Гарри и Гермиона - агенты Огпу

— Ладынина? Неплохо звучит. Везучая ты. А у меня Шост... тьфу! Шостакофич!

— Ты Дмитрий Шостакович? — остолбенела Гермиона.

— Точно. Чего встала? — потянул её за руку Гарри.

— Да ты понимаешь идиот, что ты в теле может самого великого композитора 20 века?

— Что? Какая-то знаменитость? Опять Избранный? — поморщился Гарри: — Ну хорошо хоть ты обычная девушка Марина Ладынина. Из деревни. Просто учительница. Слушай давай в тот ресторан сходим? Гульнем на трофейный кошелек в честь встречи?

— Давай, — ошалело кивнула Гермиона, погруженная в раздумья. Когда они вошли в вестибюль ресторана, Гермиона долго крутилась перед огромным зеркалом, разглядывая себя в нем.

— Да красивая, красивая, — нетерпеливо потянул её в зал Гарри.

— Не мешай дурак! Я первый раз себя вижу в большом зеркале! — оттолкнула его Гермиона продолжая разглядывать себя в зеркало, несколько растерянно: — А действительно что-то общее есть...

— Так я сразу говорил, что есть, — усмехнулся Гарри: — Пошли скорей, а то дождемся закрытия. Поздно уже.

— Я не про себя балда! Я похожа на Ладынину! Я не однофамилица! Я и есть Ладынина! Только молодая.

— Крыша поехала? Что удивительного в том, что ты это ты?

— Балда! Как бы тебе объяснить... Ладынина это русская Мерлин Монро! Дошло? Я в теле известной актрисы! А ты в теле известного композитора!

— Понятно, счет один-один!

— Идиот! Ты понимаешь какой урон мы нанесли своим появлением местной культуре? Мы ломаем карьеру двух культовых персонажей!

— Фигня, русские переживут без моих симфоний. Я же говорю там муть одна была! Ну накропаю что-нибудь другое. А ты чем знаменита?

— В кино играла. Я, когда ты меня отослал во Францию с родителями после пятого курса, начала интересоваться русской культурой по твоей милости. И ходила на ретрофильмы СССР. Там был такой фильм "Свинарка и пастух". И Ладынина в главной роли. Очень хорошая актриса. Только вроде она там блонди, а я сейчас шатенка. Впрочем и Мерлин Монро тоже не была блондинкой с рождения...

— Молодые люди, вы по-русски разговариваете? — подкатил официант к оживленно лопочущей на английском языке парочке.

— Да конечно, — кивнула Гермиона: — Мы русские.

— Что будете заказывать?

— Поужинать.

— А пить?

— Чай. Мы не пьем и не курим.

— А может марафет?

— И не колемся! — начала злиться Гермиона.

— Его нюхают! — уточнил официант-наркодиллер.

— И не нюхаем!

— Скучно живете молодые люди!

— Мы так не думаем! — усмехнулся Гарри Поттер.

* * *

— Где это мы? — проснулась Гермиона с тяжелой головой, с кем-то в обнимку. Оглядевшись она поняла, что это подсобка госпиталя в которой она спала уже вторую неделю. Осмотрев парня в постели, она с облегчением признала Гарри Поттера. Тьфу! Дмитрия Шостаковича. И вроде оба одеты. Только под мышкой в кобуре пришитой к лифчику ужасно натер маузер. Гермиона вытащила его и осмотрела. Пахло порохом и обойма оказалась пустой.

— Копец! — хрипло сказала Гермиона: — И в кого я вчера палила? Ничего не помню...

— Был налет на ресторан, — сонно отозвался очнувшийся Гарри: — Ты уложила главаря и еще кого-то. Я еще троих вальнул.

— А почему так голова гудит? Разве мы пили?

— Немного пригубили, — усмехнулся Гарри: — Меня узнали в ресторане как тапера из кино и послали бутылку Кагора. В знак уважения таланта. И мы решили попробовать. Отметить встречу.

— А что было дальше? — испуганно спросила Гермиона.

