! Можешь обрывать уши!
Я осторожно выдохнул, с трудом удержав вертевшееся на языке крепкое словцо. Ну и денек! Полдень еще не наступил, а я дважды получил реальную возможность поседеть. Если так дальше пойдет, до наступления ночи я вряд ли дотяну. Загнусь от инфаркта, до которого меня доведет собственная горячо любимая семейка! Подумать только, еще вчера я упивался счастьем от мысли, что мы начинаем новую, оседлую, тихую и спокойную жизнь... Ага, размечтался! Суток не прошло, а от спокойствия — рожки да ножки. Как говаривал незабвенный Штирлиц, которого в понедельник повели на расстрел: 'Весело неделька начинается!'.
Встретившись с напряженным взглядом супруги, я отрицательно качнул головой. Понятливая орчанка легонько кивнула и уже с любопытством оглядела получившуюся бутербродную композицию, а я повернулся и прошептал рыжей на ушко:
— Все в порядке. Мурка пошутила.
— Правда? — с надеждой спросила девушка.
Увидев отчаянную мольбу в ее глазах, я неприятно удивился. Каким же чудовищем меня считает Лисенок, если первым делом подумала, что в отместку за утренние издевательства я велел подруге растерзать Дара? И в чем причина такого отношения ко мне? Неудачное начало нашего знакомства? Или я перестарался с образом строгого отца-командира? Так, хватит гадать на киселе! Сейчас на повестке дня проблема поважнее.
Задвинув подальше уязвленное самолюбие, я продемонстрировал испуганному ребенку лучшую из своих доброжелательных улыбок. Эта гримаса, доведенная до автоматизма долгими упорными тренировками перед зеркалом в период постижения основ работы с клиентами, не единожды помогала мне завоевать расположение собеседников. Сработала она и на этот раз. Лисенок, робко улыбнувшись в ответ, соблаговолила выпустить мою руку из тисков.
— Хозяин? — напомнила о себе марилана.
— Иду, — мысленно откликнулся я.
Помассировал предплечье, на котором необычайно острые коготки рыжей оставили несколько глубоких царапин, и потопал к распластанному на траве виновнику переполоха.
Эх, кто бы мне объяснил, почему я не обратил внимания на обиду кошки, все это время маячившую на задворках сознания? Моя-то после оценки новых возможностей потихоньку сошла на нет, и выволочку Ушастику я намеревался устроить больше для проформы. А вот подруга до сих пор переживала по поводу того, что в результате ее бездействия мне досталось море неприятных ощущений, и страстно желала сатисфакции. И было ясно, как божий день, что ее желание следовало удовлетворить как можно скорее.
Остановившись возле Дара, я полюбовался его начинающей краснеть физиономией и попросил хвостатую привстать. С большой неохотой марилана поднялась на лапы, позволив Ушастику вдохнуть. Глядя на него сверху вниз, я мрачно произнес:
— Это был только аванс. Но прежде чем мы с Муркой перейдем к основной части экзекуции, я задам несколько вопросов. И по старой дружбе советую отвечать честно, поскольку в данный момент лишь чистосердечное признание вины и готовность к сотрудничеству со следствием может спасти твою внешность от принудительной коррекции. Проще говоря, попытаешься юлить — оторвем уши и скажем, что так и было! Понял? А теперь объясни, почему ты не счел нужным заранее просветить меня по поводу тонкостей процедуры разработки связок, отчего решил пойти на глупый риск... и чему, снорра тебя дери, ты так удивляешься?!
Нет, это уже неслыханная наглость! Я тут стараюсь, запугиваю его на радость большой кошке, а он вместо того, чтобы дисциплинированно лежать-бояться, глаза таращит, словно призрака увидел. Или Ушастик изначально рассчитывал, что я спущу его выходку на тормозах?
— Как у тебя получилось подняться? — не переставая посылать в мое сознание волны изумления, спросил эльф.
— Как-как... молча! Веревки и ребенок в роли надсмотрщика — не слишком серьезные препятствия на пути к сорт... свободе передвижения. Или ты так не считаешь?
— Да я не об этом! Ник, я поражен тем, что ты вообще можешь стоять на ногах! По моим подсчетам, твоим суставам для восстановления потребуется около двух суток, однако сейчас я отчетливо слышу, что ты не испытываешь даже легкого дискомфорта... Это невероятно!
— Дар, тебе память, случаем, не отшибло? — поинтересовался я, искренне недоумевая, как эльф мог забыть о моей гиперактивной регенерации. — Если у меня серьезные раны затягиваются за считанные минуты, то нет ничего удивительного в том, что спустя пару часов я не ощущаю последствий обычных вывихов.
— Все не так просто, — возразил Ушастик, после чего в излюбленной манере выдал целую лекцию.
