— Хорошо, — сказала мама немного разочарованно, но настаивать больше не стала. Лея снова принялась сплетать нити. — Но я не могу представить, что он единственный в твоей жизни, с кем ты столкнешься, и они будут смотреть на тебя как на незнакомку. Хотя, — с удивлением добавила она, — ты, кажется, сильно привязалась к Люку. Я заметила, что ты без колебаний посвятила его в свои обстоятельства.

— Люк не такой, как все, — машинально произнесла Лея, заплетая второй ряд косичек и укладывая их рядом с первым.

— Потому что там, откуда ты родом, он не умер? — мягко спросила ее мать.

— Нет, потому что он Люк, — сказала она. — Он мой близнец. Когда я рядом с ним, Сила... Все становится лучше, когда мы вместе. Не знаю, смогу ли я объяснить это как-нибудь лучше. — Она расчесала оставшуюся прядь волос и еще раз повторила процедуру разделения на три пряди. Теперь ее пальцы находили давно забытый ритм, и она чувствовала, как к ней возвращается старая привычка. Конечно, сейчас она почти закончила, но, может быть, ей стоит предложить своей матери делать это почаще? Лея уже соскучилась по забаве — играть с чужими волосами. — К тому же, когда он начнет тренироваться, он очень быстро поймет, что я ему лгу. Я не хотела начинать с ним отношения, основанные на лжи.

— А ты нет? — В голосе мамы послышалось легкое осуждение. Даже здесь она не смогла избежать тени Вейдера.

— Нет. — твердо заявила она. Услышав разочарованный вздох матери, она уточнила: — Это то, о чем я ему не говорю. Но я предупредила Люка, что есть проблемы и темы, которых я собираюсь избегать в разговоре с ним. — Она вздохнула. — Он воспринял это хорошо. Лучше, чем папа.

Она не хотела, чтобы это прозвучало как нытье, но, очевидно, мать знала ее, независимо от того, тридцать лет разницы или нет.

— Нет, Лея, — мама покачала головой, и третья коса, над которой работала Лея, выпала у нее из рук, погубив работу. — Вы оба взрослые люди и можете сами во всем разобраться. Я усвоила урок, который преподала вам в юности. Я не буду посредничать между вами двумя.

Лея нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Ее мать усмехнулась:

— Ты плохо помнишь свои подростковые годы, не так ли? Вы с отцом постоянно ссорились. Это привело к нескольким очень серьезным ссорам между вами. Между тобой и мной даже были одна или две ссоры.

Лея совсем не помнила этого. Нахмурившись, она расплела последнюю косу, которая теперь была в беспорядке, и поправила пряди. Она помнила смех и радость. Семейные завтраки, уроки и истории, которые ей рассказывали перед сном. Она помнила разногласия со своим отцом, особенно из-за того, что она настаивала на помощи в восстании, но она не помнила, чтобы ссорилась с родителями. Было ли это чем-то, о чем она умолчала? Или она включила крики в драку? Они с Ханом, конечно, никогда не утруждали себя тем, чтобы сохранять видимость цивилизованного поведения, когда нападали друг на друга. Возможно, это было одной из тех черт, которые привлекали ее в нем. Он не ожидал, что она сохранит свои "манеры". На самом деле, чем больше она отдалялась от него, тем больше он обижался. Он дразнил, придирался и выпытывал, пока она, наконец, не вышла из себя и не дала сдачи. Если ее мать думала об этом утре как о серьезной ссоре, а не как о легкой буре, Лея поняла, что они совершенно по-разному понимают одно и то же слово.

С другой стороны, они с Ханом делали все громко. Флирт, смех, планирование миссий — все это было так живо и реально, что Лею на мгновение охватило страстное желание все это вернуть. Хан не был застенчивым. Если бы он осознавал, что чувствует, то сразу же рассказал бы вам об этом.

— Но ты не разочарована во мне. — Она почувствовала необходимость подчеркнуть это.

