A Second Chance часть 10. глава 217

Гарри медленно выдохнул. Он знал, что Сириус прав, но легче от этого не становилось. верно.

— Ты в порядке?

Сириус кивнул.

— Так и будет. Спасибо, что спросил. Я поговорю с тобой позже. Иди позанимайся с этими совами.

Гарри попрощался и убрал зеркальце, когда Джинни схватила его за руку.

— Сириус знал кого-нибудь, кто работал в больнице?

Гарри покачал головой.

— Не напрямую. Он работает волонтером в детском отделении. Он занимается этим с тех пор, как я поступил в Хогвартс. Ему нравится ходить и играть с детьми. Он приносит им подарки, читает им вслух и жертвует деньги приходу, чтобы помочь. Сейчас он ходит туда не так часто, как раньше, из-за всего происходящего, но это одно из тех мест, которые он часто посещает, и я знаю, что он привязался почти ко всем тамошним детям.

— Эти бедные семьи, — сказала Гермиона.

Гарри кивнул.

— Его нужно остановить. Нам нужно найти эту проклятую диадему и положить этому конец. —

— Мы хотим и будем делать это, — сказала ему Джинни. — Мы знаем, что она в замке, Гарри.

— Мы не знаем наверняка, — возразил Гарри. — Мы сильно подозреваем это, но, похоже, не можем найти. — У его друзей не было ответа на этот вопрос, как и у него самого, что только усугубило ситуацию.

Они должны были найти это.

* * *

Когда начался май, Джинни обнаружила, что ей трудно заговорить с Гарри. Не то чтобы они не разговаривали, они разговаривали каждый день — о школе, занятиях, Волдеморте, войне... Они никогда не умолкали — за исключением тех случаев, когда целовались. Но она хотела поговорить с ним о чем-то большем.

После того, как они с Сириусом провели каникулы, просматривая воспоминания, она хотела побольше расспросить его о том, как он провел время с магглами, но не знала, как это сделать. У нее сложилось впечатление, что Гарри почти никогда ни с кем об этом не говорил. В тот день они закончили тренировку по квиддичу, и она поспешила к нему, держась за метлу, а свободной рукой схватила его за руку, чтобы притянуть к себе.

— Хочешь подняться в комнату в Башне и поцеловаться?

Гарри притянул ее к себе, прижавшись лбом к ее лбу.

— Больше всего на свете.

Джинни быстро поцеловала его.

— Встретимся здесь после душа?

— Договорились.

Джинни поцеловала его еще раз и поспешила в раздевалку, не в силах удержаться, чтобы не обернуться и не бросить на него еще один взгляд. Она приняла душ и переоделась, улыбнувшись, когда увидела, что ее парень ждет ее возле трибун. Он забрал у нее метлу, и они рука об руку направились обратно в замок, рассеянно разговаривая о тренировке и о том, на что обратить внимание в предстоящем матче. Если бы они выиграли следующий матч у Хаффлпаффа в субботу, то через две недели играли бы со Слизерином за Кубок по квиддичу.

Когда они добрались до комнаты в башне, Гарри сразу же усадил ее к себе на колени на диван. Она обвила руками его шею, запустив пальцы в его волосы.

— Я люблю тебя, — сказала она, касаясь губами его шрама.

Он слегка вздрогнул, но выдохнул в ее сторону. Джинни поцеловала его шрам во второй раз и почувствовала, как он расслабился.

— Тебе нравится, когда я целую тебя там? — прошептала она.

Зеленые глаза Гарри встретились с ее глазами.

— Это... уродливо, я полагаю, и то, что оно символизирует, уродливо. Это было зло.

Джинни снова прижалась к нему губами.

— Это часть тебя, твоей истории. Это не уродливо.

Рука Гарри скользнула по ее спине, зарылась в распущенные волосы, и он уткнулся лицом в изгиб ее шеи.

— С тобой мне всегда так уютно, Джинни, так тепло и так... счастливо.

Они просидели так очень долго, просто обнимая друг друга, прежде чем Гарри повернул голову и поцеловал ее в щеку.

