Шрам. Часть первая

— Думаешь, Гомез примет его в призраки? — спросил Шрам.

— Думаю, он найдет, что соврать Гомезу.

— Не нравится мне, как он интересуется Велаей. Как бы глупостей не наделал.

— Хоть бы и наделал. Я ему с радостью брюхо вспорю.

— Черт, Арто, у тебя что, опять приступ?

— Не твое собачье дело.

— Может, пойдешь воздухом подышишь? Не нравится мне твой взгляд. На, выпей, — Шрам протянул ему вино.

Арто выхватил бутылку, и почти тут же осушил, после чего смачно рыгнув на весь зал. К счастью, Гомез был слишком занят разговором с новичком, но зато Бартоло недовольно покосился.

— Ты стал слишком часто терять контроль над собой, Арто. Придет время, и ты не сможешь больше скрывать это от всех.

Арто притих, подействовало вино.

А новичок тем временем уже примерял доспехи призрака и внимательно слушал Равена, который давал ему первое задание.

Близилось утро. Далеко на востоке полоска горизонта окрасилась в едва уловимый розовый цвет. Шрам подышал на окоченевшие пальцы. Еще полчаса и придется уходить, лучше не вызывать подозрения у баронов. Где ее носит?!

Успокаивающее журчание ручья нагоняло сонливость. Хотелось откупорить бутылочку вина, или лучше шнапса, распить за приятным разговором с Арто, возможно выкурить пару косячков болотника и лечь спать до полудня. Проснуться с больной головой, дождаться вечера и повторить все еще раз. Затем еще, и еще, и еще... Не знать забот. Забыть, что у тебя украли свободу и зашвырнули в это богом забытое место, не думать о постоянном присутствии барьера, о ежедневных обязанностях телохранителя Гомеза.

Шрам умылся ледяной водой, взглянул на искажающееся отражение. Когда он последний раз улыбался? Не той злобной натянутой ухмылкой, а по настоящему, оттого, что весело. Или оттого, что все идет хорошо, и нет никаких проблем.

Наконец, она появилась. Шрам разглядел знакомый хрупкий силуэт, способный свести с ума любого мужчину, далеко внизу и долго наблюдал, пока она не поравнялась с ним.

— Привет, Чани, — от нее сильно пахло болотником и какими-то незнакомыми, но приятными травами.

— Еще помнишь мое имя?

— К несчастью. А ты мое? — Шрам как мог старался не опускать глаза ниже лица. — Мне нужно кое о чем тебя спросить.

— Я вся твоя.

— Не так давно в ваш лагерь зачастил призрак. Я не знаю его имени, но он новенький в колонии. Расскажи, о нем. Чем он занимался тут, чем интересовался?

— С чего такой интерес?

— Просто ответь.

— Я лишь знаю, что он очень помог нашему лагерю. Нашел юнитор, помог вернуть какую-то ценную книгу. Не знаю, зачем все это ЮБериону, но, по всей видимости, это очень важные вещи.

— Где он сейчас?

— Не знаю. ЮБерион отправил его к КорГалому. Больше я его не видела.

— У него есть друзья или знакомые среди вас? — после минутного раздумья спросил Шрам.

— Я почти не выхожу из храма, ЮБерион не позволяет. Ему нужна постоянная "душевная и физическая релаксация". Если и есть друзья, я их не знаю.

— Это все. Прощай.

— Не поцелуешь напоследок? Или... что-то большее?

— Нет.

— Почему? Потому, что я подстилка ЮБериона?

— У тебя был шанс. У нас обоих был шанс. Поздно что-то менять.

— Я и не прошу ничего менять. Лишь вспомнить старые добрые времена.

— Нет никаких старых добрых времен. Есть лишь барьер и эта проклятая колония. Прощай.

Из дневника Шрама.

Кажется, прошла уже целая вечность, с тех пор как мы впервые встретились. Шел ледяной дождь, она вся дрожала, прижималась ко мне, словно ребенок. Я не мог отвести от нее глаз. "Чани", — без умолку твердила она с сильным южным акцентом. Я понял, что это имя, и назвал в ответ свое. Все равно не запомнит.