— Тебе когда-нибудь приходило в голову, Лея, что мы боялись совершенно разных вещей за твое будущее? Я беспокоилась, что ради своего дела ты из кожи вон лезешь. Твой отец беспокоился, что тебе это понадобится. Что ты никогда не будешь жить такой спокойной жизнью, как та, которую он знал. Республика умирала, когда мы росли, это правда. Но когда мы были молоды, у нас было чувство силы и защищенности.

Лея удивленно моргнула, услышав это заявление. Учитывая то, что она узнала о том периоде времени, когда росла ее мать, это заявление прозвучало ужасно наивно. Медленно и задумчиво она закончила заплетать последнюю косу.

— Потому что ты была в Основном мире.

Ее мать склонила голову набок, выражая свое удивление.

— Да, — медленно произнесла она, — я полагаю, что это так. Я полагаю, что во многих мирах даже в то время посмеялись бы над нашим высокомерным предположением. Лея взяла самую большую косу, низко обернула ее вокруг головы матери и, придерживая левой рукой, принялась закреплять ее на месте.

Она не была уверена, что думает о том, что ее мать упустила этот очевидный факт. Возможно, это из-за долгого общения с Люком, который вырос на Внешнем Кольце. Возможно, это был опыт беженца, лишенного возможности чувствовать себя частью этого мира в течение многих лет, пока им не удалось основать Новый Альдераан. Но для нее то чувство, о котором ее родители постоянно говорили, живя в Старой Республике, звучало как преднамеренная слепота с их стороны.

Закончив заплетать первую косу, Лея подняла вторую, уложив ее на внутреннюю сторону полукруга первой косы, и начала закреплять ее на голове матери. Это было замечательно, что они осознали, что возникла проблема, чего она не могла сказать о большинстве граждан галактики в то время, но потребовалось время, чтобы все развалилось до беспрецедентной степени, прежде чем они осознали, что проблема существует. Ее родители даже не были первыми, кто бросил вызов Палпатину, это были сепаратисты, и долгое время они открыто выступали против этого дела. Долгое время Лея считала, что ее родители такие мудрые. Но заявления, подобные тому, что только что произнесла ее мать, заставили ее задуматься, согласились бы они с Сенатом Новой Республики в отношении ее позиции против Первого Ордена. Подумали бы они, что она параноик и нагнетает страх? Были бы они такими же слепыми?

Прежде чем она успела высказать эти мысли своей матери, и как раз в тот момент, когда она закончила заплетать третью косу на голове матери, раздался стук в дверь.

— Ваше величество? — раздался знакомый голос.

Мама обернулась и сказала:

— Войдите. — В комнату вошла Эван Верлен. Лея почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Прошли годы с тех пор, как она видела блондинку в последний раз, и только в этот момент она поняла, как сильно скучала по ней. Когда высокая блондинка подошла, она тепло улыбнулась маме и вопросительно посмотрела на Лею. Да, Лея еще не встречалась с ней. — Лея, это Эван Верлен, возможно, моя лучшая ученица. Эван, это моя дочь Лея. — Эван слегка поклонилась ей, когда проводила внутрь.

— Ваше высочество, — почтительно произнесла она.

— Лейтенант Верлен, — ответила Лея, быстро просматривая звание женщины на ее форме. — Приятно с вами познакомиться.

Эван кивнула:

— Мы не были официально представлены друг другу, но я была одним из пилотов, участвовавших в битве за Альдераан. — Конечно, она была. Она, как и Лея, никогда бы не осталась в стороне от этого сражения. Забавно, но Лея не помнила, чтобы Эван выжила в битве при Явине. Страшно, но не Явин. Ей было интересно, какие изменения во времени позволили женщинам выполнить обе миссии. — Вы неплохой пилот.

Лея дала ей небольшую улыбку:

— Нет, я средний пилот, но удача была со мной и лейтенантом Скайуокером.

