Кузнец. Часть 1 - Золотая Орлица

— Какой у тебя разряд токаря?

— Четвертый. Я, кстати, знаю ребят и токарей, и фрезеровщиков шестого...

— 'Слайсер-8' — ты писал?

— Ничего особенно оригинального там нет. Так что с того?

— Не нужен 'вообще' человек. Нужен тот, кто будет понимать и понимать многое. Тот, кто настоит и не побоится незнакомого. С вашей точки зрения большая часть нас — близки к аутистам. Это, кстати, начинается уже сейчас.

— Ты не похожа на аутиста... — она грустно улыбнулась.

— Я ужасная авантюристка, нахалка, агрессивная одиночка... в общем, нетипична.

— А если я не поверю? Если сочту это продуманной сказкой со сложным реквизитом?

— Уже поверил — хоть себе-то не ври. Решай, Иван. Психоматрица в годном для первого перехода состоянии еще примерно двое суток.

— Давай мне все данные, что у вас есть. Надо подумать.

Спали мы порознь.

Я пытался подготовиться сутки. Вышло плохо — ребята занимались вопросом почти двести лет, с самого старта. Причем хорошо так занимались, без дураков. Перебрали больше тысячи вариантов, одновременно вели более десяти проектов. Так что материалов было фантастически много. Полезнее всего оказались фото мастерской, которая менялась по мере возвращений Никаба. Слово больше не означало платка...

— Ты-то что со мной сидишь? — на самом деле мне просто хотелось покопаться в этой супер-базе без ее присутствия. Как-то удивительным образом не попадались мне данные по психоматрицам, гравитационным генераторам, энергетическим машинам и прочим интересным штучкам.

— Тебе же работать надо?

— Я вроде сам справляюсь?

— Это же просто монитор... То, что ты называешь компьютером, это энергетическая структура в моей психоматрице. Это я тебе это показываю.

— Кажется, я понимаю почему вы, ребята, не можете эту штуку повторить... Знаешь, как-то мне удивительно — сколько всего я принимаю с тобой на веру. Кстати, а любовника того самого не ты организовала, а?

— Не потребовалось. — спокойно посмотрела на меня Дениз. — Но, врать не буду, собиралась что-то подобное сделать. Только не пробуй мне мораль читать, ладно? Твоя психоматрица должна быть нестабильна в определенной степени.

— Я не первый?

— Вообще в проекте — нет. Пятый. У меня первый. Вас, универсалов, очень немного. Кстати, признайся — чувствуешь ты себя во время работы гораздо лучше? Так вот, это — делаю я.

— А больше ты ничего не делаешь?

— Делаю. Например, снижаю твой скептицизм.

— То есть ты меня обманываешь?

— Нет. Я говорю правду.

— Но не всю.

— Нет, не всю.

— Я выбрал. Мне нужна Испания двенадцатого века. Что там было на тот момент? Ну или область швейцарских Альп тринадцатого.

— Какая Испания в двенадцатом веке, шутишь? Кастилия, Арагон, Галисия? Кстати, извини, но описание тебе мало поможет.

— М-м-м... наверное, вообще Мавритания. А почему не поможет?

— Как у вас это поэтично назвали — Дениз потянулась. — 'Большое уравнение Безумного Шляпника'... Нет такой штуки, как точная цепь событий при набросе матрицы. Строй будет примерно тот же, а вот конкретные события — нет. Что-то вроде квантовых эффектов. Ты самим фактом порождаешь или занимаешь новую цепь. Так что, кстати, попадешь очень неточно. Либо по времени, либо по месту. И пока я бы тебе не советовала страны типа Китая или Мавритании.

Часа в три на второй день Дениз вдруг сказала:

— Твоя матрица стабилизируется. Тебе слишком нравится работать... Пора отправляться. Если ты решился.

— Я странно некритичен. — откинулся я на спинку стула.

— У меня нет времени на вежливость. Это делаю я. Ты идешь или нет?

Я откинулся на спинку стула, побарабанил пальцами по столу и сказал наконец.

— Давай-ка кое-что проясним. Что я должен делать?

— Учиться.

— Ты мне даже не дала разобраться в вашем балансире. Я ничего не понял в его схеме получения энергии и схема пересчета тоже очень странная.

