| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вальпараисо и его окрестности Бухта Вид города Маяки Форты Таможня Биржа Гостиницы и трактиры Война с Перу-Боливийской конфедерацией Первая экспедиция Подготовка ко второй экспедиции Погрузка войск Закрытие порта Июльский праздник в честь Французской революции Муэле (мол) Полиция Серенос (ночные сторожа) Передвижные тюрьмы Клубы Торговля Вальпараисо Сантьяго Зоология.
Впечатление, производимое приближением к Вальпараисо на людей, впервые увидевших землю после нескольких месяцев морского путешествия, должно сильно отличаться от ощущений тех, кто бросает якорь в порту после нескольких дней пути от пышных зеленых берегов островов, лежащих к югу. Конечно, никто из нашей команды не был склонен называть Долиной Рая этот бесплодный, однообразный берег, раскинувшийся перед нами. И все же для первых мореплавателей, после долгого и утомительного путешествия по пустынному океану, его вид мог естественно вызвать представление о земном рае.
Вдоль побережья тянется цепь округлых холмов высотой 450500 метров, покрытых серо-коричневым покровом, кое-где разбавленным пятнами увядшей зелени и изрезанных расщелинами, в которых виднеются ярко-красные крыши домов. Полузасохшие кактусы единственные растения, укоренившиеся в этой негостеприимной почве, не оживляют унылый пейзаж. Холмы поднимаются волнообразными очертаниями и уходят вглубь страны, где сливаются с великой цепью Анд.
Бухта Вальпараисо открыта с севера и запада; с юга она защищена небольшим мысом под названием Пунта-де-Коромилья. В этом направлении берег крутой и скалистый, и волны бьются о него с огромной силой. От Пунты-де-Коромилья бухта простирается с востока на северо-запад в форме плавно изогнутого полумесяца, с пологим песчаным пляжем, который постепенно поднимается к холмам. На северной стороне бухты есть несколько небольших бухточек, почти недоступных и окаймленных крутыми скалами. Бухта иногда бывает опасной, так как совершенно незащищена с севера, и сильные ветры, дующие оттуда, часто перерастают в штормы. В такие времена бухта бурно волнуется, волны иногда поднимаются так же высоко, как в открытом море, и кораблям приходится отдавать якоря. Многие суда в разное время были сорваны с якорей, выброшены на берег и разбиты о скалу под названием Маленький Мыс Горн; ведь при сильном северном ветре выйти в море невозможно. Моряки привыкли говорить, что в сильный шторм они предпочли бы болтаться в открытом океане, чем стоять на якоре в бухте Вальпараисо. Однако против южного ветра, хотя иногда не менее яростного, чем северные штормы, гавань обеспечивает надежное убежище, будучи полностью защищена Пунтой-де-Коромилья.
Город Вальпараисо выглядит так, будто построен на террасах у подножия упомянутой цепи холмов. К северу он протягивается вдоль ровного морского берега длинным двойным рядом домов под названием Альмендраль; к югу он поднимается в направлении холмов. Две расщелины (кебрадас) делят эту часть города на три отдельных района, состоящих из низких невзрачных домов. Эти три района моряки назвали английскими морскими терминами: Фор-топ, Майн-топ и Мидзен-топ. Многочисленные кебрадас, которые все пересекают местность параллельно, окружены бедными домами. Узкие убогие улицы, идущие вдоль этих кебрадас, зимой, особенно ночью, чрезвычайно опасны, так как Вальпараисо очень плохо освещен. Иногда случается, что люди падают с краев расщелин и разбиваются насмерть несчастные случаи, нередко происходящие с пьяными моряками, которые заполняют эти кварталы города.
При взгляде с моря Вальпараисо производит довольно приятное впечатление, и несколько аккуратных отдельных домов, построенных на небольших уступах, искусственно созданных на склонах холмов, выглядят очень живописно. Ближайший фон мрачен, но вдали вершина вулкана Аконкагуа, возвышающаяся на 7000 метров над уровнем моря и позолоченная лучами заходящего солнца в ясные вечера, придает ландшафту особое очарование.
Бухта защищена тремя небольшими фортами. Самый южный, расположенный между маяком и городом, имеет пять пушек. Второй, несколько больший, называется Эль-Кастильо-де-Сан-Антонио и находится в южной части бухты. Хотя он самый укрепленный из трех, на самом деле это просто игрушка. В северной части города, на небольшом холмике, стоит третий форт, Эль-Кастильо-дель-Росарио, вооруженный шестью пушками. Церкви Вальпараисо чрезвычайно просты и незамысловаты, не отличаясь ни архитектурой, ни внутренним убранством.
Особого упоминания заслуживает таможня. Это красивое и просторное здание, расположенное на Муэле (моле), привлекает внимание всех, кто прибывает в Вальпараисо. Рядом с таможней находится биржа. Это простое здание, внутри которого расположена большая и элегантная читальня, где всегда можно найти основные европейские газеты. В этой читальне также есть отличный телескоп Доллонда, который служит источником развлечения, позволяя наблюдать за комичными сценами, иногда разыгрывающимися на кораблях в порту.