— Дальше меня просили сыграть что-то, а ты разгорячилась и начала хвастать что ты отличная певица. И мы вдвоем потом пели какие-то песни. И на английском и на русском языках. Верней ты пела, а я подыгрывал. Потом я начал орать, что музыка отстой, и что я хочу быть летчиком. Ты тут же спела какую-то бодрую песню про то, что нам разум дал стальные руки-крылья, а вместо сердца пламенный мотор. Знаешь, а ты классно поешь!

— Так я же говорила, что я великая актриса? Талант не пропьешь...Больше никаких экспериментов с выпивкой! Все деньги небось пропили?

— Наоборот, гуляли за счет заведения. За защиту от налетчиков. Все кошельки целы.

— Ага! Только я теперь без патронов!

— Купим!

В подсобку заглянула сердитая пожилая женщина в халате:

— Мариночка что ты себе позволяешь? Мы договорились, что ты не будешь таскать сюда своих кавалеров.

— Больше не повторится Фрося-Ванна! — кивнула Гермиона: — Я...

— Она постоянно говорила, что ей рано на дежурство, — вступил Гарри: — Вот я её и проводил. Мы только вчера вечером встретились... а здесь просто дремали. Все прилично. Даже не целовались. Устали очень.

— Рано вы уставать начали! — буркнула сердито женщина: — Вы кто такой молодой человек?

— Он жених мой! Митя, — хмуро буркнула, вставая Гермиона.

— Же-е-ених! — скептически осмотрела Гарри женщина: — Быстро давай отсюда жених, и чтобы больше не видела! Здесь не ночлежка.

— Да у меня есть комната, — быстро вскочил Гарри: — Я не бездомный.

— Иди делай уколы согласно карте! — скомандовала старшая сестра, когда Гарри убежал: — Не была бы у тебя легкая рука, уже бы уволила! Больше никаких гостей на ночь.

Гарри и Гермиона нэпманы.

— Гарри может нам открыть зубной кабинет? Частный! Вроде денег должно хватить, — предложила Гермиона парню: — Там сколько мы награбили с тех бандитов?

— Полтысячи золотых рублей, — посчитал Гарри: — Только оно тебе надо? Кто пойдет лечиться к молодой девчонке? Да и оборудование нормальное дорого встанет. Может другой бизнес-план придумаешь? Ну там лекарство какое производить из будущего?

— Антибиотиков еще нет! — загорелись глаза Гермионы: — Давай пенициллин производить? Из плесени.

— А сможешь?

— Наверное, — пожала плечами Гермиона: — Но надо же, как то искупать вред стране, что мы нанесли своим попаданством? Лишили страну культуры! Симфоний, фильмов хороших! Зато дадим стране антибиотик! Страна загибается от сифилиса! Секс-революция пришла, а венерология отсутствует! Это непорядок.

— Не порядок! — согласился Гарри вздохнув: — Хотя где эта секс-революция? Что-то не видно. Ты все такая же неуступчивая.

— А посля свадьбы милый! — строго ответила Гермиона, щелкнув парня по носу: — Ну что? Обломаем Флеминга? Он бедняга только через четыре года заметит бактерицидные свойства плесени. А делать его начнут только в начале второй мировой.

— А может зельица начнешь варить? Али там ведьмину воду?

— Ты меня считаешь ведьмой? — угрожающе спросила Гермиона: — Но должна предупредить, это звучит двусмысленно. Ведьма это еще и характер! А Марина Ладынина это воплощенная милота!

— И как же это милота сохранится, если ты будешь перебирать тысячи штаммов плесени, для выбора самого сильного?

— Может поможет энтузиазм масс?

— А это не опасно массы подключать? Бактериология все же...

— А я обращусь к пионерам и комсомольцам через газеты, с просьбой присылать в письмах споры плесени в конвертах, для поиска чудесного лекарства! Со всех краев нашей необъятной новой родины! Плесень не опасна. А на реакцию со стафиллококами буду уже в больнице проверять.

— Это бред.

— Ну почему, это сработало бы, но... мне не нравится такая шумиха. Вокруг моего имени. Мы ведь еще надеемся на работу у товарища Триллисера в ОГПУ? С внедрением в качестве английских агентов.

— И что тогда?

— Тогда будешь сам ездить на мопеде и собирать плесневые продукты по помойкам Москвы.

— Это ты мне? Великому композитору? Ручки свои музыкальные пачкать?

— А что? Мне что ли прикажешь по помойкам лазить? Прекрасной суперзвезде?