— Я люблю тебя. — Пальцы Джинни пробежались по его волосам, когда она улыбнулась ему.

— Я давно хотела поговорить с тобой кое о чем и... Я не был уверен, как лучше об этом заговорить, — бровь Гарри вопросительно приподнялась.

— о?

Ее пальцы продолжали играть с его волосами, и она на мгновение прикусила нижнюю губу.

— Когда я был у тебя дома и мы просматривали те воспоминания о твоем прошлом...

Взгляд Гарри стал настороженным, и он убрал руки с ее талии.

— Ах.

— Гарри... Я не хочу заставлять тебя говорить со мной об этом, если ты не хочешь, но у меня сложилось впечатление, что ты на самом деле ни с кем об этом не говорил.

— Это было очень давно, — сказал он, разглядывая свои ногти. — Я почти ничего не помню.

Джинни кивнула. Она запустила пальцы в его волосы, провела по щекам и обхватила его лицо ладонями.

— Когда мы впервые встретились, я поняла, что немного напугала тебя. Я поздоровалась и без колебаний поцеловала тебя прямо в губы. В детстве я была слишком общительной. Я думала, что ты очарователен, и после того, как я понял, кто ты, я был так взволнована. Я познакомилась с Гарри Поттером! Но потом ты пришел на мой день рождения, и, в общем, ты был просто Гарри. Ты мне понравился, но я заметил, что ты, похоже, не умеешь веселиться. Я хотел показать тебе, как это делается. А потом, когда папа дотронулся до твоего плеча, и ты выбила все окна на кухне "Норы"...... Я поняла, что кто-то причинил тебе боль.

— Джинни...

Она покачала головой, все еще обхватывая его лицо руками.

— Я обняла тебя, и ты задрожал, вибрируя от необузданной силы, и я почувствовал это, как будто по твоей коже прошел электрический ток, но я не отпускала тебя, и постепенно ты расслабился, так что к тому времени, когда появился Сириус, с тобой все было в порядке.

— Как ты все это помнишь?

Джинни нежно убрала челку с его лба.

— Я помню о тебе все, Гарри.

— Я думал, твои родители никогда не позволят мне вернуться туда. Я думал, дядя Сириус и дядя Ремус отошлют меня, потому что я совершал странные поступки... вот что... так мне сказали Дурсли.

Джинни нежно погладила его по щеке и провела костяшками пальцев по подбородку.

— В этом воспоминании я увидела... ты сказал, что они тебя избили?

Гарри кивнул.

— В ту первую ночь, когда дядя Сири попытался искупать меня, у меня, наверное, вся спина была в порезах от ремня, им было около недели, но за ними не ухаживали должным образом, и они немного воспалились. У меня от этого на спине осталось несколько крошечных шрамов, едва заметных.

Джинни приподняла его футболку, и он подвинулся, чтобы показать ей четыре крошечные белые царапины, расположенные вертикально прямо под лопатками. Она наклонилась, нежно касаясь губами каждого шрама, и он вздрогнул, прежде чем одернуть футболку и повернуться, чтобы снова усадить ее к себе на колени.

— Мне так жаль, что с тобой это случилось, — сказала ему Джинни.

Он пожал плечами, его пальцы поигрывали с кончиками ее волос.

— Я не знал, что это не так. Я просто знал, что мои родители умерли и что они были моими единственными родственниками. Они не хотели меня видеть и говорили мне об этом почти каждый день. Я был обузой, капризом природы, и они не хотели, чтобы я был неестественным под их крышей. Я спал в чулане под лестницей. В наказание они запирали меня в темноте и морили голодом. Я помню, как боялся сказать своим папам, что проголодался, или слишком боялся вставать посреди ночи, чтобы сходить в туалет... Но дядя Рем и дядя Сири дали мне дом, и я никогда не оглядывалась назад.

Джинни взяла его руки в свои и поднесла к губам.

— Вспоминай только хорошее.

— Ты потрясающая, ты ведь знаешь это, правда?

Она улыбнулась, проведя рукой по ладони его левой руки.

— Откуда у тебя этот шрам?