Трактиры и гостиницы весьма посредственны. Лучшие содержатся французами, хотя и они неудобны и дороги. Комнаты, в которых едва хватает необходимой мебели, грязные и часто кишат крысами. Однако в этих заведениях стол накрыт вполне прилично, так как на рынке нет недостатка в хорошем мясе и овощах. Трактиры второго разряда гораздо хуже самых плохих в городах Европы.
По прибытии в Вальпараисо в гавани царила большая активность и суета. Чили объявило войну Перу-Боливийской конфедерации и готовило новую экспедицию для вторжения в Перу. Во главе ее стояли изгнанный президент Перу дон Агустин Гамарра и чилийский генерал Бульнес. Растущая власть Санта-Круса, провозгласившего себя защитником конфедерации Боливии и Перу, вызвала тревогу у чилийского правительства. Опасались, и не без оснований, что независимость Чили может оказаться под угрозой из-за такого опасного соседа. Санта-Крус вызвал недовольство Чили несколькими указами, особенно тем, по которому торговые суда, прибывающие прямо из Европы в боливийский или перуанский порт и продающие там свои грузы, облагались очень низкими пошлинами, тогда как на суда, выгружающие часть груза в чилийском порту, накладывались высокие налоги. Этот закон значительно увеличил торговлю Перу, но нанес ущерб Чили. Это и другие причины, а также представления изгнанного экс-президента Гамарры и его сторонников, побудили чилийское правительство объявить войну. Экспедиция под командованием генерала Бланко была отправлена в Перу, но Санта-Крус был готов встретить захватчиков, и в долине Арекипы он настолько окружил чилийские силы, что те были вынуждены сдаться без боя. Санта-Крус великодушно позволил генералу Бланко заключить очень выгодную капитуляцию. Солдат отправили домой, но лошадей задержали и продали победителями побежденным.
Великодушие дона Андреса Санта-Круса не встретило должного ответа со стороны чилийского правительства. Мирный договор, заключенный Бланко, не был ратифицирован в Сантьяго, министр заявил, что генерал не уполномочен его подписывать. Вражда между двумя государствами продолжалась, и в конце концов была снаряжена вторая, более значительная экспедиция. Она отплыла, пока мы стояли в гавани.
Едва мы бросили якорь, как несколько офицеров чилийской армии поднялись на борт, чтобы спросить, нет ли у нас шпаг на продажу, уверяя, что они, как и большинство их товарищей, еще не вооружены и не знают, где их достать. Капитан сообщил им, что в нашем грузе нет шпаг, но у него есть несколько сабель и прочего, которые он готов продать. Они немедленно были предъявлены, и некоторые были куплены; среди них был тяжелый палаш длиной около полутора метров, некогда принадлежавший кирасиру наполеоновской гвардии. Чилийский офицер, торговавшийся за него, был хрупким юношей, который едва мог поднять тяжелое оружие обеими руками. Тем не менее, он льстил себя надеждой, что оно позволит ему совершить великие подвиги в бою и сеять смерть среди перуанцев. Десять месяцев спустя я встретил этого героя на марше в горах Перу. На нем был пристегнут легкий маленький меч, похожий на зубочистку или стилет по сравнению с грозным оружием, от которого он отказался и которое нес за ним крепкий негр. Я не мог удержаться от вопроса, не сослужил ли верный палаш хорошую службу в битве при Юнгае, но он откровенно признался, что даже не пытался им пользоваться, так как нашел его слишком громоздким.
Чилийская эскадра, отправленная в Перу, состояла из двадцати семи транспортных судов и восьми военных кораблей. Почти все были в жалком состоянии, с малым количеством пушек и укомплектованные недостаточными экипажами. Самыми крупными судами были три корвета: Конфедерасьон, Санта-Крус и Вальпараисо. Лишь одно судно, шхуна-бриг Колоколо, отличалось прочностью и быстроходностью. Флотом командовал адмирал, не отличавшийся ни рассудительностью, ни опытом.
Среди экипажа было мало чилийцев: большинство составляли чилоты, а также французские, английские и американские дезертиры. Офицеры, командовавшие судами, были почти все англичане. Транспортные суда были сильно загружены: одни перевозили войска, другие провизию. Провизия состояла из сесино (вяленой говядины), чалон (целых высушенных овец), кукурузы, картофеля, сухофруктов и ячменя, а также сена для лошадей. Погрузка лошадей была организована крайне неуклюже: многих задушили при подъеме на борт, другие выскользнули из подпруг и сильно пострадали при падении, а значительное количество бедных животных погибло еще до того, как суда покинули порт. Каждое утро мы видели, как за борт выбрасывают десятки мертвых лошадей. Постоянная качка судов, на которых размещалась кавалерия, свидетельствовала о неудобном положении лошадей между палубами.
В начале июля вся эскадра отплыла в гавань Кокимбо, где войска были поражены оспой.
В Чили царило настроение, весьма неблагоприятное для этой кампании; настолько, что большинство войск было погружено насильно. Я стоял на муэле, когда батальон Сантьяго грузили на корабль. Солдаты, одетые в жалкую форму, большинство в пончо и без оружия, были связаны по двое веревками и буквально загнаны в лодки.
