Подарок для Повелителя. Вторая часть.

Я сел рядом с ним, взял за запястья, посмотрел ему в глаза и начал нараспев произносить заклинание, понемногу добавляя силы. Мне уже приходилось проводить этот ритуал, но в прошлый раз передо мной сидел хладнокровный убийца, и все, что я испытал, было омерзение. Поэтому сейчас я оказался не готов к такому шквалу чувств и эмоций. Ужас хлестнул по нервам, выбивая меня из сознания человека, но я не поддался, и неожиданно он сменился холодным равнодушием. Я немного отпустил сознание человека и тут же увидел себя глазами человека: "ты убил эльфийку, ее нерожденного ребенка и двух маленьких эльфов". На последней фразе я ощутил резкую боль в сердце, а потом снова окунулся в ужас. Я крепче сжал запястья человека, продолжив отматывать назад события, произошедшие с ним. Внезапно я оказался в пустоте — абсолютной пустоте, без звуков, без цвета, без эмоций, только легкий запах гари и больше ничего — мне стало трудно дышать. Я задыхался, пытался вырваться из плена этой пугающей пустоты, но у меня не получалось. Когда я уже совсем отчаялся обрести свободу, мое сознание взорвалось от боли, запах гари усилился, и боль постепенно сосредоточилась в левой руке — человеку ставили клеймо. Я ускорил отматывание памяти, но боль не уменьшилась, с плеча она перебралась в область сердца и стала совсем невыносимой. Кажется, я закричал. Боль неожиданно исчезла, и я ощутил себя, сидящим в кресле; в лицо мне летели брызги воды. Я открыл глаза и увидел обеспокоенные лица стражника и целителя. Под моим жестким взглядом оба стушевались, и целитель испуганным голосом сказал:

— Мы услышали крик, и поэтому осмелились войти к Вам без разрешения.

— Вы прервали ритуал.

Целитель побледнел еще сильнее и еле слышно произнес: "Простите, Повелитель. Этого больше не повторится". Я нервным жестом выставил всех за дверь, устало потер виски, провести заново этот ритуал я сегодня уже не решусь. Меня с детства приучали контролировать свои эмоции, и вспышка ненависти к человеку, когда я увидел его клейма, ничто по сравнению с тем, что испытывал этот парень. Человек показал мне, что значит чувствовать, и это было больно. Теперь я знаю, почему люди так мало живут — они просто сгорают. Я осторожно посмотрел в глаза человеку, опасаясь, что меня снова засосет в омут чувств и боли. Увиденное потрясло меня еще сильнее: лед, сковывавший его глаза, растаял, пролившись слезой, медленно сползавшей по щеке.

Заметив меня, парень растерянно моргнул и спросил: "Кто Вы?". Похоже, прерванный ритуал повредил его память, надеюсь, что не рассудок. Не хватало мне для полного счастья получить в подарок сумасшедшего раба. Хотя с другой стороны, такой он мне больше нравится — испуганный и не хамит. Мой Подарок тем временем с потерянным выражением лица обвел глазами комнату, наморщил лоб — похоже, мои покои не произвели на него должного впечатления — дотронулся до клейма на левой руке и печально вздохнул.

— Простите, я, правда, не помню, кто Вы. И что я здесь делаю.

— Я твой новый хозяин.

Парень грустно покачал головой и сказал, обращаясь скорее к себе, чем ко мне:

— Значит, он все же продал меня, — тут он поднял на меня свои большие печальные глаза. — Надеюсь, Вы немного заплатили, потому что, боюсь, толку от меня все равно никакого не будет.

— Мне тебя подарили.

— Подарили? — недоуменно переспросил человек.

— Да, сегодня. Ты мой Подарок. На день рождения.

— Тогда поздравляю... Ну вот, я тут Вам своим кислым видом весь праздник порчу, — парень снова вздохнул.

— Портишь, — согласился я. Смотреть на его несчастную мину не доставляло мне никакого удовольствия. В дверь тихонько постучали:

— Мой Повелитель, это Итириэль, разрешите войти?