— Пока это неважно и невозможно. Важно появление у тебя полной линейки навыков — такова идея проекта.

— Ты недоговариваешь.

— Конечно. Я скажу тебе больше, если ты вернешься из первого похода.

— 'Похода'! Как звучит! Куда я попаду?

— Не знаю. Перебрасывается психоматрица. И падает она туда, где есть для неё место.

— То есть?

Она смотрела на меня не улыбаясь почти черными глазами.

— Почти пустой мозг. Вариантов много, вашими псевдоклассификациями я пользоваться отказываюсь.

— Почти пустой мозг — это значит органические повреждения?! Ты заселяешь меня в дебила?!

— Это не твоя печаль. Все будет нормально.

— А чья же это печаль?

— Моя. Я иду с тобой... Точнее, часть меня. Что-то вроде мини-меня. Я не могу идти одна, но тело будет отдано твоей воле. Буду чем-то вроде бесплотного голоса в твоей голове.

— А когда мы вернемся?

— Часть соединится со мной. Я очень упрощаю, времени нет. Ну?

— Я решил, что потребую с тебя.

— И что же?

— Генератор. То самое средство добычи энергии из пространства — с подробным разъяснением всего, что с ним связано. Я так понял, сделать его первично можно и нас?

— Умно. Да, это возможно. Но я поставлю тебе условие. Два процента эффективности.

— Вот этого вашего балансира? Один.

— Два. Ну, полтора.

— Договорились. Пошли.

Спецэффектов при переходе не было. Две кровати в соседней комнате, тихое гудение 'стасис-коконов', как она ухмыляясь их назвала.

— Ну что, соратничек, прокатимся?

— Что-то ты....

Мир померк.

Еще не открывая глаз, я почувствовал, что я где-то в другом месте. Было прохладно, мокро, тихо. Где-то пела птичка. Я открыл глаза. Вижу неплохо. Поднял руку — длинная, пальцы коротковаты. Грязнющая, ногти обломаны неровно. На руке рубаха, из грубой небеленой ткани — лен, что-ли? Подшито вручную. Чем так воняет?! Это от меня, я что обо... ?!!

Вскакивать я не стал, но руку положил на лицо. Борода — редкая, поганенькая, судя по всему. То есть я где-то?

Я с трудом поднялся — мышцы были, крепкие как веревки — но какие-то странные. Склон, кустарник — внизу деревня. НИ ОДНОГО крупного здания. Церковка маленькая, дома под соломенными крышами — местами черепица. Где я? Средние века, как обещали, кажется. Твою мать, на что я согласился?! Как я на это вообще пошел?! Почему...

'Да, это была я.'

— Дениз. Ах ты... !!!

'Даже не пытайся. Даже не пробуй мне мораль читать. '

— Что тебе НА САМОМ деле нужно от меня, сучья ты тварь?!

'Образ принятия решений. Мы не можем создать конструкцию, как вы не можете сделать нормальный каменный топор... Мы не могли и выучиться этому. Я, например, с трех до двадцати лет росла в вирт-капсуле. У нас нет даже навыков материального манипулирования — меня учили этому десять лет. Ты хоть представляешь сколько стоит тренировочный зал?'

Мать твою, как я вообще мог пропустить такую телегу — 'Выучись для нас'! Что значит 'выучись', если тебе даже не рассказывают чему... Господи, ах ты!!!!

'Да. Ты прав. Ты учишься — а я смогу получить образ инженерного мышления в примененной его части. Получить такое можно только в динамике. Получить и передать его для...'

— То есть сейчас ты по факту живешь во мне как...

'Знаешь, негативный образ мыслей и...'

— Охренеть, разговорчивые глисты пошли!!!

'ХВАТИТ уже поливать меня грязью! Если тебе так легче — валяй, но ты же от этого и пострадаешь. Сейчас у меня сил нет тебя стабилизировать. '

— Я тебя, паразит поганый, убью. Лопатой раздавлю как червяка!!!