— Как насчет наемного труда?

— Не вижу препятствий.

— А я вижу. Мы коммунисты!

— И чо? Ты узко трактуешь марксизм. Эксплуатация это когда паразитируешь. А что такое паразит? Это тот, кто не приносит пользы обществу. Например композитор вроде тебя. А сделать лекарство спасающее тысячи жизней, это не паразитизм. Понятно?

* * *

— Привет Марина я тебе еще подарков принес с помоек Москвы! — зашел Гарри в лабораторию с пахучим грузом в ведре.

— И как всегда все штаммы свалены в кучу? — вызверилась Гермиона, отвлекаясь от пробирок.

— А где у меня столько рук, чтобы таскать столько ведер? — спросил философски Гарри оглядывая новую аппаратуру в виде огромного бака с трубками: — Ты я смотрю читерством занимаешься? Что за рунные цепочки на трубках?

— Тс! Не разглашай мои ноу-хау! — шикнула Гермиона: — А ту суеверия припаяют! Я тут не одна работаю.

— Я в том смысле, что как ты их активируешь без магии? — прошептал Гарри на ухо.

— Почему без магии? У меня есть немного, — тихо похвасталась Гермиона: — Кажется у меня уже слабое магическое ядро растет. Я определено эволюционирую в волшебницу. Хоть и слабую. На руны уже меня хватает. И на зелья должно хватить. Жаль я плохо знаю местные ингредиенты.

— Да? — позавидовал Гарри: — А у меня глухо с магией.

— Я так не думаю, — покачала головой Гермиона: — У тебя тоже есть подвижки. Ты слишком здоровый для своего тела. Я же помню твою историю болезни, что ты мне рассказал. Еще год назад была тяжелая операция, ты вообще был доходяга. А сейчас бодрячком. Так не бывает. Ты тоже немного читер. А эти твои прорезавшиеся способности к эмпатии? Просто так? Ты уже точно сквибом стал как минимум.

— Серьезно? — радостно почесал затылок Гарри: — Так может меня в летчики возьмут? Слушай а что эти руны делают?

— Это система фильтрации. Можно и механически, но это сложная аппаратура. А тут все проще получается. Вылей ведро с какой в тот бак. И тащи новое.

— А поцеловать?

— Вечером, когда помоешься. Сейчас тебя с помойки целовать это противно. Мы работаем, а не развлекаемся!

* * *

— Итак, вот первый продукт, — потрясла пузырьком с белым порошком ворвавшаяся Гермиона: — Ладоциллин!

— Почему не пенициллин? — удивился Гарри, отбросив газету.

— Потому что я выделила! Буду завтра испытывать на одной девочке в госпитале. У нее и сифилис и ангина, все сразу. Шансов мало выжить.

— Не очень хорошая девочка получается?

— Она беспризорницей была! Ничего смешного. Ей всего 15 лет, а уже многократно насиловали. Сейчас таких уже все меньше, а еще пару лет назад вообще кошмар был! Толпы беспризорников носились по улицам.

— Ну тогда надеюсь, добрая фея Марина завтра её спасет. Вот только не пойму, кто нам платить будет за твое дорогое лекарство? Все же бедные?

— Ничего, богатых нэпманов сифилитиков тоже хватает! Да и другие инфекции есть.

— Блин, теперь ты невыездной станешь. Ты хоть понимаешь последствия?

— Сама в огорчении. Может тихо подарить родной партии свои исследования?

— И станешь наркомом здравоохранения!

— Это вряд ли. Скорей ты станешь наркомом авиации со своим новым самолетом, что чертишь тут.

— Нет такого наркомата.

— Для тебя сделают! Что это еще за мотодельтоплан для рабочих и крестьян?

— А чего? Малая авиация, — пожал плечами Гарри: — На метле я все равно летать не могу. А такой самолетик смогут и крестьяне покупать.

— На фига? Шею свернуть себе? Мы с тобой как Недодел и Передел. Один делает бесполезную вещь, а другая слишком полезную. И за обе могут нам шею свернуть.

— А мне за что?

— А ты подумал, что планы хлебозаготовок не выполняются? Думаешь крестьяне рады будут, когда продотрядовцы над ними летать начнут на твоих дельтапланах, высматривая захоронки с воздуха? Начнут стрелять. Будет заваруха...