Не знаю, сколько времени она провела в одиночестве на обменном пункте, но она еле стояла на ногах от голода. Как же я проклинал себя в тот день, за то, что не взял ничего из жратвы!

Оставил ее под навесом заброшенной шахты, а сам, что было сил, побежал на поиски чего-нибудь съестного . Раскошелился перед охотниками из Нового лагеря на довольно большую сумму, но зато вернулся с целым мешком еды. Даже пивка себе прихватил.

Никогда не думал, что женщины так красиво едят!

Поняв, что в безопасности, она позволила себе уснуть у меня на коленях. Я смотрел на нее, и уже тогда решил, что скорее умру, чем отдам ее на растерзание Гомезу. К вечеру, когда ливень кончился, я поднял ее, легкую как перышко, и понес к Кавалорну. Уложил на кровать и велел охотнику хорошенько за ней присматривать и никому не рассказывать.

Шло время, в замке начали подозрительно относиться к моим ночным уходам. Но мне плевать. Каждую ночь я приходил к ней, она рассказывала о себе, о теплых странах, где родилась. Она очень любила вино. Говорила, правда, что здешнее пойло не сравнится с вином, что делали у нее на родине, но все равно никогда не отказывалась разделить со мной бутылку-другую. Хотя я предпочитаю шнапс. После — традиционное занятие любовью (каждый раз, как в первый) и страстный прощальный поцелуй.

Однажды она ушла, не оставив никакого послания. Я весь день хожу сам не свой, ору на Кавалорна, когда он пытается оправдаться — избиваю его. К вечеру она возвращается. Ее встречает моя увесистая пощечина. Мы кричим друг на друга. Она говорит, что надоело торчать тут одной взаперти, но я ничего не желаю слушать. Пригрозил Кавалорну смертью, если еще раз проморгает ее, и ухожу в лагерь.

Мы меняемся. Больше никаких занятий любовью, никаких поцелуев. Она почти не ест. Ума не приложу, что на нее нашло. Но все становится ясно, когда я нахожу у нее пакет с болотником. И тут начинаются бредовые россказни, про видения, про Спящего. "Все, хватит", — говорю я и решаю увести ее в лагерь. Она как может сопротивляется, рыдает, бьет меня тоненькими ручками. Говорит, что не любит меня, и я понимаю, что не врет. Мне больно видеть, как она страдает, и я отпускаю ее. Она говорит, что в долгу передо мной, за то, что я для нее сделал, и уходит.

Проходят месяцы, о ней ни слуху, ни духу. Никак не получается ее забыть. Я начинаю бредить мыслями, что в один прекрасный день она будет ждать меня у перевала, и ночи напролет ошиваюсь там. Затем брожу возле хижины Кавалорна. Убеждаюсь, что никто не захочет вернуться к такой твари, как я. Наконец решаю пойти к сектантам. Сначала наблюдал за ними со скалы, затем набрался смелости спросить одного из стражей.

Что ж, по крайней мере, она в безопасности.

Прихожу в лагерь, нажираюсь как свинья, накуриваюсь проклятым болотником, и засыпаю в луже блевотины.

Не стоило вести себя с ней так грубо, думал Шрам, чувствуя, как спину буравит прощальный взгляд Чани. Все-таки она старается сохранить хотя бы какие-нибудь отношения. С другой стороны, он уже давно решил, что не даст больше чувствам затуманить разум.

"Дурак, не надо было приходить". Дело ведь не только в новичке. О нем можно было расспросить у любого другого сектанта, обкуренные фанатики расскажут все на свете за пару косячков. Необходимо было встретиться с Чани, узнать, что она в безопасности, или просто услышать голос.

Только бы она не обо всем не догадалась! Стоит женщинам понять, что к ним питают чувства, как они сразу начнут рвать в клочья и без того истерзанное сердце.

Свист! Едва уловимый, резкий, у самого уха!

Упал на землю, закрыл голову руками. Может, как раз в этот момент над ним летела еще одна стрела. А, может, и нет. Плевать!

Справа — лес, интуиция подсказывала, стрелок там. Слева — мост, за мостом — пещера, где можно укрыться. Шрам лихорадочно соображал. В пещеру бежать нет смысла, не успеть. Словно удав, закатился за камень. Стрела тут же стукнула с твердь. Значит, есть еще пара секунд, чтобы спрятаться за деревом. Стреляют из леса, в руках арбалет, довольно мощный. Скорее всего, наподобие арбалета Шакала, уж слишком сильный раздался звук от удара в камень.