'Давай. Когда вернемся — лично убей. Можешь бить. Можешь изнасиловать. Сопротивляться буду только по заказу. Валяй. Каждый процент мощности — это два миллиона человек. Это шанс нам вырваться из адской ловушки гравитационного тандема. И ДА — я пойду за это на все. Ты что, думаешь в такое дело пошлют того, кто хоть чуть-чуть засомневается, кто хоть что-то пожалеет? Я — спецназ. Я — надежда своего купола. Меня выбрали из пяти с лишком тысяч. В меня вложили двадцать семь жизней. ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ЧЕЛОВЕК даже не появятся, чтобы ты на меня тут орал. Ты — наш шанс на жизнь, поганый — но шанс. Уж твоё презрение меня точно не остановит.'

— Ни хрена ты не получишь. Сдохнешь без толку...

'Правда? Хочешь сказать, ты лично подохнешь от голода, но не сдвинешься с места? Ну-ну. У нас простой выбор: или я смогу тебе помочь, или я просто буду тихо сидеть.'

— Состояние моей психоматрицы, нестабильность необходимая — это твоё вранье?!

'Нет. Просто дело не в передаче. Разумеется, неважно, что перегонять.'

— Так ты дожидалась пока я ослабею?!

'Ну, не совсем — но человек, которого бросили, эмоционально очень нестабилен. И я могла понизить твою критичность. От себя замечу, даже в этом твоём состоянии мне было адски трудно. Да, я тебя обманула — иначе ты бы не поверил.'

У меня не было слов.

'Но, обрати внимание, я тебя обманула — но не наврала. Один процент мощности в результате оптимизации твоим мышлением — и ты получишь все, что только пожелаешь. Мы и правда в районе 12-го века. Кажется, Франция.'

Лично мне нечего обсуждать с глистами. Я встал (с трудом) и на ходу пытаясь привыкнуть к худому, нескладному и не сильно хорошо чувствующему себя телу, побрел вниз — к ручейку. Штаны стирать. Благо — босой, причем похоже почти всегда. Хоть не холодно.

Не интересно, что за тело тебе досталось?

Ага, спроси — и получи порцию вранья незабесплатно. В принципе — был слабоумный, доживший до юношеского возраста. Если наложить на это то, что я знаю о этой эпохе — семья его содержала по местным меркам состоятельная. Пошляюсь по деревне, позора не увеличит. Глядишь найдется родитель или родственник. С этого и начнем.

Прежде, чем идти куда-то 'в люди', я поискал более-менее укромное место у ручья и стал стирать штаны. Заодно и сам хоть слегка помылся — тело мое было уже вполне взрослым и довольно грязным. Нет, не заросшим грязью — но липким. Наверное, и вонючим — но свой запах не чувствуешь... В смысле, на фоне, так сказать, основного источника вони. Мыла, жалко, нет. И холодно.

— Ах!! — раздалось из противоположных кустов. Опа. Я прикрылся штанами, и попытался что-то сказать молодой женщине, которую, похоже, смутил.

— Э-э-э... Puella nolite timere...

Язык почти не слушался. Да, похоже речью мой реципиент не баловался.Только пятки у девушки засверкали. Одета она была в блузку (как-то надо назвать этот вид рубахи?) и длинный домотканый сарафан, только с талией. Обуви не было.

'Твоя псевдолатынь тут не к месту. Слушай их речь, примерно недели за две наберешь словарь...'

Отвечать глисту — и не подумаю. Общайся со своими собратьями по подходу к жизни.

Входить в деревню пришлось в мокрых штанах. Надеюсь, меня не встретят вилами?

— Niflàs! Niflàs! — завопили сзади.

Я обернулся. Какая-то мелкая троица от пяти до восьми, наверное. Одета в рубахи, самый мелкий — только и в рубахе. Они шуганулись от меня, но быстро вернулись.

Niflàs... логически рассуждая, 'дурачок', наверное?

Дети как-то споткнулись о мой взгляд. Э-э-э?.. 'А чо я сделал?!' Попробовал улыбнуться — вообще сбежали. Это чего это? У меня неприятности? Я чего-то не отмыл? Я должен был что-то сказать?