Эта война оказалась крайне неудачной для Перу, хотя результат, конечно, нельзя приписать ни храбрости вражеских войск, ни рассудительности их командиров. Вскоре мы увидим обстоятельства, которые вместе обеспечили победу чилийцам.
Я и мои спутники также пострадали от войны, так как наш капитан неосторожно объявил о своем намерении продать судно Эдмонд защитнику Санта-Крусу, поскольку его можно было легко переоборудовать в отличный корвет. Оно было быстроходным, прочным, несло десять пушек среднего калибра и могло бы легко принять еще десять.
Когда намерение капитана стало известно чилийскому правительству, естественным следствием стало закрытие порта мера, сочтенная тем более необходимой, что американский капитан также подозревался в намерении продать свое судно перуанцам. Только после того, как флот успел достичь Перу и, как предполагалось, нанес первый удар, эмбарго было снято, и мы получили разрешение отплыть. Мы простояли в порту Вальпараисо сорок пять дней. Для меня самым досадным обстоятельством этой задержки было то, что я не мог удаляться от порта более чем на двадцать четыре часа, так как судно постоянно было готово к отплытию, как только мы получим разрешение, которого ждали ежечасно. Поэтому мои экскурсии ограничивались ближайшими окрестностями города, и даже там мои прогулки и поездки сильно затруднялись постоянной штормовой и дождливой погодой.
29 июля на нашем корабле начали готовиться к празднованию Парижской революции 1830 года. В восемь часов утра мы дали три залпа, и вскоре Эдмонд был украшен с палубы до мачт флагами и вымпелами. На фок-мачте гордо развевался швейцарский флаг, вероятно, впервые увиденный в Тихом океане. Когда пушки на французском военном корабле замолчали, мы начали свой салют; но так как у нас было только десять пушек, пришлось заряжать их дважды. Наши моряки, не привыкшие к такого рода обязанностям, не соблюдали должной осторожности, и в результате один из них получил настолько страшное ранение руки, что потребовалась немедленная ампутация. Таким образом, праздничный день внезапно завершился печально.
Мол перед таможней чрезвычайно опасен; настолько, что во время сильных северных ветров пройти по нему невозможно. От берега в море выступает деревянный пирс длиной около шестидесяти шагов. Этот пирс иногда частично, а иногда полностью разрушается волнами. Лодки гаваньмейстера и военных кораблей причаливают с правой стороны; левая сторона отведена для лодок торговых судов. На берегу всегда есть несколько лодок, готовых доставить желающих на борт разных кораблей. Каждую лодку обычно гребут два индейца. Как только кто-то приближается к берегу, его окружают лодочники, которые толпятся вокруг и по очереди на английском и испанском языках докучают вопросами: Нужна лодка? Vamos a bordo?
Днем и ночью по порту ходят группы таможенников, чтобы предотвратить контрабанду. Однако они добиваются лишь частичного успеха, так как ловят только мелких контрабандистов, тогда как те, кто ведет контрабандную торговлю в крупных масштабах, ускользают от их бдительности. Капитаны французских судов печально известны этим видом деятельности и часто успевают выгрузить огромное количество товаров незаконно.
Полиция Вальпараисо, вероятно, так же хороша, как и в любой другой части Южной Америки. Серенос (ночные сторожа) патрулируют улицы пешком и верхом и постоянно подают друг другу сигналы, свистя в маленькие свистки. Личная безопасность мало подвергается риску, вероятно, не больше, чем в самых многолюдных городах Европы. Правда, иногда случаются ночные убийства, но полиция быстро находит преступников, которые после краткого суда расстреливаются.
В Вальпараисо, как и в большинстве городов на западном побережье Южной Америки, серенос ходят всю ночь, выкрикивая время и сообщая о погоде. В десять часов они начинают с возгласов: Да здравствует Чили! Ave Maria purissima! Las diez han dado y sereno! (пробило десять, и ночь ясная!) или nublado (облачно), или lloviendo (дождь). Так они продолжают каждые полчаса до четырех утра. Если происходит землетрясение, серено объявляет о нем во время следующего обхода. Однако это явление обычно заявляет о себе так явно, что жители легко могут обойтись без информации серенос.
Среди самых примечательных объектов Вальпараисо можно назвать передвижную тюрьму. Она состоит из нескольких больших крытых фургонов, напоминающих те, что используются для перевозки диких зверей. Внутри каждого фургона укреплены доски, как нары в караульном помещении, предоставляя места для восьми или десяти заключенных. У двери, находящейся в задней части фургона, стоит охрана, а в передней части устроено подобие кухни. Эти фургоны тянут сами заключенные, большинство из которых предназначены для работы на улицах и дорогах, и поэтому они берут свою тюрьму с собой, когда их отправляют на значительное расстояние от города. Для страны, в которой, можно сказать, нет зимы, такой кочевой тюрьмы вполне достаточно, и заключенных можно перевозить с места на место с очень малыми затратами.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