— Ну знаешь! — обиделся Гарри: — Давай все на меня вешать!

— Короче так, — приняла решение Гермиона: — Я произведу партию Ладоциллина на продажу и закончу с этим делом. Профинансирую тебе постройку мотодельтоплана, который ты потом облетаешь и продашь тоже какому-нибудь нэпману. А потом будем проситься в кадры ОГПУ. В разведку к Триллисеру. Не возьмут, поедем своим ходом.

— А чего ты так рвешься в Англию?

— А ты не забыл, что в 1926 году, 31 декабря родится в Лондоне маленький мальчик Том Редлл?

— Неужто младенца убить хочешь?

— Пф! Мы его можем просто усыновить. Ты хочешь сына, который станет великим волшебником?

— А заодно и маньяком? Мечтаю! — ядовито сказал Гарри.

— А это как воспитать. Я верь в тебя мой мальчик! — чмокнула его в щеку Гермиона.

— Мальчику вначале нужно стать мужчиной! — с обидой сказал Гарри, обняв девушку.

— Гм... как поженимся так и станешь! — твердо ответила Гермиона: — Кроме того нам нужно в Англию хотя бы потому, что тут я ничего не знаю о магическом мире. А там все схвачено. Артефактами разживемся, палочкой для меня.

— Чего это только для тебя?

— Ну расти над собой, может и тебе найдем. Я что против? — пожала плечами Гермиона: — Я вообще удивляюсь, что такой известный композитор магл был. Что-то тут не так. Может это просто последствия болезни твоей? Истощение? Думаю есть вероятность, что ты подрастешь в магическом смысле. Слушай! А ведь есть же Бузинная палочка! Она сейчас в Болгарии у Григоровича. Ей могут даже сквибы колдовать вроде. Или это легенда? Как его зовут? Михаил Григорович! Он кстати и сейчас должен уже быть взрослым. И палочку у него Гриндевальд еще не отнял.

— Вариант, — кивнул Гарри: — Самим не пригодится, так хоть Гриндевальду нагадим. По-любому надо навестить страну Болгарию. Туда даже ближе.

— Только через Англию. Куда мы поедем в Болгарию? Ничегошеньки не зная, включая местный язык. Может маги и наврали вообще? И страна не Болгария? Там такие географы...

* * *

— Привет Митя, снимай штаны! — ворвалась в комнату к Гарри Гермиона.

— Неожиданно! — вздрогнул Гарри: — Решила меня порадовать изысканной любовью?

— Заткнись извращенец! — прошипела Гермиона: — Я укол тебе сделаю!

— А может не надо? — побледнел Гарри: — Я вроде как здоров...

— Это укрепляющее зелье. Восстанавливающее!

— Ты зелья уже варишь? А почему в задницу? Может я просто выпью?

— В задницу лучше! — уверенно сказала Гермиона: — Это слабое зелье. Пить его бессмысленно. А внутримышечно оно дольше действует и сильней. Проверено.

— На ком? На той девочке?

— На себе я проверила! На себе! У меня резко повысился ненадолго магический потенциал. А до этого я пила... гадость страшная. И без эффекта. Давай не ломайся.

— А что там та девочка? Как твои испытания антибиотика? — спросил Гарри спустив штаны и улегшись на кровать.

— Жива она, все нормально! — деловито сказала Гермиона, готовя иньектор.

— Скажи а у тебя игла... Ой!

— Все уже! — вытащила иглу из задницы девушка.

— Одеваться?

— Полежи, я полюбуюсь еще немного... ладно одевайся.

— Знаешь, как будто задницу припекает.

— Так и должно быть. Полежи полчаса, а потом скажешь что чувствуешь.

По истечении времени Гарри с интересом уставился на Гермиону.

— А ты и правда меня любишь?

— Только дошло? — фыркнула Гермиона: — Откуда такие прозрения? А! Эмпатия обострилась?

— Ага! — кивнул Гарри, оглядываясь вокруг: — Чувствую, наверное, себя как Луна Лавгуд. Странно. Того гляди мозгошмыгов увижу. Кстати, ты читала? Троцкого сняли с наркомвоенмора. Но пока оставили в Политбюро.