— Не разрешаю! — За дверью сдавленно пискнули: "простите за беспокойство".

Теперь мой Подарок смотрел на меня во все глаза:

— Вы Повелитель? — тут он заметил лежащий на столе нож, медленно перевел глаза на выбоину в паркете, снова на меня и шепотом сообщил. — Я вспомнил.

— И что же ты вспомнил? — парень явно не в себе.

— Какая теперь разница, — он покачал головой, — Вы меня убьете? — почему-то эта мысль успокоила его.

— А ты этого хочешь? — все-таки ритуал не прошел бесследно для его психики. По логике он должен был уже валяться у меня в ногах, умоляя не убивать его. Рыдая уверять меня, что он не хотел, но его заставили. Что у него было помутнение рассудка. В последнее я бы охотно поверил.

— Хотел. Сейчас не знаю. Я думал, что если разозлю Вас, то Вы меня убьете на месте. — Вот теперь ему это удалось. Оказывается, он намеренно меня провоцировал. — Боюсь, что теперь мне так легко не отделаться. Так что, пожалуй, не хочу.

— Если ты хорошо попросишь, может, я пока не стану тебя убивать, — пусть попробует, может, в честь собственного дня рожденья я его и прощу.

— Пожалуйста, не убивайте меня, — сказал он так, будто мне одолжение большое делал.

— Ты бы еще добавил: я Вам еще пригожусь. Кто ж так просит? Я же сказал "хорошо попросишь". Хорошо — значит, на коленях. Перечислив все причины, по которым я мог бы тебя пощадить. — Пора указать человеку его место: он слишком много себе позволяет.

— Вы действительно этого хотите? — растерянно спросил парень.

— Вообще-то это в твоих интересах. Не заставляй меня ждать, человек, — я и так уже потратил слишком много времени.

Парень побледнел и молча опустился передо мной на колени.

— И долго ты будешь молчать?

— Накажите меня, как считаете нужным... господин. — Почему он отказывается играть по моим правилам? Сначала не стал нападать на меня, лишив меня возможности поразвлечься. Теперь всем своим видом демонстрирует мне несовершенство этого мира.

— И накажу. Завтра. Сегодня мне не до этого. Теперь тебя зовут Рок. Подарок — слишком длинное для тебя имя.

— Как скажете, господин.

— Зови меня Повелитель, "господами" кличут всякий сброд в трактире, чтоб заслужить лишнюю монетку.

— Простите, Повелитель, этого больше не повторится.

Я досадливо поморщился. Вызывающая наглость человека, потом его искренняя вежливость забавляли меня. Когда же я с легкостью добился от него безупречного, с точки зрения хозяина, поведения, то потерял к нему всякий интерес. Тем хуже для него. Я дернул за витой шнур, и ровно через пять секунд в комнату бесшумно вошел слуга и поклонился.

— Повелитель.

— Найдешь моему новому рабу работу, — я повернулся к человеку, который так и не встал с колен. — Иди с ним.

Только оставшись в одиночестве, я вспомнил, что забыл узнать, откуда у него клейма и какое отношение он имеет к этим преступлениям. Впрочем, у меня еще будет время его допросить. А сейчас надо подготовиться к торжественному приему, а то вид у меня, мягко говоря, взъерошенный. Я вызвал слугу, тот принес мой парадный наряд, вместе с ним пришли Главный оружейник и начальник службы безопасности умолять меня надеть под одежду легкую броню. И как они себе это представляют? Мне в течение не одного часа придется стоять, выслушивая от всех мало-мальски значительных лиц государства поздравления и благосклонно принимать их подарки, ноги к концу дня будут отваливаться, поэтому я не собираюсь усугублять свои мучения, надевая еще и доспех. И так церемониальные одежды слишком тяжелые. Почему-то считается, что я должен всем своим видом демонстрировать величие и могущество Эльфийского Двора. Хранитель Традиций Итириэль, который по сути является Главным церемониймейстером, все еще лелеет мечту увидеть меня в позолоченных доспехах. Но я велел их убрать подальше, потому что если они еще раз попадутся мне на глаза, я их тут же отправлю на переплавку — не хватало мне еще сиять как медный таз. Итириэль испугался, доспехи спрятал, но перед каждым торжественным случаем пытается ненавязчиво мне намекнуть, что неплохо бы всех сразить своим появлением в парадной амуниции, я каждый раз также деликатно отказываюсь.