Пошел дальше. В-основном, дома в деревне были каменные — но крыши из соломы, окна крошечные, затянутые мутной пленкой. Ну да, стекло денег стоит. Двери низкие, закрыты не везде — так что за порогом виден земляной пол. Небогато. Изгороди низкие, в-основном что-то вроде винограда. Кстати, виноградник на подходе я увидел только один, и плети там были какие-то мелкие. А так — нарезанные кусочки под пшеницей. Или ячменем

Из-за изгороди что-то мелодично спросили. Я посмотрел туда, там обнаружилась тетка лет наверное тридцати. Спросила она мелодично — но я даже слов не разобрал. Она успокоительно улыбнулась. Я тоже попробовал робко улыбнуться. Она присмотрелась ко мне и ее улыбка увяла.

-Niflàs? — спросил я в попытке типа пошутить. Тетенька посмотрела на меня странно с увядающей улыбкой и отступила. Я развел руками и пошел вперед. М-да. У меня рога выросли? Или что?

'Чего она испугалась?'

Интересно, а мысли мои это существо не слышит, да? Будем пока так считать.

Единственное, что пришло мне в голову — для ориентации дойти до церкви. Я и пошел, ориентируясь на невысокий деревянный католический крест, но дойти никуда не успел — сначала я услышал шум, а потом из-за поворота на меня вывалилась активная толпа, размахивая какими-то тряпками, с крестом впереди, деревянной статуей — я с перепугу увидал даже ее скошенный нос и заметался глазами по сторонам.

Твою ж мать, как же это я так накосячил-то, что меня сразу жечь собрались?! Я дернулся вправо, влево — священник (по рясе судя) сделал мне страшные глаза и что-то молитвенно заорал. Я свалил все-таки налево, упал на колени и собрался выворачиваться. В ушах аж стучало, я уже набрал в грудь воздуха и...

Слава Богу, я не успел заорать благим матом 'Pater noster, qui es in caelis...'. Толпа со вздохами, ухмылками и уже поднадоевшим 'дурачок' обогнула меня. Да, насчет 'позора не увеличит' — в жизни всегда найдется место подвигу. Вот это я выдал — принял крестный ход 'моление о полезном' за поход на деревенского дурачка... М-дя. Только штаны исгваздал заново. Отпустило меня не сразу, в ушах все еще бился пульс, и меня начало трясти.

Потихоньку встал, слегка отряхнулся и собрался присоединиться в хвост процессии — хоть пошляться по деревне, как меня хватко, ловко и привычно ухватили за ухо. Уй!!

Довольно высокая — всего на полголовы ниже меня — одетая в серое платье непривычного покроя, тоже босая женщина лет... По запястью прикидывая — сорока, а по лицу так и к семидесяти, глаза серые, волосы — каштановые, седые уже. Гневно покрикивая потащила меня куда-то. Ну — мать, соседка, тетка? Вообще, больно же! Но, наученный горьким опытом, я больше разговаривать не пытался, да от меня ничего и не требовалось.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Анри-убогий был для матушки Орели вечным горем. До двадцати весен все у нее складывалось, хвала Господу, хорошо.

Семейство ее было не особенно богатым, но и не бедным — надел имели свой. Было у неё шесть братьев и сестер и — милостив Господь! — прибрал Он к себе только двоих, в том году, когда случился град, побивший и виноградники, и посевы. Не тот град, после которого отец Николя перекрывал крышу на церкви новой черепицей и не угадал с волной, а тот во время которого посекло коров на верхнем пастбище.

Матушка её, Бригитта, как подобает, держала ее в строгости — но не в обиде. В деревне была известна она как хорошая ткачиха, и её выучила. Когда стала Орели в возраст входить, ткали они с матушкой вместе — и отец, договорившись с кузнецом, собрал ей собственный станок. В тот год удалось им продать полотно на ярмарке в городке, и вырученные деньги отец отдал за ней в приданое.

Далеко ходить да долго ждать не пришлось. Кузнец, присмотревшийся к ней, сговорил её за своего сына, ходившим в те поры у него молотобойцем. Деньги, все восемнадцать су и пять денье за полотно, остались, считай, в семье — кузнец как бы продал за них две сковороды да вилы — которые отец включил в её приданое. Почитай, что за полцены всю цену получили. Кузнец вдовел, так что вошла она в дом его да сына полноправной хозяйкой. И в первый же год — вспоминала она не без удовольствия — на рубахи да порты что мужа, что свекра ее многие не без зависти посмотрели, да.