Гарри взглянул на свою ладонь и увидел тонкую белую линию в центре.

— Когда мне было четыре года, я разбил стакан, и с ним не обращались должным образом.

Джинни кивнула и закатала правый рукав, чтобы показать ему маленький шрам в виде полумесяца на локте.

— Когда мне было восемь, я упала с метлы Чарли. Я сказала маме, что упала с дерева. Увидев его ухмылку, она отодвинула футболку в сторону, чтобы показать ему шрам на левом плече. — А вот здесь Рон столкнул меня с крыши сарая, когда мне было семь лет, и я приземлилась на руку сбоку, сильно порезав ее. Перси подлатал меня после того, как я взяла с него обещание не рассказывать маме, а потом он помог мне вернуть Рона, разыграв его так, что ему показалось, будто в его постели завелись пауки. Мы с Перси прокрались в его комнату посреди ночи и насыпали ему в простыни порошок от зуда, так что он проснулся весь красный и покрытый зудящими пятнами, а Перси сказал ему, что они похожи на укусы паука.

Гарри рассмеялся.

— Это довольно зловеще. Я помню это. Когда я приехал погостить, нам пришлось проверить каждый уголок в его комнате, прежде чем он позволил мне выключить свет и лечь спать.

Она усмехнулась.

— Не шути со мной.

— Я запомню это, — сказал он со сдавленным смешком. Мгновение он пристально смотрел на нее, прежде чем снова задрать футболку, чтобы показать ей длинный тонкий неровный шрам посередине спины. — Рогохвост.

Джинни закатала левую штанину своих брюк, чтобы показать ему крошечный шрам размером с серп прямо за коленом.

— Укус гнома

Гарри указал на небольшой шрам возле локтя своей правой руки.

— Разбойный бладжер.

Джинни подняла правую руку, чтобы показать ему крошечный шрам в виде полумесяца под локтем.

— Фред ударил меня своей игрушечной метлой, дерево сломалось и порезало мне руку.

Гарри наклонил голову и приподнял челку, чтобы показать ей крошечную, едва заметную красную линию на макушке.

— Выпал из домика на дереве.

Джинни сняла носок и показала ему небольшой порез на пятке.

— Наступила на лист кактуса, который Кей Джей срезала со своего растения.

— Рана свежая, — сказал Гарри. — И шрама не останется. — Он взял ее ступню в ладони и, наклонившись, нежно поцеловал порез, заставив ее вздрогнуть.

— У меня закончились боевые раны.

Он усмехнулся и снова поцеловал ее ступню.

— Мы что, соревнуемся? — Он коснулся молнии у себя на лбу. — Я выиграл — крестраж.

Джинни улыбнулась, ее пальцы скользнули под его футболку и скользнули вверх по груди.

— Эмоциональные шрамы не оставляют физических следов, но я знаю, что ты все равно чувствуешь эти шрамы. Ты не обязан говорить мне, если не хочешь, Гарри, но если ты когда-нибудь захочешь поговорить об этом, ты же знаешь, что я всегда рядом с тобой, верно?

Руки Гарри лежали на ее бедрах.

— Я знаю это. — Губы Джинни слегка изогнулись, прежде чем она наклонилась и нежно поцеловала его.

— Теперь мы можем поцеловаться, если хочешь.

Он улыбнулся ей в губы, прежде чем медленно вздохнуть, его руки скользнули вверх по ее спине и зарылись в волосы.

— Джинни... они обращались со мной так, словно я был нежеланным животным в их доме. Наверное, иногда, когда я действительно думаю об этом... Я до сих пор иногда сомневаюсь, были ли они правы, а потом слышу голоса дяди Сири и дяди Рэма, которые говорят мне, как я ошибаюсь, и...

— Иногда этот голос звучит у тебя в голове, как бы ты ни старался его прогнать. Прошло уже больше трех лет, Гарри, но иногда я все еще слышу, как Том говорит мне, что я недостаточно хороша, недостаточно привлекательна, недостаточно сильна. Я думаю, что этот голос всегда будет с нами, как часть нас самих, которую нам постоянно придется преодолевать

— Ты самая красивая ведьма во всем мире, — сказал он, и она усмехнулась.