Эван склонила голову в знак признательности, затем ее взгляд упал на мамину косу в виде венца и два неиспользованных головных убора на столе. В ее глазах промелькнуло понимание, когда она изучала мамину прическу, похожую на корону.

— Очень умно, ваше величество, — одобрительно сказала она. Не зря эта женщина была любимицей своей матери: она всегда очень тонко улавливала малейшие намеки.

— Спасибо, Эван, но я должна признаться, что это была идея Леи. — Эван повернулась к Лее с задумчивым выражением в глазах. Ее мать продолжила: — Я так понимаю, тебя послали за мной?

— Да, ваше величество, у них уже есть все необходимое оборудование.

— Возможно, это ложь, техники никогда не бывают готовы, но мы не должны заставлять их ждать. — Мама поднялась со своего места, и Лея с Эван последовали за ней.

Когда они прибыли, вокруг, как и ожидалось, суетились техники, что-то проверяя в последнюю минуту. Получив указание встать в угол и подождать, Мужчина подошел к маме.

— Спасибо, что согласились сыграть эту роль, — сказала рыжеволосая женщина.

Мама нервно улыбнулась.

— Я не уверена, что смогу сделать что-то хорошее, но я всегда готова сыграть свою роль. У вас есть то, что вы хотите от меня услышать?

Мон кивнула и протянула маме планшет. Она просмотрела его, а затем передала Лее.

— Моя дорогая, что ты об этом думаешь?

Когда Лея начала вычитывать речь, она почувствовала, как Эван беспокойно зашевелилась рядом с ней. Лея попыталась не обращать на это внимания, сосредоточившись на том, можно ли что-то изменить. Но ее мать вздохнула и тихо спросила:

— У тебя есть вопрос ко мне, Эван?

— Нет, мэм.

— Эван, я слишком хорошо вас знаю, пожалуйста, дайте мне знать, что у вас на уме.

— Вы уверены, что поступаете правильно? — Лея прикусила язык, эта женщина ее не знала, а мама была более чем способна постоять за себя. Вмешательство в этот момент не принесло бы ей пользы. Она сосредоточилась на речи. Начинать ее словами "Мои сограждане" было нелепо. Почти четверть людей, с которыми они пытались связаться, формально больше не были гражданами. Она изменила фразу на "Для всех, кто слушает эту передачу". Лучше, более инклюзивно.

Эван продолжила:

— Наш народ заплатит высокую цену за то, что вы делаете.

Мама кивнула.

— да. Глупо притворяться, что это не так.

— Тогда зачем вы это делаете? — Лея подняла глаза и посмотрела Эван в лицо. Тело блондинки выражало страх, хотя ее лицо оставалось совершенно бесстрастным. Если Лея правильно помнила, Эван происходила из длинной семьи королевских лоялистов. Они отнеслись бы к любому маминому поступку со всей серьезностью и тоже высказались бы открыто. Лея надеялась, что они не настолько ослеплены своей преданностью и выберут более разумные способы сопротивления. Она не знала. Семья была темой, которую они с Эван никогда не обсуждали, это было слишком болезненно для них обоих.

Мамино лицо выражало решимость.

— Потому что это и правильно, и политично, Эван.

— Как можно с политической точки зрения навлечь гнев императора на голову Альдераана? — Огрызнулась Эван в ответ.

Расстроенная тем, что женщина позволила страху ослепить ее, Лея заговорила:

— Наши люди в любом случае заплатят высокую цену, Эван. По крайней мере, так они узнают правду, в отличие от той лжи, которую Империя предпочитает распространять. — Она не помнила, чтобы эта женщина была такой бесхребетной.

На лице блондинки отразился шок от того, что Лея осмелилась вмешаться в этот разговор.

— Прошу прощения, принцесса, но вы еще очень молоды. Я не уверена, что вы понимаете все последствия этого решения — сказала она, и в ее голосе послышались капли пота. — Вам было всего семнадцать, когда Мон Мотма довольно драматично покинула Сенат. Из-за этого Чандрила перенесла ненужные страдания.