Теперь ждать. Если стрелок один, то непременно совершит ошибку, не будет же он сидеть там до полудня. Похоже, планировалось убийство одним выстрелом, но, так как это не удалось, убийца или скроется, или пойдет в ближний бой. Уже рассвет, возможно в замке хватятся его и пойдут искать. Тогда мерзавцу точно не спастись.

Осторожно, чтобы широкие плечи не выходили за пределы дерева, вытащил меч. "Проклятье!" Не будь лезвие таким темным, можно было бы рассмотреть округу в его отражении. Пришлось положиться на слух.

Тишина. Утреннее пение птиц. Стрекотание сверчков. Плеск водопада. Стрелка не слышно.

Мысль о том, что он мог убить Чани, мешала думать. Шрам постарался быстро отбросить ее, глупо беспокоиться о других, когда у самого положение хуже некуда.

Закрыл глаза, представил стрелка. Он притаился где-то между деревьями, в руках арбалет, способный при умелом использовании пришпилить мракориса, смотрит в прицел, направленный на старое сухое дерево, за которым притаилась жертва. Времени у него не много. Еще час-полтора и Шрама начнут искать. Стрелок отлично это понимает, он видел доспехи рудного барона, и знал, кого собрался убить. Можно обойти справа или слева на большом расстоянии. "Черт, я бы так и поступил!" — подумал Шрам и быстро осмотрелся. Вроде никого.

Тишина, зловещая предсмертная тишина. Отчаяние начинает брать вверх, пот заливает глаза.

"Твою мать, надо же так попасть!"

До лагеря рукой подать, если резко рвануть, есть шанс выжить. Знать бы точно, где стрелок!

Присел на колени лицом к дереву и слегка высунулся из укрытия. В темноте ничего не разобрать, лишь неясные тени деревьев, кустов, камней. Еще раз нервно осмотрелся по сторонам. Нет, к лагерю бежать бесполезно, не успеть и двух шагов сделать. Можно попробовать спуститься к водопаду (земля тут под наклоном, в темноте есть шанс незаметно отползти), прыгнуть в воду и вылезти уже за мостом. А там можно сделать крюк и зайти стрелку за спину. Вот тогда-то Шрам от души повеселится!

Лег на холодный песок, и начал медленно, метр за метром, спускаться к реке. И вот уже видны лишь верхушки деревьев, как вдруг над этими верхушками начал вырастать темный силуэт. "Здоровый, сука", — только и произнес Шрам. Он понял, что это конец. У убийцы есть всего один выстрел! Не попадет, или попадет, но не убьет с первого раза, — умрет сам. Он пока еще смотрит на дерево, значит, есть шанс...

Набрав полную грудь воздуха, Шрам издал полный предсмертного отчаяния крик, резко вскочил, и побежал на врага, закрывая лицо руками. Убийца, как и было задумано, вздрогнул от неожиданности и рефлекторно выстрелил на звук. Разгорячившись, Шрам даже не заметил, как болт пробил прочный доспех и впился в левое плечо. Сбил ублюдка с ног, едва тот коснулся рукояти оружия, и со всей злостью принялся колотить огромными кулачищами по лицу.

— Получи, тварь! Ублюдок! Мразь! — каждый удар сопровождала отборная ругань.

Убийца как мог отбивался, пока Шрам с хрустом не расплющил ему нос и не сломал челюсть. Цепкие пальцы сомкнулись на горле мерзавца и долго душили. После Шрам без сил свалился рядом.

Солнце окончательно поднялось из-за горизонта, но Шрам даже не заметил. Он сидел рядом с трупом чернокожего наемника, тяжело дышал и старался унять дрожь во всем теле. Нужно было скорее идти в лагерь и рассказать обо всем Гомезу, но он чувствовал, что встать не хватит сил. Плечо ужасно болело и кровоточило, по разбитой до костей руке стекала обильная струя крови.

В карманах у наемника Шрам нашел записку со своим описанием. Кто-то его заказал, и этот кто-то дорого за это заплатит...