— Ну, с такой лестью!

Гарри улыбнулся ей.

— Это одна из моих любимых черт в тебе

— То, что ты считаешь меня красивой?

— Красивая, — поправил он. Но нет, ты не боишься быть собой. Ты сильная, волевая и властная, и как бы сильно я ни хотел быть тем, кто защитит тебя, я знаю, что ты можешь позаботиться о себе, и это тоже в некотором роде сексуально. Как и в случае с Амбридж, когда я увидел тот синяк на твоем запястье, я увидел красный цвет, и я знаю, что ты заметил, что я покраснел, и все же ты такая, ты просто успокаивала меня, и я знал, что ты справишься с этим. И, блядь, ты справился с этим — подмешал ей зелье, поменял чашки местами, заставил ее признаться во всевозможных грязных секретах и наблюдал, как ее арестовывают. Я почти ревную.

Джинни усмехнулась.

— И я увидела, как Финн повалил Макмиллана на пол, а затем его вытащил аврор в наручниках.

— Вот именно, — усмехнулся Гарри. — Ты не позволила Волдеморту отнять это у тебя. Ты не позволила ему изменить себя. Ты не слушаешь этот голос в своей голове, потому что знаешь, что ты сильная, красивая и невероятная.

Джинни покраснела от его похвалы.

— И ты знаешь, что ты не урод, верно?

Гарри поцеловал ее в лоб.

— Дядя Сириус и дядя Ремус подарили мне дом. Они проявляли ко мне любовь и привязанность, и, хотя я знаю, что они баловали меня, они также проявляли доброту и не давали мне упасть духом. Когда мне снился плохой сон или я вспоминал что-то о Дурслях, они позволяли мне забраться к ним в постель и рассказывали мне сказки, или дядя Сири пел мне песни. Я мало что помню о них, Джин, — я не говорю, что это нормально, когда это не так, я, честно говоря, не так уж много помню. Иногда это приходит вспышками. Как на втором курсе, когда впервые открыли Тайную комнату и Филч чуть не задушил меня в ярости, я не сопротивлялся, потому что мысленно мне было четыре года, и рука моего дяди прижимала меня к стене, сжимая мое горло, потому что я стукнул кулаком по стене уберая рамку со стола. Но до того, как Филч схватил меня...... Не думаю, что я это запомнил.

Джинни смотрела в его зеленые глаза, в то время как его пальцы продолжали играть с кончиками ее волос.

— Ну, если что-то случится и ты что-то вспомнишь, я всегда рядом, если тебе нужно будет поговорить об этом.

— Я никогда в этом не сомневался, — мягко сказал он.

Она обняла его за шею, снова запустив пальцы в его волосы, и прижалась к нему.

— хорошо.

А потом его губы прижались к ее губам, и она поняла, что все будет хорошо.

* * *

Сириус громко застонал, обхватив руками унитаз. Это был уже третий раз за час, и он начал подумывать, что с таким же успехом мог бы устроить себе постель прямо здесь, на полу в ванной, где он мог бы просто спокойно умереть. Зи поцеловала его тем утром и ушла на работу, и через два часа после ее ухода он чувствовал себя дерьмом на тосте.

У него раскалывалась голова. У него был жар, и он не мог остановить рвоту. Он дважды принял какое-то перцовое зелье, но его снова начинало тошнить. Он принес из спальни одеяло и подушку и свернулся калачиком на полу в ванной, постанывая в подушку.

Там Зи и нашла его пять часов спустя.

— Мерлин, Сириус, с вами все в порядке?

— Нет, я умираю. Оставьте меня в покое. Я завещаю вам свои мотоциклы, позаботьтесь о Гарри.

Он едва успел договорить, как наклонился над унитазом, и его вырвало.

Зи поморщилась.

— Я принесу тебе какие-нибудь снадобья.

Через десять минут она вернулась с двумя дымящимися кружками.

— Сначала выпей это, это поможет справиться с тошнотой.