— Ну, ничего, Повелитель, — философски заключил Главный оружейник, — мы так и знали, поэтому вместе с Вашим портным просто вшили защитные пластины в ваш наряд.

— Что? Как вы посмели без моего разрешения? Еще одна такая выходка, и я, правда, что-нибудь с вами нехорошее сделаю. Тиррел! Ну, хоть ты им скажи! Сколько можно! Кому в голову вообще придет нападать на меня во время приема? — Тиррелинир стоял и делал вид, что он вообще не причем. Тоже мне друг называется. Тиррелинир был одним из немногих, кому я доверял, а он так меня подставил! Хотя он отвечает за безопасность, ему положено. Теперь уже поздно что-то менять, парадное одеяние не за один день шьется. Я переоделся и в целом остался доволен: белая шелковая рубашка, белый же жилет, шитый серебром, белые штаны, светлые замшевые сапоги. Поверх всего этого полагался белый плащ до пола, весь изукрашенный серебряной вышивкой. Ладно, хоть волосы у меня темные, почти черные, а то выглядел бы сейчас как полинялая моль. Теперь придется изображать из себя статую, чтобы ненароком не запачкать одеяние и не уронить тем самым свое величие. Тиррелинир недовольно пробормотал, что я буду слишком хорошей мишенью. Чувствую, тот день, когда на меня таки нападут на виду у всех, будет самым счастливым в их жизни, тогда они с законной гордостью смогут сказать, что предупреждали меня, а я их не послушал.

Не успел я выдворить этих советничков, как тут же явился парикмахер, чтобы в течение двух часов высокохудожественно запутывать мои несчастные волосы. Называлось это прической на все торжественные случаи жизни. Раз от раза она менялась самым кардинальным образом, неизменными оставались только косички. Их заплеталось много и расплетать их потом приходилось очень долго, но парикмахера это не смущало. Я смиренно переждал экзекуцию — не я придумал эти традиции, не мне их изменять. Теперь только осталось подновить маникюр, каплю парфюма, надеть плащ и прошествовать в тронный зал. Единственное, что меня примиряло со всей этой придворной суматохой вокруг моего дня рождения — мысль о том, что моим гостям пришлось изрядно помучаться, придумывая, чтобы такого подарить эльфу, у которого давно все уже есть. При этом надо было соблюсти несколько важных правил: подарок должен быть достойным меня, то есть отделаться сувениром на память не удастся, но и не чрезмерно дорогим, иначе я могу счесть, что мое благоволение пытаются купить. Но, думаю, мои гости зря старались, второго такого Подарка у меня уже сегодня точно не будет.

Глава 2.

Передо мной распахнули двери, и я в тишине, нарушаемой только голосом церемониймейстера, зачитывающего все мои многочисленные имена и титулы, прошел к трону. Развернулся, окинул залу слегка высокомерным, но в тоже время доброжелательным взглядом и чуть заметно кивнул, обозначив поклон. Садиться на трон я не стал — все равно придется вставать перед каждым поздравляющим. За моим плечом пристроился Тиррелинир, тут же проникновенно поведав мне, что если бы он желал моей смерти, то вот за той колонной он бы поставил арбалетчика, а вон за той шторой — наемного убийцу с отравленным ножом, а вот та эльфийка смотрит на меня уж слишком кровожадно — точно, затевает что-то нехорошее. Но мне нет нужды волноваться, ибо его бойцы контролируют все опасные точки и всех подозрительных гостей. Как я ни старался найти эльфов Тиррелинира, я их не заметил, наемных убийц, впрочем, тоже. Эльфийка же была печально известной мне леди Лильяной, которая не теряла надежду выдать за меня свою дочь или на худой конец одну из своих сестер. И конечно, мой друг, прекрасно зная о ее намерениях, не преминул меня поддеть. Не включить их семью в список приглашенных я не мог, и теперь буду вынужден весь вечер сдерживать атаки неуемной эльфийки. Хотя...