Женщина, о которой шла речь, прочистила горло, и лицо Эваан слегка порозовело, когда она осознала, что только что сказала и кто стоит рядом с ней. Она выпрямилась по стойке "смирно" и обратилась к Мон:

— Я понимаю ваши доводы в тот момент, мэм, — с искренними нотками извинения в голосе, — но я сомневаюсь в необходимости провоцировать Империю подобным образом прямо сейчас.

Мон приподняла бровь:

— Ты думаешь, мне было легко сделать то, что я сделала? Зная, что может случиться с моей планетой? — она покачала головой. — Но в конечном итоге я причиню больше вреда, если буду молчать. Именно по этой причине Империя проявляла осторожность в своей жестокости в Среднем и Центральном мирах. Это стратегия "разделяй и властвуй", которая применяется уже много лет. До тех пор, пока большинство граждан галактики могли лгать самим себе о том, что может случиться с их миром, они не хотели вмешиваться. И Звезда Смерти стала главным достижением этой стратегии, когда она была завершена. С ее помощью император мог позволить себе выступить против любого, кого он пожелает, будь то Центральный мир или нет. Таркин доказал это, угрожая уничтожением Альдераана. Только удача и жертвы стольких людей помешали окончательной реализации его планов.

— Ты думаешь, это было совпадением, что Палпатин распустил Сенат прямо перед этим? Мягко спросила мама. — Я понимаю, ты беспокоишься за наш народ, но я больше не могу молчать. Это неправильно, что мы просим так много других жертвовать собой, в то время как сами забиваемся под кровати в надежде, что кто-нибудь спасет нас. Не по моей воле Альдераан был втянут в этот конфликт так непосредственно, но теперь, когда у него есть лучший способ спасти наш народ и галактику в целом, это противостоять Палпатину.

— Я понимаю, мэм, — сказал Эван. Затем она посмотрела на Лею. — А вы, принцесса? Вы верите, что это правильный путь?

— Да, я согласна со своей матерью. Каким бы неэффективным и декоративным ни стал Сенат, он, по крайней мере, был символом готовности империи притворяться, что прислушивается к проблемам своих граждан. И Палпатин растоптал его своей пятой. Он больше не делает вид, что это не война, которую он объявил всей известной Галактике, чтобы подчинить нас всех своей власти и владениям. Время разговоров и надежд на дипломатическое решение давно прошло. Мы можем только идти вперед и надеяться, что для всех нас еще не слишком поздно.

Мон выглядела удивленной резкостью ее слов, но глаза Эван наполнились мрачным отчаянием.

— Даже если это приведет к уничтожению нашего народа?

Лея почувствовала, как ее спина напряглась от непреднамеренного оскорбления. Она почувствовала, что ее голос стал властным, когда она сказала:

— Я думаю, вы недооцениваете наших людей.

— Я была в Скарифе, — парировала высокая женщина. — Я видела, что Империя приказала сделать со своим народом, чтобы добиться своего. Ты понятия не имеешь, на что ты беспечно обрекаешь наш народ."Холодная стерва", по крайней мере, осталась невысказанной, но Лея хорошо знала это выражение, особенно на этом лице. Эваан думала, что Лея игнорирует бедственное положение их народа в своем стремлении разрушить империю. Лея была предана этому делу, как и Эван, иначе ее бы здесь не было. Но для нее эти последствия, хотя и не были ни в малейшей степени незначительными, были намного лучше того, что, как знала Лея, могло бы произойти. Эваан не знал, как выглядит настоящее разрушение. Здания можно было восстановить, культуру можно было сохранить. Альдераан был не настолько слаб, чтобы впасть в руины и отчаяние из-за того, что теперь это была оккупированная земля. Они пережили разрушение своего родного мира, они могли пережить все, что угодно.

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