— Тиррелинир, проследи, чтобы леди Лильяна не приближалась ко мне на расстояние трех метров, — чуть повернув к нему голову, шепотом сказал я.

— Может, мы ее сразу нейтрализуем? — с надеждой прошептал тот. Нет, так просто ты не отделаешься. Нечего было надо мной смеяться.

— Как можно?! Она же моя гостья.

Тем временем гости по одному подходили и желали мне многих благ. Подарки складировались в холле, иначе бы я уже с головой скрылся за баррикадой коробок, ящиков и свертков. Ко мне приблизился лорд Давахир и протянул мне свиток с пожеланием долгой жизни. Мало кто знает, что лорд — глава клана наемных убийц, и поэтому по давно сложившейся традиции в день рождения он вручает мне список заказчиков моей смерти вместе с договорами. Конечно, это противоречит уставу наемных убийц, по которому они даже под пыткой не станут открывать имя заказчика. Но так как по Закону моя персона неприкосновенна, а лорд Давахир по своей инициативе принес мне клятву верности и теперь не мог ни действием, ни бездействием причинить мне вред, то положения устава, обычно неуклонно соблюдающиеся, в данном случае недействительны. Кроме того, я установил список эльфов, неприкосновенных для наемных убийц. К сожалению, если я полностью избавлюсь от этого клана (а для этого мне потребовалось бы просто напомнить лорду о его клятве), то убийств меньше не станет: появится много одиночек, зарабатывающих на жизнь кровавым ремеслом. А так я хотя бы могу их контролировать.

Торжества по случаю моего дня рождения закончились далеко за полночь. Но государственные дела ждать не будут, поэтому на следующее утро я снова погрузился в работу, невзирая на усталость и дикое желание лечь спать. Я выслушивал доклад советника, когда услышал странный шум. Непорядок.

— Спасибо, Иридиан. Оставьте мне ваш доклад, я прочитаю его позже. — Советник поклонился и исчез. Я хлопнул в ладоши, на мой зов тут же появился стражник.

— Разберитесь, что там за шум, и приведите нарушителей ко мне.

Через пять минут двери распахнулись, и предо мной предстали возмутители моего спокойствия — секретарь, незнакомый мне полукровка и мой Подарочек. И почему я не удивляюсь?

— Извольте объясниться, почему вы посмели прерывать решение дел государственной важности? — я посмотрел на секретаря. Тот сделал шаг вперед.

— Повелитель, этот господин, — кивок в сторону полукровки, — утверждает, что ваш... что Рок принес ущерб его имуществу, и он требует компенсации.

— Требует? — Требовать могу здесь только я, все остальные могут смиренно просить, умолять...

— Повелитель, я не... — плохо, очень плохо. Этот полукровка совсем не знает, как себя вести. Точно рос у людей, раз не знает самых элементарных вещей.

— Я еще дам Вам слово, а пока извольте не перебивать. Продолжайте.

— Господин купец утверждает, что Рок разбил вазу ниаминского стекла, принадлежащую этому господину.

— И как он умудрился ее разбить? — дорогая, однако, вещица, очень дорогая. Боюсь, моему рабу и за три жизни на такую не заработать.

— Он помогал разгружать торговый обоз на гостином дворе.

— Что он там делал? — не помню, чтобы я туда его посылал.

— По Вашему приказу ему нашли место работы. Так как он никакому ремеслу не обучен, его определили в грузчики, — вот уж точно, толка от такого раба никакого, одни убытки, — во время выгрузки товара он выронил коробку с вазой, она разбилась.